Парат поднялся, и протянул ему стакан воды.
Джордан, не притрагиваясь, поставил стакан на стол и спросил:
– А у вас не найдется чего-нибудь покрепче?
Доктор Парат рассмеялся, залез в стол и достал оттуда бутылку бурбона.
– Держу только для медицинских целей, как вы понимаете, – пошутил он, и глаза его стали озорными. Он налил немного Джордану, и тот выпил одним глотком. – Ну что, вам получше?
Джордан кивнул.
– Да, помогло. – Он даже смог теперь улыбнуться. – Кажется, я впервые в жизни с утра взял в рот спиртное. Могу наконец представить себя на Шейлином месте.
– Простите, не понял?
Джордан неопределенно помотал головой, набрал побольше воздуха и приготовился задать свой вопрос. Но доктор Парат умел читать в мыслях.
– Натали в сознании, но вы наверняка представляете себе все по-другому. Ее реакции не всегда совпадают с желаниями. Я знаю, что вас не надо убеждать в том, что видеть ее пока невозможно.
Голос Джордана срывался. – Каковы ее шансы?
– Пока трудно судить. Описано немало подобных случаев. Ее физическое состояние вполне удовлетворительно, она получает хороший уход. Двигательная активность восстанавливается. Что же до умственной – делать выводы преждевременно. Она может выздороветь полностью, но может вернуться в прежнее состояние. Частичный паралич, к сожалению, остается вполне реальной возможностью.
Парат почувствовал, что его объяснения выходят за рамки дозволенного. Он наговорил слишком много. Он не на телевидении, напомнил он себе и снова перешел на вполне дружелюбный, но бесстрастный докторский тон. И сделал он это ради Джордана.
– Я не хочу пугать вас, мистер Бреннер, но вы должны знать правду. – Доктор поднялся и подошел к двери. – Пожалуйста, оставьте номер вашего телефона.
– Да, конечно, и прошу вас позвонить сразу, если будут новости... любые новости, – попросил Джордан.
Яркое солнце больно ударило ему в глаза, когда он вышел на улицу. Он разволновался просто оттого, что побывал там, где была сейчас Натали. Словно пьяный, Джордан брел к машине. Ему с трудом удалось забраться на сиденье. Неподдающиеся контролю чувства нахлынули на него, сковав жестокой судорогой. Беспомощно упав на руль, Джордан Бреннер впервые за семь долгих лет не выдержал и разрыдался.
Он не заметил, что всего в нескольких дюймах от него, стоя под большим дубом, за ним безотрывно наблюдала Шейла. Она выжидала, опасаясь, что он заметит ее, пока он не завел машину и не уехал.
Убедившись, что он уже далеко, она вошла в здание больницы, чтобы продолжить дежурство у постели своей бывшей соседки и подруги Натали Парнелл, не прекращавшееся уже месяц.
12
«Интересно, сейчас ночь?» – Натали сомневалась. У нее звенело в ушах, а во рту была ужасная сухость – хотелось пить, смутно осознала она.
– Мам! – попробовала она прокричать в темноту, но губы не желали слушаться. Потом ей захотелось моргнуть, но и этого не получилось.
Все было очень странно, но, во всяком случае, глаза ее были открыты, что создавало приятное ощущение комфорта.
Она попробовала оглядеться вокруг, но глаза смотрели в одну точку и не желали двигаться. Ей не хотелось мириться с таким положением, и она сделала еще одну попытку, правда, опять оказавшуюся тщетной. Глаза не желали ей подчиниться, словно больше не были частью ее организма. Натали никак не могла понять, в чем дело, и решила, что ей снится сон. А, ну разумеется, раз она видит сон, то придется положиться на воображение. Кое-что она все же видит. Значит, надо сосредоточиться, и тогда... Она попробовала сконцентрировать взгляд на том, что ее окружало. Но все было окутано странной темной дымкой, сквозь которую поступали неясные очертания предметов. Ей казалось, что она лежит в диковинном клубке из длинных запутанных нитей, похожих на паутину. «Алиса в стране чудес», – подумала она.
Что-то замелькало возле ее лица – наконец-то отчетливо. Натали всмотрелась и различила слева от себя большую зеленую муху. Муха металась вверх и вниз, будто попала в стеклянный колпак лампы и хотела выбраться наружу. Насекомое ритмично попискивало. Натали снова попробовала моргнуть, и у нее опять не получилось. Кому-то было, видимо, нужно, чтобы она не могла закрыть глаз. Да, вероятно, в этом все дело. «Они. не хотят, чтобы я закрывала глаза, но если я не смогу их закрыт, то мне не удастся никогда больше поспать.» Ее стало охватывать беспокойство, лишь недостаток сил мешал ей разволноваться еще больше. Маленькое упрямое зеленое насекомое, летавшее туда-сюда, подобно метроному, тоже по-своему успокаивало ее, позволяя взглянуть на ситуацию трезво, ибо, как ей, было известно, все явления должны иметь разумное объяснение. Она постарается, постарается изо всех сил снова закрыть глаза. Опять неудача. Мозг дал глазам команду закрыться, а веки не послушались. Инстинктивно она захотела дотронуться до глаз, но руки не желали отрываться от кровати.
У Натали начинался приступ паники, и она увидела, что мушка в лампе заметалась яростней, будто ей передавались ее собственные ощущения.
«Я вижу сон, – напомнила она себе твердо. – Я вижу сон, и, значит, я должна заснуть, а если я засну, то проснусь утром, И все будет нормально. Я должна спать. – Когда она так подумала, мушка успокоилась. – Но как же мне спать с открытыми глазами?» Она снова испугалась и снова увидела, как задергалась за стеклом мушка. А затем нестройным хором завыли еще какие-то существа с металлическими голосами. Ей хотелось кричать от ужаса, сопротивляться, но она не могла. Потом послышался другой звук, до нее донеслись голоса, и Натали различила приближающиеся шаги.
Да, кто-то шел к ней. Тот, кто ее спасет. Шаги были уже совсем рядом. Слепящий луч ударил из угла, он осветил ее укрытие, превратив тени в восхитительные, насыщенные краски. Знакомая фигура вышла из света.
«Мама! О, мама! Я так рада, что ты пришла. – Теперь она знала, что о ней позаботятся. Окно закрылось. – Мне было холодно, мама. Очень холодно и одиноко», – Натали снова казалось, что она куда-то проваливается. Маленькая мушка стала двигаться все медленнее и медленнее, а она, глядя на нее, старалась себя успокоить. Она устала... Очень устала.
Кто-то еще склонился над ней. Теперь уже не мама. Это был мужчина, который целовал ее в лоб, в воздухе сладковато запахло утренним лесом, напоенном хвоей, сосной и свежестью. Он накрыл ее одеялом почти до подбородка, и ей почудилось, что ее накрыла теплая морская волна. «Папа, это ты, папа. Я же знала, что ты обязательно вернешься и останешься со мной».
– Доброй ночи, Натали, – расслышала она его голос.
Она улыбнулась в ответ, и он осторожно прикрыл ей веки.
