«Все, что я предпринимаю, – заявил напрямик Гитлер, – направлено против России; если Запад слишком глуп и слеп, чтобы понять это, я буду вынужден договориться с русскими, разгромить Запад и тогда, после его поражения, направить все мои силы против Советского Союза. Мне нужна Украина, чтобы нас не морили голодом, как в прошлую мировую войну».
Итак, снова затасканная антисоветская карта, которую на сей раз Гитлер не просто выложил на стол, а швырнул в лицо своим западным партнерам. Этой фразой он как бы «объяснял» резкую антибританскую кампанию, которую вела германская пресса на протяжении всего лета: третий рейх стремится выполнить свою «историческую миссию» – уничтожить большевизм, тогда как Великобритания предоставила гарантии Польше, тем самым мешая Гитлеру двигаться дальше на восток! Как же тут было не возмущаться «глупостью» Запада! Далеко идущие предложения, высказанные близкими к Чемберлену лицами в доверительных переговорах с представителями рейха, давали «фюреру» основание полагать, что подобное заявление воспримут на Западе не только с «пониманием», но и с радостью. Как показали последующие события, он не ошибся.
Не надо обладать особой проницательностью для того, чтобы понять, почему свой демарш нацистская дипломатия приурочила именно к этому моменту. Дело в том, что 10 августа в Советский Союз прибыли английская и французская военные делегации для переговоров о пакте. Гитлеровцы всеми средствами старались помешать его заключению. С той же целью «фюрер» угрожал «договориться с русскими». Его заявление было чистым блефом, поскольку Советское правительство продолжало настойчиво добиваться эффективной договоренности с западными державами и в своих отношениях с Германией, несмотря на ее настойчивые усилия завязать политический диалог, тщательно избегало шагов, которые стали бы помехой для заключения пакта с Англией и Францией.
Выраженное Гитлером желание вступить в переговоры с кем-либо из авторитетных англичан Буркхарт воспринял как поворотный пункт в развитии европейского кризиса. Он спешит в Базель, где в обстановке строжайшей секретности принял в своем доме Р. Макинса и П. Арналя. Он изложил этим дипломатам для передачи Галифаксу и Бонне подробности своей встречи с Гитлером. Собеседники уже рисовали себе картину нового Мюнхена.
Неожиданно расчеты использовать визит Буркхарта для подготовки сделки с Гитлером рассыпались в прах. Один из французских журналистов в Данциге сумел узнать, что верховный комиссар вместе с Форстером вылетел в Берхтесгаден. На следующий день сенсационную новость опубликовала французская «Пари суар», затем ее подхватила мировая пресса. При этом высказывалась догадка, что «фюрер» вручил Буркхарту для передачи Чемберлену письмо с предложением присоединиться к походу против СССР. Закулисные контакты англо-французской дипломатии с Гитлером, когда в Москве шли переговоры о заключении трехстороннего пакта, вызвали бурное возмущение общественности. Поездка Айронсайда к «фюреру» не состоялась.
Как выяснилось после войны, описанная встреча Гитлера с Буркхартом происходила на фоне еще более засекреченных переговоров Геринга с тайными эмиссарами английского правительства.
«Дипломатическая кукла» вступает в игру
Древний замок Рокельштадт, четко выделяясь на бледном северном небе, застыл, словно погруженный в воспоминания. Его высокие башни, объятые лучами августовского солнца, отражаются в неподвижной глади озера. В Швецию осень приходит рано и приносит с собой тишину.
Замок расположен вдали от больших дорог истории, и мало кому могло прийти в голову, что именно здесь будут решаться судьбы Европы, а возможно, и целого мира, – Рокельштадт был намечен как место секретных англо-германских переговоров в начале августа 1939 г.
Над каменной громадой возвышаются две башни – греха и добродетели. Башня греха представляет собой высокое просторное помещение с многочисленными изваяниями, запечатлевшими мифы Востока. На стенах – таинственные иероглифы, изображения чертей и злых духов, а в воздухе–запах ладана. Мрачные лики, темные краски – все создает атмосферу средневековой мистики. Чем не подходящее место для закулисной политической сделки? И не мистикой ли являлась сама попытка повернуть ход истории вспять?
Затея была связана с именем Геринга. По сей день на Западе бытует версия, согласно которой он якобы был «против войны». Войны против кого? Этого буржуазные авторы стараются не уточнять. Летом 1939 г., когда тень войны уже надвигалась на Европу, Геринг, как пишет один из его английских биографов в опубликованной в 1974 г. книге, «отчаянно отыскивал какой-либо путь для того, чтобы переиграть Риббентропа, стремившегося к войне с Англией». Тучный рейхсмаршал даже разработал свою «стратегию сдерживания». Кого? Это тоже не уточняется. Обратимся, однако, к фактам.
В соответствии с этой «стратегией» Боденшатц, адъютант Геринга, установил тесный контакт с французским военно-воздушным атташе в Берлине полковником Стэленом. Отношения вскоре приобрели столь «близкий» и «доверительный» характер, что Боденшатц, к немалому удивлению Стэлена, нередко сообщал ему «сверхсекретную» информацию, касавшуюся военных планов рейха. Лейтмотивом речей «откровенного» адъютанта было утверждение, что на западе Германия останется в обороне и все свои силы сосредоточит против Польши, на востоке. Боденшатц не скупился на комплименты в адрес премьера Даладье и заверял, что рейх намерен жить с Францией в доброй дружбе. «Нашей целью, – говорил он, – была и остается Юго-Восточная Европа, которая является естественной сферой нашей экономической экспансии». При этом он не упускал возможности добавить: если Франция и Англия попытаются воспрепятствовать действиям Германии на востоке, то на них обрушится устрашающий удар германской авиации. Что касается Франции, то ее запугивали еще и угрозой создания «третьего фронта» – на Пиринеях в результате нападения франкистской Испании.
Для большей убедительности подобных «откровений» гитлеровцы организовали летом 1939 г. военную игру. Отрабатывался вариант: война «возникла» между рейхом и Польшей; Англия и Франция выступили ей на помощь; Люксембург, Венгрия и Италия заняли позицию дружественного нейтралитета в отношении Германии; Голландия и Бельгия заявили о нейтралитете. Главные действия развернулись на востоке. «На западном фронте, – так описывает эту игру Стэлен в своих мемуарах, – германское командование приняло решение занять на суше оборонительную позицию и одновременно предпринять наступательные операции против Франции и Англии своими воздушными силами». Намек был прозрачным: не мешайте нам разгромить Польшу, и мы вас не тронем!
Любопытная деталь. 6 мая Риббентроп в беседе с Чиано в Милане лишь обсуждал вопрос о желательности и возможных путях достижения разрядки во взаимоотношениях между Германией и СССР. А за несколько дней до этого, 30 апреля, Боденшатц (обозначенный в сообщении Кулондра в Париж как некий господин «X») по поручению Геринга заявил Стэлену: если Англия и Франция не сочтут обоснованными требования рейха к Польше, то он будет вынужден «договориться с русскими». 29 мая аналогичная «утечка информации» произошла в отношении Польши.
Итак, картина проясняется. Геринг был против войны в том смысле, чтобы западные державы не оказывали помощи, обещанной Польше. Его концепция «сдерживания» имела в виду не противодействие агрессивным планам Гитлера, а, наоборот, ставила целью «сдержать» Англию и Францию от заключения договора с Советским Союзом и тем самым изолировать Польшу. О том, что после ее разгрома наступит очередь западных держав, Боденшатц в своих откровенных излияниях, разумеется, не говорил французскому собеседнику. Что касается намеков в отношении СССР, то делались они гитлеровской дипломатией с целью помешать заключению западными державами договора с ним.
Настойчивые предложения Англии вступить в переговоры с рейхом породили у гитлеровцев желание, поморочив голову, использовать антисоветские настроения ее правящих кругов для изоляции Польши.
Главная роль в затеянном спектакле отводилась Герингу. Он должен был выдать себя за человека, стремящегося «во что бы то ни стало» избежать англо-германского конфликта и обсудить возникшие в отношениях между двумя странами вопросы «в спокойной обстановке». Разумеется, все это должно делаться с соблюдением абсолютной секретности.
Для осуществления интриги потребовалась какая-то нейтральная фигура, которая могла бы стать тайным посредником при подготовке переговоров между Лондоном и Берлином. Геринг нашел такую дипломатическую «куклу» в лице хорошо знакомого ему шведского промышленника Биргера Далеруса, имевшего собственность в Германии и лично заинтересованного в том, чтобы его капиталы не только не пострадали от войны, но, наоборот, приносили прибыль. Кроме того, он был женат на немке, что тоже сыграло свою роль.
