— Умение одеваться — это плод привычки и чувства меры, Тентен, — заметил граф, несмотря на раздражение, спокойно и обходительно. — Ведь простота роскоши сменилась роскошью простоты. А это значит, что человек со вкусом должен быть скромен в своих запросах, всякая вещь должна быть тем, чем она является. Следует помнить, что слишком дорогие украшения не производят должного впечатления, а пестрота неизменно ведёт к безвкусице. Вот и всё.
Они все ещё обсуждали цвет заказываемого фрака, решая, выбрать ли модный зеленовато-болотный цвет «спинки полуобморочной лягушки» или не менее модный красновато-коричневый цвет «замышляющего убийство паука», когда к ним присоединился де Файоль. Этьенн внимательно рассматривал лицо Рэнэ. Да, что и говорить, сестричка постаралась… Больные и надломленные жесты де Файоля, его изможденное бессонницей лицо вызвали сочувствие Этьенна — развращенный и душевно, и телесно, он вопреки всему, сохранил некую врожденную незлобивость, умение понимать людей, и даже благородство, постоянно искажаемое миазмами душевной помрачённости и пошлостью, ставшей второй натурой. Он и сейчас мысленно улыбался, представляя, что творится в штанах несчастного Рэнэ, но и вполне искренне сострадал ему, дав себе слово уговорить сестрицу сожрать поклонника.
Нельзя же так, в самом-то деле!
Файоль не проявил ни малейшего интереса к разговору, не до фраков и галстуков ему было. Он надеялся увидеть Сюзанн, уже готов был на всё, — настолько непереносимым становилось его состояние. Она околдовала его, просто околдовала. Однако, сама она, встречаясь с ним на прогулках, в залах и коридорах — с подлинным мастерством, скопированным с его прежнего артистизма, талантливо играла неподдельное внимание, искреннюю заинтересованность и даже нежную влюбленность, — но немножко весьма искусно переигрывала. Ровно настолько, чтобы убедить его, что ею движет лишь вежливость. Он настаивал на встрече наедине — она делала непонимающие глаза. Рэнэ делал предложение, кладя к её ногам душу, сердце, руку, состояние — Сюзанн настаивала на том, что он сошёл с ума.
Сейчас Рэнэ голосом глухим и словно простуженным спросил Этьенна, не знает ли тот, где его сестра? Мсье Виларсо де Торан высказал предположение, что она либо с девицами д'Эрсенвиль, либо прогуливается с его светлостью по парку. И Файоль, кивнув и слегка пошатнувшись, направился в парк.
Он нашёл в парке двух сестер д'Эрсенвиль — Элоди и Лоретт, но Сюзанн с ними не было. Он поспешно устремился к пруду, рассчитывая найти её на берегу, но её не было и там, он обошёл замок, и снова прошел мимо сестер. Лоретт просто не заметила его, а Элоди проводила внимательным взглядом, чуть насмешливым и высокомерным.
Этьенн же, отделавшись от двух дураков, поспешил в библиотеку. Нет, не от Лоретт он скрывался. Он стал отдавать себе отчёт, что его странно влечёт к скованному и задумчивому Клермону. Скромность, строгий, логический, трезвый ум, интеллектуальная честность и вдумчивость Армана пленили Этьенна, их роднила любовь к трудноразрешимым задачам. Стремление Армана к моральному совершенству, абсолютно непостижимое, удивляло, но не отталкивало. Не смешила и половая абстиненция. Этьенн видел, что чувства Клермона трезво взвешены, рассудочны и обдуманны, действительной или кажущейся была его холодность — он не знал, но владение чувствами и эмоциями в нём поражало. Внутреннюю способность отказывать себе и умение противостоять соблазнам Виларсо да Торан тоже заметил. Этот человек, ведомый благоразумием, мог принимать разумные решения, даже если они были неприемлемы для него самого или неприятны, и никогда не шёл на поводу у своих чувств или желаний. И это вдруг заворожило Этьенна. Его — изгибало и перекашивало, а этот мальчик не гнётся?
Он счёл себя обязанным понять причину.
Глава 9. В начале которой его сиятельство граф Этьенн рассказывает о своей самой прекрасной женщине, и которая заканчивается беседой о Дьяволе
Прошло совсем немного времени по приезде, как Дювернуа и де Файоль заметили странное предпочтение, которое оказывал граф Этьенн Арману. Первое время они недоумевали, потом сочли, что мсье Виларсо де Торан просто забавляется странностями Клермона. Однако, несколько раз посетив библиотеку, они не могли не заметить, что никаких насмешек по отношению к их приятелю высокомерный аристократ себе не позволяет, напротив — даже странно заискивает в Армане.
Файоль воспринял это достаточно равнодушно — изнурявшая его страсть делала все остальное незначимым. Но для Дювернуа происходящее было оплеухой. Сам он дорожил отношениями с Этьенном, всячески лебезил и даже чуть лакействовал перед ним, весьма рассчитывал на то, что тот будет ему поддержкой в продвижении. Столь неожиданная симпатия графа Виларсо де Торана к Клермону могла не оставить от его планов камня на камне.
Огюстен стал хладнокровно изыскивать способы охладить возникающую на его глазах дружбу. Но вот незадача — все, что он знал смешного или нелепого о Клермоне, он давно рассказал Этьенну, а придумать что-то новое не мог. Что, чёрт возьми, можно рассказать дурного об аскете и книжнике? Однако Дювернуа постарался максимально часто встречаться с Этьенном, приглашая его на устраиваемые им по вечерам «мальчишники», когда девицы порой уединялись для собственных забав в Бархатной гостиной.
На этих вечерах Дювернуа, неизменно вызывая омерзение Клермона, рассказывал о своих победах над женскими сердцами, и Армана мутило от похабных подробностей и разнузданных пошлостей приятеля. Огюстен по странной прихоти думал, что подобные рассказы поднимут его во мнении Виларсо де Торана, однако, на вопрос самого Дювернуа, часто ли у него были романы с женщинами из высшего общества, Этьенн ответил весьма лениво:
— Большинство женщин, ведущих светский образ жизни, устраивающих приемы и имеющих многих поклонников, холодны и неумелы в постели, Огюстен, эти светские львицы — чахоточные жрицы любви, просто рыбы. С ними скучно. Самые развратные — это тихие женщины, не любящие блистать и ломаться, предпочитающие самые изощренные любовные утехи. Их отличает скромное поведение, но они далеко не скромницы. Это похотливые самки, и желание мужчины для таких — закон. Но и они надоедают своей ненасытной чувственностью.
Клермон, отчасти из любопытства, отчасти просто потому, что ему было невмоготу слушать разговоры Дювернуа, спросил графа, а как разнятся мужчины?
Мсье Виларсо де Торан ненадолго задумался.
— Самый распространенный тип — тип галантного кавалера, такие способны на всё, чтобы получить женщину. Они согласны быть подлецами по отношению к конкурентам и готовы пресмыкаться перед своей пассией. Другой тип — герои-любовники с примитивными инстинктами, лишенные вкуса. Они могут переспать с любой, самодовольны, ведут счёт победам и не очень умны. К третьему типу соискателей я бы отнес циничных интеллектуалов, весьма бедных эмоциями: любовные порывы чужды им, они не влюбляются в женщин, но воспринимают любовь как физиологическое явление, поэтому для них вся трескотня любви — пустяки. Они бездушны и склонны к тайным похождениям. Потом надо упомянуть тип Дон Жуана, красноречивого обольстителя, список его побед солиден, он может овладеть женщиной через час после знакомства. Женщина ведь ценит мужской ум и за него простит даже уродство. Тип злодея снедаем разрушительными страстями и волей к завоеванию женщин. Он не любит просто барахтаться в постели, нет, он желает безраздельно властвовать над женщиной. Этот мужчина полагает, что трудно представить себе что-либо более бессмысленное, чем общение с женщиной, когда ум и сердце не получают ничего, кроме усталости и примитивного удовлетворения. Но и понимая это, он не в силах себя обуздать и всецело заняться наукой, искусством, карьерой — его сластолюбие вынуждает его тратить себя на женщин. Эти мужчины не верят в женское достоинство и втайне ненавидят женщин.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
