Надо сказать, что известный в последнее время историк А.Б. Широкорад в своей книге «Падение Порт- Артура» дал очень интересную оценку этому бою: «27 января адмирал Того действовал очень смело и решительно, атакуя примерно равную по силе эскадру противника, находившуюся под защитой береговых батарей. Если бы русские артиллеристы на кораблях и береговых батареях умели стрелять, то японская эскадра, выстроившаяся в одну кильватерную колонну, понесла бы тяжелые потери, а то и вовсе была уничтожена. Адмирал Старк имел все шансы на выигрыш, принимая бой рядом со своей базой в зоне обстрела батарей, но прос…л сражение – для этого случая более цензурного слова нет»[34] . Все эта утверждения никоим образом не соответствуют истине. О каком равенстве сил говорит А.Б. Широкорад? Достаточно сравнить число орудий крупного и среднего калибра на японских и русских кораблях, участвовавших в бою. С русской стороны имелось 12 305-мм, 8 254-мм, 2 203-мм, 86 152-мм и 12 120-мм орудий (всего 120), с японской 24 305-мм, 26 203-мм, 146 152-мм, 38 120-мм орудий (всего 234). Таким образом, по числу орудий японцы в два раза превосходили русскую эскадру. К этому надо прибавить качественное превосходство. О.В. Старк шел в бой, имея 3 устаревших броненосца («Петропавловск», «Севастополь» и «Полтаву») и 2 полуброненосца-полукрейсера («Пересвет» и «Победу») со слабым вооружением и бронированием.
Даже решившись на неоправданный риск преследовать вдвое более сильную японскую эскадру, на практике этого бы О.В. Старк не смог осуществить: устаревшие русские броненосцы на 2-3 узла уступали японским по скорости хода. Никакой решительности в этом бою вице-адмирал Того не проявил, напротив, попав под огонь русских береговых батарей, японский флотоводец поспешил выйти за пределы их действия (русские береговые батареи открыли огонь лишь в 11 ч. 30 мин.)[35] . Не русский адмирал, а японский первый отдал приказ о прекращении боя, причем вряд ли он сделал бы это так скоро, если бы русские артиллеристы «не умели стрелять». Официальная японская история войны на море в 1904- 1905 гг. говорит об 11 попаданиях снарядов в их корабли (в русские корабли было 38 попаданий), но, несомненно, эти данные следует считать заниженными. Такого мнения придерживаются многие русские историки. Кроме того, японцы в своей официальной истории войны на море себе же и противоречат; когда пишут, что Того после боя пошел с судами 1-го боевого отряда (6 броненосцев) в условный пункт у побережья Кореи для спешной заделки полученных судами повреждений и замене поврежденных орудий и частей запасными[36] .
Но, описывая попадания русских снарядов в свои броненосцы, японские историки ни слова не говорят о поврежденных орудиях, да и сами попадания в японские броненосцы (упоминается только 7), судя по описаниям, приводимым официальной японской историографией, не причинили кораблям сколь-нибудь существенных повреждений. В то же время очень решительно в этом бою действовали русские крейсеры «Баян», «Аскольд» и «Новик». Когда японская эскадра, приближаясь к Порт-Артуру, открыла огонь, русские крейсеры оказались ближе к противнику, чем броненосцы, но они не только не уклонились от боя, а пошли в атаку на весь японский флот[37] . «Баян» сблизился с противником до 19 кабельтовых[38] , в ходе боя в корабль попало 10 снарядов. Личный состав крейсера действовал героически, особо следует отметить подвиг матроса П. Адмалкина: после взрыва в каземате 152-мм орудия уцелел он один – остальные были убиты и ранены, но Адмалкин в одиночку продолжал заряжать и наводить 152 мм (!) орудие, сделав 10 выстрелов[39] .
Командир крейсера «Новик» капитан 2-го ранга Н.О. Эссен, используя высокую скорость крейсера, попытался сблизиться с японской эскадрой на дистанцию торпедного выстрела, но вынужден был повернуть назад, попав под сосредоточенный огонь нескольких японских кораблей. Тем не менее, подвиг маленького русского крейсера, в одиночку бросившегося на весь японский флот вызвал восхищение даже у врага. Официальная японская история войны на море очень коротко описывает бой 27 января у Порт-Артура, но при этом дважды упоминает храбрость русского крейсера, который даже после попадания в него 8-ми дюймового снаряда с «Якумо» «не растерялся и всё еще шел вперёд, поддерживая сильную стрельбу»[40] .
Сотрудник газеты «Новый край», выходивший в Порт-Артуре П.Н. Ларенко писал: «Команды проявили чудеса хладнокровия и храбрости и рвались в более жаркий бой, никто не обращал внимания на полученные ранения, если они позволяли продолжать дело»[41] . Очень краткую и точную оценку боя дал советский адмирал И.М. Капитанец: «Результат сражения не оправдал расчетов японцев. Они отступили, не только не потопив ни одного русского судна, но и не нанесли им значительного ущерба»[42] .
В тот же день, 27 января 1904 г., в корейском порту Чемульпо после героического боя со значительно превосходящими по численности противником погибли бронепалубный крейсер «Варяг», который был затоплен экипажем, и взорванная экипажем канонерская лодка «Кореец». Подробности этого боя хорошо известны, однако в последнее время в работах некоторых историков действия командира крейсера «Варяг» капитана 1-го ранга В.Ф. Руднева подвергаются не всегда справедливой и обоснованной критике. Так В.Д. Доценко в своей работе «Легенды и мифы русской морской истории» (СПб., 1997) пишет, что «есть все основания считать, что на крейсере «Варяг» артиллерия применялась не совсем грамотно»[43] . Судя по всему, историк пришел к такому выводу, приняв во внимание утверждения официальной японской истории войны на море, что в том бою «неприятельские снаряды ни разу не попали в наши корабли, и мы не понесли ни малейших потерь»[44] . Почему наши историки часто за истину в последней инстанции принимают данные противников России, при этом данные русских источников подвергаются в лучшем случае сомнению, а часто и вообще признаются лживыми и недостоверными.
Если внимательно читать официальную японскую историю войны на море в 1904-1905 гг., то можно обратить внимание на тот факт, что суда 4-го боевого отряда (т.е. 4 легких крейсера, участвовавших в бою с «Варягом») после боя у Чемульпо длительное время в активных боевых действиях не участвовали. Японские историки это интересно объясняют: после боев у Порт-Артура и Чемулько 1-й и 4-й боевые отряды «оставаясь у корейских берегов, должны были готовиться к специальной задаче и нести охранную службу»[45] . Ниже японцы проговорятся, что 1-й боевой отряд должен был устранять полученные после боя 27 января повреждения. Несомненно, что этим же занимались и суда 4-го боевого отряда.
Почему-то статью о подвиге «Варяга» и «Корейца» В.Д. Доценко назвал «Миф о «Варяге» и «Корейце». На мой взгляд, это проявление неуважения к подвигу. Разве мифом является бой двух русских кораблей с противником, во много раз превосходящим по силе. Даже официальная японская историография подчеркивает храбрость русских в этом бою. Сам характер повреждений русского крейсера говорит, что В.Ф. Руднев прекратил бой, когда «Варяг» практически полностью утратил боеспособность. О тяжести боя говорят потери в личном составе: убит 1 офицер и 31 нижний чин, ранено 6 офицеров и 185 нижних чинов[46] (т.е. убито и ранено более 1/3 экипажа).
И все же особенно разгромной критике подвергает В.Ф. Руднева уже упоминавшийся А.Б. Широкорад в своей работе «Русско-японские войны 1904-1905 гг. (Минск, 2003). Ему «непонятно, куда «Варяг» выпустил 1105 снарядов, в том числе 425 снарядов калибра 152 мм, раз японская эскадра потерь не имела»[47] . Свидетельства русских участников боя и иностранных источников о повреждении, по меньшей мере, 2-х японских крейсеров А.Б. Широкорад, очевидно, не считает заслуживающими доверия. Он дает волю своей фантазии, расписывая читателю, как должен был бы действовать командир «Варяга» и, утверждая, что «грамотные» (на его взгляд) действия В.Ф. Руднева могли бы оказать серьезное влияние на последующий ход войны. На бой же В.Ф. Руднев повел «Варяг» лишь с целью «оправдаться перед начальством»[48] . Но перед тем как начать сыпать обвинения, господин Широкорад должен был бы ознакомиться с инструкциями, которые командир «Варяга» получил при уходе из Порт-Артура. А в них, в частности, говорилось, что В.Ф. Руднев был обязан «Не препятствовать высадке японских войск, если бы таковая совершилась до объявления войны» и «ни в каком случае не уходить из Чемульпо без приказания, которое будет передано тем или другим способом»[49] . Эти инструкции были равносильны приказу».
В.Д. Доценко и А.Б. Широкорад обвиняют В.Ф. Руднева в том, что у него «не хватило смелости» нарушить приказ. Это бессмысленное обвинение, долг любого военного выполнять, причем беспрекословно, отданный приказ, невзирая на обстоятельства и возможные последствия (есть лишь одно только исключение – если отданный вышестоящим начальством приказ может быть квалифицирован как измена или нарушение международных норм военных действий когда подчиненные должны воспрепятствовать его осуществлению). Главное обвинение в адрес командира «Варяга» то, что он не оказал вооруженное сопротивление японцам, когда те высаживали 26 января в Чемульпо десант. В.Ф. Руднев знал о разрыве дипломатических отношений с Японией, но, согласно международным нормам, это ещё не означало войны. Считали, что это ещё одна попытка Японии путём шантажа склонить Россию к ещё большим уступкам. Официальное объявление Японией войны России последует лишь после начала военных действий.
