– Вытяни руку вверх! – приказала мне Наташа. – Поверь, что ты обладаешь сверхъестественной силой! Источник этой силы у тебя в голове, а не в мускулах – направляй рукой силу своей мысли. Я помогу тебе.
Зажмурившись, я резко выбросила правую руку вверх, послушно думая о том, что обладаю, обладаю, обладаю сверхъествественной силой. Когда я открыла глаза, то увидела над собой огромную каменную глыбу, висящую в воздухе без всякой опоры. Это я держу ее?
– Это не ты ее держишь! – услышала я голос Наташи. – Это я ее держу! Но я всего лишь призрак, я не смогу долго...
Сейчас эта глыба тебя раздавит.
Гремел хриплый хохот Захара.
Глыба начала медленно опускаться.
Захваченная страхом неминуемой смерти, я снова закрыла глаза, закричала и махнула рукой, отмахиваясь от глыбы, как от кошмарного сновидения.
Когда снова открыла глаза, то увидела, что Захар, закрывая искаженное страхом и злобой лицо, отступает в угол зала, а глыба, которая должна была раздавить меня в лепешку, рухнула на трон, разрушив его.
Чувствуя в теле необычную легкость и вместе с тем – силу, я поднялась на ноги. Прошла несколько шагов к тому месту, где в воздухе таял силуэт моей сестры.
– Прощай, – зазвучали уже в пустом пространстве ее прозрачные слова, – теперь я не боюсь за тебя.
– Мы еще увидимся? – выкрикнула я.
– Скорее всего, нет. Не знаю...
И она исчезла.
«Увидимся», – с неожиданной уверенностью подумала я и улыбнулась.
Потом, вспомнив о Захаре, я резко обернулась, но того уже не было в зале. Я осталась одна. И тут что-то с необычайной силой сдавило мне плечо.
* * *
– Жива! – со вздохом облегчения проговорил опера, отпуская мое плечо, – я трясу, трясу тебя, бужу, а ты всесамое интересное проспала.
– А что случилось? – спросила я.
– Достали мы все-таки твоего киллера, – сообщил мне опер, погладив усы, – правда, немного опоздали.
Он вздохнул, но потом махнул рукой. Проговорил, как будто обращался не ко мне, а неизвестно к кому:
– В первую очередь он стрелял в генерала. Наповал. Потом телохранители генерала стали стрелять. А киллер, видно, намеревался положить всех, кто был в даче. Но тут подоспели мы. Киллер хотел убежать, но Петя его перехватил у машины. Пете он руку прострелил. Но и Петя тоже стрелял. Попал. Как говорится, – погиб при задержании. Не Петя, а твой киллер. А жаль – его можно было бы попытаться раскрутить...
– Какой генерал? – не поняла я. – Какой Петя?
– Ах, да, – спохватился опер. – Ты же проспала все.
Выйди, посмотри, на своего красавца – он или не он. Сейчас его принесут...
Я попыталась выйти из машины, но вдруг резкая боль пронзила мою ногу. Я вскрикнула.
– Это что такое? – поднял брови опер. – Что у тебя с ногой? Как распухла...
Он наклонился и осторожно дотронулся до моей лодыжки.
– Да это же перелом, – удивленно проговорил он, – нет, только вывих... Когда же ты успела? Ведь ты не выходила из машины? Спала.
Из ворот дачи показался еще один опер. Рука у него была перебинтована.
– Скорая не едет долго! – крикнул он. – Девчонке совсем плохо – истерика!
– Какой девчонке? – снова спросила я. – Что здесь произошло?
Все по порядку мне объяснили только через несколько часов. Как оказалось киллер ехал в дачный поселок не отсидеться, а – выполнить задание. Прежде чем, подоспела опергруппа, он успел наповал застрелить генерала и смертельно ранить одного из его телохранителей. Потом пытался убежать, но был перехвачен тем самым опером Петей – оперу он прострелил руку, но тут же сам получил две пули в грудь и через несколько секунд скончался не приходя в сознания.
Так что опознавать мне приходилось не его, а уже – его тело.
Генерал, которого заказали киллеру, погиб, погиб и сам киллер. Следовательно – тайной осталось то, из-за чего погиб генерал.
О том, кто заказчик этого преступления, я догадывалась.
Да что там догадывалась – знала наверняка, но никаких доказательств у меня не было.
Менты по моей просьбе отвезли меня на квартиру к Васику и оставили в покое на несколько часов.
* * *
В полутемном своем кабинете очнулся Захар.
– Ящер! – сорванным голосом закричал он.
Тотчас на пороге появился Ящер. Бритая голова его лоснилась от пота. В руке он держал сотовый телефон.
– Катастрофа, хозяин! – быстро заговорил он. – Звонил Иван Александрович, говорил, что Лысый должен был позвонить после выполнения задание и не позвонил. Сам Иван Александрович до Лысого не может добраться. Тот не отвечает на звонки. Когти надо рвать, – добавил еще Ящер.
Захар долго не размышлял.
– Собирай чемоданы, – приказал он, – едем в... Америку... нет. В Англию... близко. Едем в Австралию. Нужно уйти на дно на некоторое время... Позвони... сам знаешь кому – пусть оформят на меня и на тебя визы на выезд и подготовят все необходимые документы... Я разберусь с банковскими счетами.
Ящер выбежал из кабинета. Захар взял в руки свое зеркало и медленно проговорил, неизвестно к кому обращаясь, вглядываясь в расплывающиеся мутные очертания собственного отражения:
– Я еще вернусь... А когда я вернусь, тебе, сука, тошно станет...
И положил зеркало на стол лицевой стороной книзу.
* * *
Давно началась новая неделя. Мы втроем рядышком сидели на скамейке у могильной плиты. Я смотрела на фотографию на памятнике и не могла избавиться от ощущения, что я смотрюсь в зеркало.
– Да, – вздохнув, проговорил Васик, – не думал, что все так обернется. Наталья никогда не говорила мне, что у нее есть сестра.
– Главное, что все закончилось, – сказала молчавшая до сих пор Даша, – нам ничего больше не угрожает. И Захар исчез куда-то... Я от одного парня из Общества слышала, будто Захар говорил ему, что он еще обязательно вернется...
– Хорошо бы он навсегда исчез, – проворчал Васик, – гнида лысая... Упырь... А я ведь, Оля, с самого начала чувствовал, что ты – не Наталья. Только объяснить это никак не мог... Оль, ты слышишь?
Я не участвовала в разговоре, всматриваясь в улыбающееся лицо моей покойной сестры. Я знала, что Захар еще не раз вторгнется в мою жизнь, но теперь была спокойна. Что-то новое поселилось у меня в груди. Я теперь ощущала необъяснимую силу и готовность к любым испытаниям.
И дело было не только в моих экстрасенсорных способностях, которые открылись у меня недавно и при совершенно удивительных обстоятельствах.
Просто, когда я клала руку на холодную могильную плиту, я чувствовала не сырой камень, а теплое прикосновение самого близкого мне человека – родной сестры-близняшки Натальи.
