– Вы слышали об этом? – спросила Ния. – О совпадении событий? Существует такая концепция, что в основе нашей жизни заложено гораздо больше моделей, чем мы осознаем. Между случайными событиями возникают связи, и именно они создают значение нашей жизни. Будто вы натолкнулись на слово, определение которого только что узнали – и сразу встречаете его повсюду. Или вам приснился сон с красной машиной. На следующий день вас подвозят на красной машине. Или прочитали письмо от старого возлюбленного. И неожиданно после многих лет, когда вы ничего не слышали о нем, вы встречаетесь. Разве с вами никогда не происходило ничего подобного?
– Может быть, – ответил Харм. – Но, если это и случалось, я, возможно, не заметил. Однажды я играл в пул, и последний шар вошел точно так же, как «Горонко» забивают гол в регби. Хотите еще выпить?
Ния покачала головой.
– Только воды, пожалуйста. Иначе я буду выглядеть одутловатой. Помехи в работе.
– Для меня, похоже, это более незначительная помеха. Итак, вы говорите, что смерть Робин произошла параллельно чему-то в сюжете «Мертвой жары».
– Не чему-то, а совершенно точно. Героиня – моя героиня, ссорится в баре с мужчиной, уходит, и ее убивают выстрелом в затылок на улочке.
– Кроме вас, кто-нибудь еще заметил схожесть?
– Все заметили. Леонард и Мирина – они все поняли, но отрицают это. Они не могут позволить себе признать, что связь настолько очевидна. И фильм, который мы снимаем сейчас – в нем тоже есть насилие и жестокость. Завтра я занята в сцене, где керосиновая лампа падает со стола. В комнате мотеля начинается пожар. Чуть позже машина застревает на железнодорожных путях и ломается. Вы понимаете, к чему я веду?
– Расскажите о проникновении в ваш дом, – попросил Харм. – Вырезки, которые дал мне Джакобс, довольно ограничены. Кого-нибудь арестовали?
Она покачала головой.
– Это произошло в то время, когда большое жюри расследовало смерть Робин. Предполагалось, что я пойду в тот вечер на званый обед, но я не смогла. Весь день я провела у юристов. Потом стала читать сценарий, который мне по-настоящему понравился. Так что, единственное, чего я хотела – это сесть на диван и читать. У меня в доме есть маленькая читальня с диваном и письменным столом. Я заснула со сценарием на груди. Когда я проснулась, тот человек… он понятия не имел, что я там – диван стоит лицом к окну, вдали от стола. Он находился за моей спиной, рылся в столе и на полках. Я даже не подумала спрятаться или затаиться. Я поднялась и стала смотреть на него.
Ния остановилась.
«Сюжет», – подумала она. Можно снова войти в него. Проиграть все события. Она вздохнула, медленно выдохнула и продолжала рассказывать:
– На нем была маска и длинный, темно-зеленый плащ. Увидев меня, он выбежал. Есть еще одна дверь, ведущая через ванную в мою спальню, я проскользнула в нее. В тумбочке возле кровати я держу газовый баллончик, я и побежала за ним. Он подошел ко мне сзади. Конечно, у него тоже был баллончик, он прыснул мне в лицо. Я закричала, глаза начало жечь, потекли слезы. Он с такой силой зажал мне рукой рот, что из губ потекла кровь. На руках у него были коричневые кожаные перчатки. Я перестала сопротивляться и лежала, не двигаясь. Боялась, что он изнасилует меня и притворилась, что потеряла сознание.
– Потом я ощутила прикосновение револьвера к виску. Похоже на обрезок железной трубки – холодный, жесткий. И знаете? Было совсем не так, как рассказывают. Говорят, что жизнь проходит перед тобой за одно мгновение. Я находилась точно там, где была, в своей спальне. Он мог убить меня. Но все, о чем я могла думать тогда: «Боже, какой гнусный конец». Потом он трижды нажал на курок. Мне показалось, что это были самые громкие звуки, которые я когда-либо слышала. Больше похоже на грохот, чем на щелчки, будто что-то взрывалось в мозгу: раз, два, три. Представьте только. Очевидно, оружие не выстрелило. Кто-то решил сыграть в «Русскую рулетку», только вместо своей головы подставил мою. Потом он опустил револьвер и исчез. Я скатилась на пол и лежала там, ослепшая, пока не убедилась, что он, действительно, не вернется. Я ждала долго. Потом нащупала телефон и вызвала полицию. У меня в телефоне автоматический вызов 911.
– Он взял что-нибудь?
– В кабинете было все перевернуто, но, насколько я знаю, ничего не пропало. Я долго думала, может быть, что-то исчезло, но, кажется, все осталось на своих местах.
– А как же система безопасности?
– Она была отключена. Ее установили за месяц-два до того случая. Я не часто пользовалась ей. Включала только тогда, когда уходила из дома.
– Похоже, вы прервали кражу и спугнули его.
– Так подумала и полиция. Но есть одна вещь, – сказала Ния, – спустя неделю, когда все успокоилось, я, наконец, закончила чтение сценария. В одной из финальных сцен мужчина приставляет незаряженный револьвер к виску женщины и трижды нажимает курок.
Харм искоса взглянул на нее.
– Кто имел доступ к сценарию? Кто знал, что он у вас?
– Леонард, Мирина, практически все на «Визионфильме», мужчина, с которым я встречалась, множество людей в «Объединенных Художниках» – они рассматривали возможность финансирования – «Вэстрон Видео», драматург, написавшая сценарий…
– Если человек действительно намеревался убить вас, не кажется ли вам, что он бы зарядил револьвер?
Леонард говорил, что полиция нашла патроны на дороге перед вашим домом.
Ния посмотрела на свои ладони.
– Ну, хорошо, может быть, он просто пытался напугать меня. Или же это был какой-то сумасшедший. Значит, мне следует меньше волноваться? – Ния допила воду. – И то, что случилось прошлой ночью – выстрелы в машину – все это есть в сценарии, с которым мы сейчас работаем. То же самое. Совершенно то же самое.
Она подвинула пакет с письмами через стол к Харму. Их было уже около полусотни. На мгновение она задержала руку на пакете.
– И вот еще это. То, что я хотела показать вам. Никто не знает о них. Никто.
– Что это?
– Письма от поклонника. Любовные письма. Все от одного и того же человека. Первое я получила около трех лет назад. Сначала я подумала, что это – просто прекрасные послания. Не очень-то много получаешь интересных писем от поклонников, писем, которые радуют по-настоящему. Человек, писавший их, был остроумным, хорошим критиком. Знал историю и теорию кино. Высказывался о связи кино и живописи. А потом… Я не знаю…
Она смотрела, как Харм читает первое письмо, кивая, что слушает ее, молча шевеля губами.
– Но последние письма приобрели странный тон. В них появилась навязчивая идея. Люди просто не понимают, что ты и твои герои – не одно и то же. Вот это письмо пришло сегодня.
