— И ты думаешь, он бы ее убил, если бы я не позволил ей…
— Такая возможность существовала. С моей стороны было самым разумным не рисковать.
Король твердо решил настоять на своем. Он послал бы к вам другую женщину, если бы эта не добилась успеха.
— Ты, несомненно, прав, — согласился Харпириас. Затем, еще через несколько шагов, у него мелькнула новая мысль, и он спросил метаморфа:
— Ты случайно не знаешь, что означает отинорское слово «шабиликат»?
— Что?
— "Шабиликат", — повторил Харпириас. — Или что-то в этом роде. Это слово она произнесла в тот момент, когда мы с ней были… когда уже собирались…
— Произнесите его еще раз.
Харпириас произнес слово еще раз, медленно и тщательно выговаривая.
Коринаам ответил не сразу. Затем начал смеяться, Харпириас никогда раньше не слышал его смеха. Он начинался тихим звуком, идущим изнутри, и быстро перешел в громкий хохот.
— Значит, это смешное слово, да?
— Скорее неприличное. Такое… жутко… грязное… — Казалось, Коринаам положительно наэлектризован этим словом. — Конечно, вы его ужасно коверкаете. Оно звучит, как… — И он выдал нечто такое, в чем было то же самое количество слогов, только еще нанизано невозможное количество зубодробительных согласных, сваленных в кучу словно булыжники. — Это больше похоже на то, что она произносила?
— Наверное. Что это означает?
Коринаам колебался. Он подхихикивал так, что Харпириасу захотелось дать ему пощечину.
— Я не могу произнести этого вслух. Это слишком непристойно.
— Давай, говори. Ты же не ребенок, Коринаам. Нечего меня стесняться!
— Прошу вас, принц…
— А я тебе приказываю.
— Знание этого слова не существенно для вашей дипломатической работы.
— Откуда тебе знать? Я хочу, чтобы ты объяснил мне, что оно значит.
Лоб Коринаама от смущения стал желто-зеленым. Он подавил новый приступ смеха и произнес, с большим трудом выталкивая из себя слова:
— Это означает… приблизительно… «Врата моего тела для тебя открыты». С такими словами женщина обращается к мужчине. В этом случае женщины и мужчины употребляют различные формы глагола.
Теперь Харпириас понял, почему девушку так рассмешило, когда он повторил это слово, обращаясь к ней. Это была просто грамматическая ошибка: мужчина употребил женский оборот речи. Но в чем же непристойность, которую Коринаам увидел в этом слове? Врата ее тела действительно были открыты. Она просто описывала ситуацию, которая в тот момент имела место. Если он по неведению употребил не правильную форму глагола, когда повторил то, что она сказала, ну, никто ведь и не ждал от него умения разбираться в тонкостях грамматики отиноров.
Он бросил озадаченный взгляд на метаморфа. Коринаам отвернулся от него в сторону и застенчиво смотрел в землю.
— Я не нахожу ничего неприличного в этой фразе, — сказал Харпириас. — Возможно, она эротична, но не оскорбительна.
— Этот образ… они считают, что тело имеет врата… — Коринаам больше не мог продолжать.
— Но так оно и есть. Во всяком случае, женское тело. Объясни мне, почему человек — особенно такая дикарка, как она, простая, неиспорченная нелепостями цивилизации — должна видеть непристойность в простой анатомической метафоре?
— Она, вероятно, и не видит, — ответил Коринаам. Метаморф никогда еще не выглядел таким смущенным. — Это я вижу. Если не возражаете, принц, можем мы поговорить о чем-нибудь другом?
Харпириас получил еще одно напоминание о том, насколько чуждым существом был в действительности его спутник. Да, они получили политическое равноправие на всем Маджипуре и их королева была официально причислена к сонму властителей планеты, но тем не менее, думал Харпириас, они отличаются от всех, отличаются чем-то таким, что невозможно определить… существа, странные гибкие тела которых функционируют на основе уникальных принципов и ум которых способен считать простую мысль о существовании в женском теле входа грубой непристойностью…
«Интересно, как метаморфы занимаются любовью?» — подумал он.
И понял, что не имеет представления. И что ему не хочется это знать.
Они с Коринаамом расстались у дома для гостей, и Харпириас немного постоял на площади, глядя в небо. Оно стало темным, серым, с металлическим оттенком, словно лист холодного железа Редкие снежинки плавно кружились над головой.
Надвигался буран, уже повалил снег, а ведь сейчас канун летних охотничьих увеселений!
На его глазах снегопад заметно усилился. Старый, почерневший лед площади припорошило тонким слоем белого снега. Середина лета! Середина лета! Харпириас чувствовал, как твердые снежинки впиваются в его поднятое кверху лицо. Как это все непонятно… Куда ни повернись, его окружают странности. Если он когда-либо вернется отсюда, ему будет что порассказать.
В ту ночь девушка снова пришла к нему. Буран к тому времени уже прекратился, но снега выпало довольно много. Мальчишки с метлами из соломы вышли на площадь и убирали высокие сугробы там, где они завалили выходы из домов.
Харпириас во время обеда выяснил у Коринаама, как по-отинорски спросить «Как тебя зовут?», и когда девушка пришла, задал ей этот вопрос.
— Ивла Йевикеник, — ответила она.
Он показал на нее пальцем и повторил. Она кивнула и постучала себя пальцем в грудь.
— Ивла Йевикеник, — снова произнесла она.
— Харпириас, — он указал на себя.
— Харпириас.
По крайней мере, это они установили.
Очевидно, она решила, что раз он может произнести на ее языке одно предложение, то теперь уже достаточно бегло говорит на нем. Из ее уст полился поток слов, поставивший его в тупик. В конце концов он рассмеялся и кончиками пальцев постучал себя по виску, словно показывая, что там, внутри, нет ничего, кроме пустоты. Казалось, это она поняла. Но ей все равно хотелось поговорить. Долгое время они пытались найти общий язык, терпеливо объясняя друг другу значения слов, — но все было напрасно. Наконец они сдались и направились к груде мехов.
В тот момент, когда Харпириас готов был войти в нее, девушка снова прошептала слово, которое он расслышал как «шабиликат». На этот раз он его не повторил.
После, когда они лежали, обнаженные, тяжело дыша, и ждали, когда восстановятся его силы, она опять стала что-то ему говорить, мягко, почти нежно. Ласковые слова, предположил он.
Или, возможно, благодарность за его готовность уступить требованиям Тойкеллы. Это несколько смутило Харпириаса. Ему хотелось от нее не благодарности.
Девушка действительно довольно привлекательна, сказал он себе. Я никому этим не делаю одолжения, кроме самого себя.
Правда ли это? Не совсем, как он понимал. Но ему очень хотелось верить, что это действительно так.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
