пучок света от прожектора. Неожиданно она меня обняла, словно извиняясь за недавнее недоразумение. И в этот самый момент из окна 405-го номера прямо к ней медленно спустился торт с горящими свечами. Свет от прожектора и разноцветные огни вокруг надувной подушки погасли, теперь в отблеске свечей виднелось лишь ее раскрасневшееся лицо. «Считай, что это генеральная репетиция, у нас заготовлен еще один торт», – сказал я. Она изо всех сил дунула на свечи, лицо ее тут же исчезло. В то же самое мгновение внизу на лужайке стройный хор голосов запел «Happy Birthday». От переизбытка чувств она то и дело вытирала слезы. Я объяснил, что вместо смерти подготовил поздравительное шоу ко дню рождения. «Почему ты не рассказал об этом раньше?» – спросила она. «Тогда бы это не произвело должного эффекта», – ответил я. «Хорошо, – согласилась она, – в таком случае дождемся Сюй Шаньчуаня, повторишь все это еще раз, и будем считать, что со своей задачей ты справился».
Ровно в 22:00, как и договаривались, явился Сюй Шаньчуань. Я вместе с остальными участниками массовки уселся на лужайке ждать нужного момента. Прождали до 22:30 – на балконе никого. 23:00 – по-прежнему никого. Тогда я отправил ей сообщение на телефон: мол, как, помирать собираетесь? Она прислала ответ: «Сюй Шаньчуань против, расходитесь». Мы подождали еще час, на балконе так никого и не появилось. Тогда я распустил помощников и остался наедине с надувной подушкой. Я устроил наблюдательный пункт метрах в двадцати от подушки, потому что переживал, что они затеют ссору и, не дай бог, действительно сиганут с балкона.
Вся лужайка погрузилась в непроглядную темноту. Всю ночь я кормил комаров, пока не заметил, как черноту лужайки словно разбавили водой, после чего она приобрела серый оттенок, который постепенно перешел в желто-зеленый. Рассвело. В 8:00 утра на балкон вышла Ся Бинцин, она глянула на подушку внизу и заметила меня. Она помахала, тогда я взял свой складной стул и направился домой, – увидев ее, я немного успокоился.
Поскольку я получил от нее деньги, причем немаленькую сумму, то боялся, что вы заставите меня оплачивать налог, поэтому и не стал сообщать про все это. Пятнадцатого декабря Ся Бинцин завалилась в студию. Она рассказала, что в тот вечер Сюй Шаньчуань вел себя как-то настороженно. Скорее всего, боялся, что она устроит ему ловушку – наймет кого-нибудь, чтобы его сфотографировать, поэтому выходить на балкон категорически отказался. Пришлось ей раскрыть все карты, тогда он тем более испугался привлекать к себе столько внимания.
– Ся Бинцин говорила, в чем именно проявлялась настороженность Сюй Шаньчуаня? – спросила Жань Дундун.
– Нет. После того случая она вообще стала реже заходить, а если и заходила, то уже не болтала как раньше, похоже, у нее тоже появилась настороженность.
– У вас сохранилась видеозапись генеральной репетиции того шоу? – поинтересовалась Жань Дундун.
– Сохранилась, но я обещал Ся Бинцин, что никому ее не покажу, – ответил У Вэньчао.
– Вам необходимо предоставить эту запись.
У Вэньчао молчал, ни за что не желая подчиняться.
26
Спустя неделю в 15:00 следственная группа вызвала Сюй Шаньчуаня на второй допрос. Допрос вела Жань Дундун, протокол составлял Шао Тяньвэй, замначальника управления Ван и остальные были приглашены в качестве наблюдателей. Чтобы разрядить атмосферу, Жань Дундун поприветствовала Сюй Шаньчуаня как можно более неформально:
– Давно не виделись.
Тот в ответ взглянул на часы и произнес:
– Надеюсь, это ненадолго, у меня еще вечером встреча.
– Ваша первая сексуальная связь с Ся Бинцин была насилием с вашей стороны? – начала Жань Дундун с места в карьер.
– Как можно? – Сюй Шаньчуань даже слегка хлопнул по подлокотнику. – У нас с Ся Бинцин все было по обоюдному согласию, мы даже условились пожениться.
– Во время первой близости вы ее принуждали или нет? – повторила Жань Дундун свой вопрос.
– Нет, – последовал твердый ответ.
– Вы сказали, что условились пожениться. Вы с ней обсуждали, когда это произойдет?
– Такое невозможно обсуждать, тут все зависело от Шэнь Сяоин, а она разводиться не хотела. Меня это рассердило, поэтому я предложил Ся Бинцин встретиться с Шэнь Сяоин лично.
– То есть это вы посоветовали ей встретиться с Шэнь Сяоин?
– Да.
– Вам известно, о чем они говорили?
– Шэнь Сяоин дала ясно понять, что не разведется.
– Может, вам известно что-то еще?
– Больше ничего, ни о чем другом они не рассказывали.
– Вы лично говорили с Шэнь Сяоин о разводе?
– Говорил дважды. Она сказала, что ее совершенно не волнует, что я с кем-то встречаюсь, поэтому лишняя суета ни к чему. Эти слова ранили меня в самое сердце. Я люблю, когда все просто и однозначно, будь то в отношениях с людьми или при решении каких-то дел. Я не привык тратить время на всякие заморочки, для меня даже креветку почистить – и то в тягость, а если в доме перегорает предохранитель, меня это и вовсе выбивает из колеи. Что до разных интриг, так меня при одной мысли об этом бросает в пот. Шэнь Сяоин говорила, что я страдаю «иллюзорным упрощением», имея в виду, что я воспринимаю реальность как иллюзорно упрощенную картинку, и поскольку это характерно для младенцев, то, по существу, я вроде как отказываюсь взрослеть. И что теперь? Да, я такой: мне хочется, чтобы ничего в этом мире не менялось, чтобы в семье и на работе все было, что называется, по полочкам, чтобы везде царил порядок.
– Раз вам не нравится ничего менять, то почему вы предлагали развестись?
– Потому что моя любовь к Ся Бинцин стала больше, чем любовь к Шэнь Сяоин.
– Когда именно у вас родилась мысль жениться на Ся Бинцин?
Он уселся поудобнее и погрузился в воспоминания.
– Это произошло года два назад, то есть через год после начала наших отношений. Поначалу я видел ее только в роли любовницы, даже представить не мог, что со временем полюблю ее настолько, что пара дней разлуки будет казаться двумя томительными месяцами. Да и она сперва не думала о замужестве, но потом все сильнее привязывалась ко мне и в конце концов тоже влюбилась в меня. У нее был такой прозрачный взгляд, такой же прозрачный, как воды Байкала, как родниковая вода из горного источника, что привозит мой водитель из леса в четырехстах километрах отсюда, без единого намека на муть, вся она была какой-то безупречной. Юная, светлая, высокая, по-детски невинная, шустрая. Разумеется, у нее имелись все преимущества перед дважды рожавшей Шэнь Сяоин. Первой о свадьбе заговорила она, я был категорически против. Поначалу я не осознавал, что именно меня напрягало, а потом понял: для меня пережить развод будет сложнее, чем вскарабкаться на небеса. Тогда я попробовал с ней расстаться. Сначала сократил количество свиданий с одного раза в два дня до одного раза в три дня, потом постепенно довел до одного раза в четыре-пять дней. Но встречаясь после столь долгой разлуки, мы оба начинали рыдать, словно редкие свидания зависели не от нас, а от козней злых врагов. Факт оставался фактом – разлука в шесть дней была для нас максимальным пределом, поэтому мы вернулись к прежнему графику и стали видеться чуть ли не каждый день. Отклоняя ее просьбы жениться на ней, я в то же время переживал, что она меня бросит. В таком случае моя жизнь потеряла бы всякий смысл и стала бы похожей на безвкусное блюдо, тогда настала бы уже моя очередь умолять. Вы даже не представляете, что происходит с человеком, когда каждый день его уговаривают жениться, он начинает просто раздуваться от гордости. Но когда такие мольбы стихают, он вдруг огорчается, да так сильно, что чувствует себя отбросом. Нельзя отрицать, что в этом вопросе я вел себя противоречиво, но уже сейчас, взвесив все за и против, я бы
