— Позови ко мне Арзу-калфу, затем Шади, а последней Ле… Зулейку. Валиде разрешила мне взять помощницу — ее хочу, — начала я отдавать приказы, точно всю жизнь вот так стояла в центре собственных покоев в шахском дворце и командовала, как заправский генерал.
— Слушаюсь, госпожа! — пропел евнух и, пятясь назад, словно рак, вышел за дверь.
Я уселась на диван, вальяжно раскинув на его спинке руки, и по привычке закинула ногу на ногу. Куда там моей однушке на Аэропортовской улице до этих средневековых хором. Ну уж нет, ловить мне в России-матушке больше определенно нечего.
Покончив с выдачей «зарплаты», я разложила на диване несколько отрезов тканей и уселась на порог дожидаться Лерку. Жутко хотелось поделиться с ней частичкой своей власти и подарить отрез на платье.
Моя сумасшедшая подруга, разом забывшая, что она вроде как «хромая-больная», на пружинистых от радости ногах залетела в комнату и принялась танцевать возле стола, при этом успела еще и прихватить из вазы большущий спелый инжир.
— М-да, неплохая квартирка! — заявила она мне, плюхнувшись рядом на ступеньки и вонзая свои острые маленькие зубки в сочную мякоть фрукта. — А санузел раздельный? — добавила Лерка, ехидно хихикнув и прикрыв рот рукой.
— Еще и санузел ей подавай, — я прыснула от смеха, — чем тебе хамам да ночная ваза не угодили?
— Насчет хамама ничего против не имею, госпожа! — она больно толкнула меня локтем в бок. — Но вот ваза! — Лерка закатила глаза и зажала двумя пальцами нос. — Фи… Нужно внести властям на рассмотрение рационализаторское предложение — организовать канализацию и водопровод.
— Ага, а потом за «бесовские» идеи на кол, — поддержала я ее.
— Это да, могут и на кол. Но скорее всего к конскому хвосту привяжут и пустят по пустыне «кататься».
— Вводить инновации будем аккуратно, но планомерно, — заявила я, — ты лучше расскажи, что в гареме слышно?
— А что слышно, — начала, нахмурившись, моя подруга, — Дэрья Хатун себя центром Солнечной системы возомнила и бесится оттого, что не знает, как себя вести — то ли от важности пыжиться, то ли от ревности и злости ногами топать. Элена девушкам жалуется, что у хозяйки чересчур резкие перепады настроения, больше на припадки шизофрении похожие. Ты бы обходила ее стороной, подруга.
— Обхожу я ее по кривой дуге, — ответила я, — лишь бы она меня обходила. Вот только чует мое сердце, не даст она мне покоя.
— А ты наготове будь. Попроси охрану у падишаха к дверям. Скажи, что боишься за драгоценности — как бы не украл кто. Тут нужно умом и хитростью. Скажешь, что фаворитку опасаешься, — тебе только пальчиком пригрозят и скажут «фи». Мол, как ты можешь такое о матери будущего наследника подумать.
— Это ты права, — я улыбнулась Леркиной смекалке, — так и сделаю, сегодня же.
— Ты к падишаху идешь? — подруга расплылась в улыбке.
— Иду, — кивнула я.
— Эх, везет тебе — у вас все легально. А я вот теперь и не знаю, когда Первизика увижу.
На погрустневшее Леркино лицо стало невыносимо смотреть. Прям нищий на паперти — сердце от жалости на куски рвется. И чем тут поможешь? Как может наложница из гарема повелителя с его кападжи любовь крутить? «Секир-башка» за такое. Обоим. Я замолчала, не зная, что ей сказать, но тут моя природная смекалка решила прийти нам на помощь. Идея вспыхнула в голове, как лампочка Ильича.
— Так пошли со мной в качестве провожатой. Первиз этот постоянно перед дверьми шахских покоев трется. Хоть увидитесь, глазами помилуетесь, — предложила я ей.
Лерка сразу засветилась — покраснела, улыбнулась, точно школьница на первом свидании, и с благодарностью посмотрела мне в глаза.
— Спасибо, Лекси! Ты не представляешь, как я видеть его хочу!
— Ладно, Джульетта ты моя! — я притянула ее к себе, — пойдем, выберем тебе отрез на платье. Не пристало мой подруге как простой девке наряжаться.
Лерка только теперь обернулась и увидела мой «магазин на диване». Ее глаза засветились от простого девичьего счастья в предвкушении обновки, а мне на сердце стало теплее оттого, что рядом со мной родной человек.
ГЛАВА 22
Отпустив портниху, мы с Леркой уселись на диван и устало вытянули ноги.
— Как тут у тебя обед в номер заказывают? — шутливо спросила Лерка, бросая голодные взгляды на опустевшую вазу, еще полчаса назад ломившуюся от фруктов.
— Понятия не имею, — ответила я. — Позови-ка этого прихвостня Масуд-агу — хочу покомандовать!
На моем лице появилось озорное ребяческое выражение, и Лерка, верно прочувствовав мой настрой, быстро вскочила с места и побежала к выходу.
— Я мигом! — крикнула она мне, захлопывая дверь.
Как только она скрылась из виду, я поняла вдруг, что никакого обеда уже не будет, потому как в комнате резко стемнело, а через деревянные решетки окон начали пробиваться багряные лучи заходящего солнца. Время пролетело незаметно. Мы, как дети, резвились, обмотавшись тканями и воображая себя индианками. Портниха, уморенная под конец нашими игрищами, ушла из моей комнаты, еле сдерживая выдох облегчения. И я могла ее понять. На все ее вопросы — какой фасон платья мне по душе или из какой ткани сделать юбку — я пожимала плечами. А что она хотела? Откуда мне знать о местных модных тенденциях, ведь я привыкла к джинсам и маленьким черным платьям?
Дверь скрипнула, и мой нос уловил волшебные запахи свежих лепешек и горячего плова.
Масуд-ага, первым вошедший в комнату, нес большой блестящий поднос с горкой зажаренных куропаток с кружочками спелых яблок и свежими лепешками. Следом за ним вошли два евнуха. В руках первого была тарелка дымящегося плова с бараниной, а у второго на подносе стоял кувшин с шербетом и целое блюдо со сладостями. У меня желудок завязался бантиком от такого великолепия, а слюнки потекли рекой.
— Вуаля! — воскликнула Лерка, которая зашла последней и закрыла за собой дверь. — Кушать подано!
— Ты как с госпожой разговариваешь, бесстыжая! — зашипел на нее главный евнух, резко обернувшись и чуть не выронив свой поднос.
— Масуд-ага, оставь! Все нормально, — ответила я, смеясь и удивляясь в душе тому странному положению, в котором мы с подругой оказались. — Лучше ставь скорее еду на стол, а то мы с голода умрем!
Евнух замялся, посмотрел на Лерку недоверчивым взглядом, но приказ исполнил.
— Можешь идти, — бросила я ему, гордо подняв голову и улыбнувшись холодной и властной улыбкой. Эта игра начинала мне нравиться.
Как только за прислугой закрылась дверь, мы, как две голодные дикие кошки, набросились на еду, чуть ли не мурча от удовольствия.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
