Пункт третий: из рук вон плохо ведётся борьба со смутьянами. Мы загнали их на окраины, ну а дальше? Конечно, их так называемое «движение» смехотворно в сравнении с нашим – могучим и праведным, но пока что им удалось остановить расширение нашего жизненного пространства, а это недопустимо!.. Весь наш аппарат не может сладить с горсткой безбожников? Меня это беспокоит, дети мои, прошу учесть. Учесть и активизироваться. Я не поручусь, что они не нашли способ проникать в глубь страны, а это уже опасно – опасно для Веры!.. А кстати, нет ли и среди вас лазутчиков «Движения»?
И снова магистры поочерёдно напрягались под лучезарным взглядом Отца.
– Если вы и дальше будете служить Мне с прежней тупостью и ленью, – печально добавил Отец, – Я, пожалуй, подумаю, не обратиться ли с предложением союза к Борцам, чтобы заменить своих бездарных слуг на более расторопных.
Магистры осторожно завздыхали, по залу будто ветерок прошелестел.
– И последнее: отбор Невест проводится без должной жёсткости. Даже Мне поставляют с дефектами – плаксивых, безвольных. Повторяю: Мне безразлично их отношение к власти, к Вере, даже лично ко Мне – пусть они ненавидят Меня, пусть их трясёт от отвращения, но волевой потенциал Невест не должен уступать физическому. Отбирайте таких девиц, а остальное предоставьте Мне и Производителям. Любовь мы внушим потом – не им, так их потомству, на то и существуют Питомники. Мне нужны мощные, свирепые, неукротимые воины. Умники Мне без пользы, мозги солдат должны быть способны посредничать между их мышцами и Мною, большего не требуется. Избыток воображения губителен для боевого духа нации, и вольнодумцев следует истреблять безжалостно, вместе с потомством. Ибо свободомыслие заразно, и бороться с ним следует так же, как с любой другой заразой, – выжигать в корне. Мне нужны готовые знания, а не те, кто их производит. В стране должен быть один свободно мыслящий мозг – Мой. А знаниями Я вас обеспечу, не сомневайтесь.
Благословив присутствующих движением бледной кисти, Отец растворился во мраке ниши, будто и не он это был, а его голограмма. Магистры разом поднялись и устремились к выходу, растягиваясь в цепочку.
– Бруно тебя выведет, – не открывая глаз, сказал Ингр. – Завтра с рассветом жди меня на крыше.
Он явно не собирался подниматься. Кивнув, Андр пошёл следом за магистрами, высматривая среди них грузную фигуру храмовника.
x x x
Когда Андрей проснулся, снаружи, судя по проникавшему в его берлогу свету, по-прежнему был разгар дня. Спал Андрей недолго, но с толком – сейчас он до краёв был заряжён дерзкой, звенящей силой. Ещё несколько минут он нежился в постели, ощущая себя – наконец-то! – хозяином положения и понимая, что на этот раз его не удержат никакие стены. Андрей даже не стал окружать себя защитной капсулой – просто чуть напрягся и снова стал призрачным и безынерционным, каким был вне конкретизирующего сознания Дейны. Плавно поднял себя в воздух и вплыл в стену. На миг зрение затуманилось, он без труда пронизал камень… и оказался в точно такой же пещерке, словно неощутимая сила развернула его в стене. Недоумевая, Андрей предпринял ещё несколько попыток, с неизменной лёгкостью погружаясь в скалу и так же неизменно возвращаясь обратно. Скорее озадаченный, чем напуганный, Андрей вернул телу материальность и направился к выходу, намереваясь выяснить, когда хозяйке дома наскучит наконец с ним забавляться.
Он вышел на берег и остановился, щурясь от нестерпимо яркого света. За время его сна пейзаж чудесным образом преобразился: сейчас лагуну до краёв заполняла зеленовато-прозрачная вода и солнечные лучи, отражаясь от искристой глади, дрожали бликами в тени камней. Противоположная берегу скала пропала, будто и не было, и там до самого горизонта простиралась зеркальная поверхность штилевого моря, и невозможно было определить, где настоящая вода переходит в мираж. Давешний плоский валун едва выступал над водой, и на его покатой вершине безжизненно распласталось бронзовое тело Дейны.
Чувствуя, что уже начинает плавиться под этим тропическим солнцем, Андрей упал в прохладно-свежайшую воду, в несколько взмахов достиг валуна и растянулся на горячем камне рядом с девушкой. Дейна отреагировала на его появление лишь тем, что вяло перевернулась на спину, дотянувшись ступнями до воды и закинув руки за голову. И снова превратилась в изваяние, насквозь прокалённое солнцем. Андрей разглядывал девушку с любопытством. Что-то изменилось в ней. Она уже не пугала неизведанностью, и даже к её очевидным и многочисленным порокам он относился теперь на удивление снисходительно, будто к своим.
– Недурно ты обставилась, – заговорил Андрей, шевеля в воде ногами. – Стоит кое-что перенять. Одного не пойму: вам что, в ваших субтропиках – солнца не хватает? Спечься же можно!.. А хочешь ко мне в гости?
Дейна открыла глаз, повела им на Андрея, негромко фыркнула.
– Н-да… И что сие означает?
– Ах, отстань! – досадливо отозвалась она. – Радуйся жизни молча. Тебе осталось её на один глоток.
– А тебе? – быстро спросил Андрей, но ответа не удостоился.
– Если я так тебя утомил, чего же ты в меня вцепилась? На безрыбье, что ли?
Вздохнув, Дейна отвернула лицо.
– Послушай, – сказал он настойчиво, – после всех скандалов и дрязг не мешало бы нам наконец объясниться, разве нет? Мы ведь схлестнулись по-крупному и узнали друг друга ближе некуда – будто заслуженная супружеская пара. Но откуда ты взялась? И кто ты есть?
Девушка молчала, словно не слышала. Или ей вздумалось заснуть? В Андрее шевельнулись отголоски недавнего безумия. Шевельнулись и пропали, задавленные непроходящим и пронзительным чувством вины.
– Ну да, на прямые вопросы нам не позволяет отвечать гордость, – заговорил он снова. – И скучно это, верно? Но чёрт побери, будь же последовательна! Думаешь, я не понимаю, отчего ты устроила этот мини-ньюди-пляж? Откройся же до конца!
Дейна медленно распахнула глаза.
– Я тебе зачем-то нужен, да? Ну так скажи прямо!
– Чушь! – сказала она тихо. – Что мне скрывать?
Андрей надвинулся на девушку и погрузился взглядом в её глаза-провалы, бесстрашно исследуя самые их глубины. День вокруг померк.
x x x
И в устройстве государственной машины Ему не пришлось ничего изобретать: всё уже было когда-то, где-то. Он только слегка видоизменил старые рецепты – с учётом своих уникальных возможностей.
На первом этапе «волею народа» и при поддержке невежественного большинства Он монополизировал производство, распространив свою власть на экономику страны и рассеяв по низовым слоям потенциально опасных Ему предпринимателей. Параллельно Он с неослабной энергией укреплял аппарат Служителей, отбирая в него самых преданных, самых исполнительных, самых жестоких.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
