class="p1">Родионов принёс с собой бутылку коньяка. Когда они вчетвером её допили, он обнял всех поочередно и откланялся.
Света почувствовала себя нехорошо и ушла в комнату.
Отец с сыном ещё посидели молча друг против друга.
Потом Михаил произнёс:
– Папа! Не умирай, пожалуйста. Пока рано.
* * *
На Покровском бульваре Бульварное кольцо сужается, словно готовится к тому, чтобы прерваться. Дома попали сюда из разных эпох: тут и причудливый, в чём-то совсем несостоявшийся, но везде заметный сталинский ампир, и доходные дома, оставшиеся в городе с царских времён, и брежневская кирпичная одноподъездная башня – верх элитарного строительства эпохи застоя.
Москва уже устала от зимы, утомлённый снег рад бы был уже растаять, но природа ему этого ещё не дозволяла.
Он шёл, почти не разбирая дороги. Ему требовалось время, чтобы избыть обиду. Никогда он ещё так сильно не обижался на Майю. Или она так сильно его не обижала?
С самой юности он мечтал познакомиться с девушкой как-нибудь необычно. Ну, вроде того, как булгаковский Мастер познакомился с Маргаритой. Но жизнь ему не дарила такого случая. С Майей тоже всё началось весьма обыденно, и ухаживать за ней он начал потому, что просто не мог ничего с собой поделать. Тяга к ней явно перевешивала благоразумие; то, что она его намного младше, не смущало. Они увидели друг друга впервые на выступлении поэта со странным псевдонимом Марс-Кавказ. Организовать этот вечер Артёма очень просил его куратор из Департамента культуры Москвы. Марс-Кавказ приходился племянником одному крайне влиятельному человеку. Майя пришла на этот вечер со своей знакомой, которая относила себя к поклонницам поэта и практически заставила подругу составить ей компанию. Артём, слушая Марса, недоумевал: как у таких поэтов образуются поклонницы? Чем они их берут? Стихи-то ведь пустые и вторичные. Крик да истерика.
Марс-Кавказ, а на самом деле Григорий Плотников, заранее обговорил с Артёмом, что после чтений они соберутся в его кабинете, чтобы «выпить по стопарю». Артём поручил своим сотрудницам собрать что-нибудь на стол.
Майя тоже затесалась в числе тех, кому предстояло «выпить по стопарю» за здоровье новоявленной звезды отечественной поэзии.
Она как-то сразу приметила Артёма, они разговорились, обменялись телефонами. Он обещал звать её в читальню на литературные вечера. Она снисходительно согласилась.
На следующий день он позвонил ей. Пригласил поужинать. Ни о каком продолжении не думал. Просто по вечерам не всегда хотелось сидеть дома одному. Если бы она вежливо отказалась, забыл бы о ней навсегда. Но Майя обрадовалась его звонку. Вечер тогда выдался в Москве снежный. С неба слетал снег редкой чистоты и спокойствия. Он долго раздумывал, купить ей цветы или нет. Склонился всё-таки к тому, чтобы подарить ей белые розы.
Ужинали они в небольшом грузинском ресторане-баре на Остоженке, где два пожилых полноватых грузина пели печальные и красивые песни. Сперва он сидел напротив неё, потом переместился к ней ближе. Он ещё не коснулся её, а она уже сказала: «Поехали к тебе».
Его поразило даже не то, как складно у них всё вышло, каким сильным она позволила ему себя ощутить, а то, как увлечённо они потом разговаривали, как во многом обнаружили сходство. Он не спрашивал себя: что она во мне нашла? Для этого он был слишком самолюбив. Но её иногда в шутку колол таким вопросом. Она отвечала: всё.
Тоже, наверное, в шутку…
Дойдя почти до поворота на Солянку, он вызвал такси. Долго идти «куда глаза глядят» не получилось. Обида не отступала.
Лучше не оценивать всё это сейчас. Но ни в коем случае не звонить Майе, нахамившей ему в лицо, показавшей, что ей наплевать на его чувства и переживания.
Конечно, она погорячилась. Но ей следует извиниться. И никак иначе. Он этого не спустит ей. Без этого рана не затянется. Без хоть какой-то сатисфакции.
Водитель попался разговорчивый. Есть такой тип таксистов, которые осведомлены обо всём на свете. Особенно о том, когда снимут Путина или Собянина. Кто снимет, обычно не уточняется.
Артём, хоть и видел на навигаторе, что ехать двадцать четыре минуты, зачем-то спросил, за сколько доберёмся.
А тот словно чего-то подобного ждал:
– Так кто ж его знает? «Яндекс» вон пишет: двадцать четыре минуты. А на самом-то деле он врёт напропалую. Всё от настроения зависит. Сегодня вообще чёрт знает что показывает. Гад такой!
– Да. Трудно теперь стало, – сочувственно поддержал разговор Артём, хотя в основном слышал от тех, кто водил машину, что навигатор – это, бесспорно, прекрасное и полезное изобретение. И пробки объезжает. И время помогает рассчитать.
– Он, конечно, умный, но даже он не может предположить, что творится, когда менты вручную переключают, или же когда шишка какая из Кремля выезжает. Вот, к примеру, сегодня. Заперли нас на набережной около Кремля. А мне поворачивать не надо было, я дальше хотел проехать. Так пустите всех, кто в крайнем ряду! Мы уедем. Нет. Всех держат. Ну не придурки?
Артём прикрыл глаза, нащупал правой рукой рычаг и чуть опустил кресло назад. Водитель начал надоедать своей болтовнёй, но не просить же его заткнуться.
Наконец антагонист «Яндекса» замолчал.
Артём мягко задрёмывал, мысли путались со спонтанными образами слов, чертами лица Майи, сумбурными и случайными впечатлениями, потом, причудливо трансформируясь в нечто бессвязное, мягко уводили от реальности. Кажется, он заснул всерьёз. Снилась ему Вера, здоровая, сильная, молодая, с длинным хвостом из тугих волос, забранных резинкой, она бежала по пляжу босиком, но не так, как это делают спортсмены, тренируясь, а как несутся сломя голову, чтобы кого-то спасти.
Вдруг автомобиль резко затормозил.
Артём проснулся и вскричал, не сразу сообразив, где он:
– Что?
– Да ничего! Твою налево! Буду я этот «Яндекс» убивать! Завтра совещание. Буду убивать их всех.
– Да что случилось? – Артём никак не мог прийти в себя.
– Брат, – кавказский его акцент с каждым словом усиливался, – ты не расстраивайся.
Артём осмотрелся: они стояли на Солянке. Каким бы это ни казалось невероятным, они вернулись ровно в ту точку, куда Артём получасом ранее вызвал машину.
– Как же так вышло? – Аpтём разозлился. Хотелось побыстрее домой.
– Вот он тебе, «Яндекс», что натворил.
– Ну а сами вы куда смотрели?
– Я ехал, как он показывал, гадюка, – Бедолага погрозил волосатым кулаком коварному устройству.
Видимо, кавказец совсем не знал город.
– Ладно. – Артём поморщился. – Может, оно и к лучшему. Прогуляюсь.
– Я могу деньги вернуть. Ты дай мне номер карты. Я переведу. Поездка закрылась уже.
– Да ладно. Какие там деньги! Пока! – Артём взялся за ручку двери.
– Подожди. – Кавказец тронул его
