Рейтинговые книги
Читем онлайн Дело земли - Ольга Чигиринская

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+

Закладка:

Сделать
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 75

…Плясать утомились, и Миякодори затеяла игру в сэцува. Каждый должен был рассказать страшную историю, а кто не может — тот пусть пьет штрафную. И тут же сама принялась рассказывать, как духи похитили чудесную бива, а господин Хиромаса сказал, что все было не так. После этого игра не заладилась: стали говорить о ложных чудесах и о том, как отличить подлинное чудо от морока или просто обмана.

Тидори рассказала, как господин Кудзё, отец троих братьев Фудзивара, повстречал на улице Оо-мия процессию призраков, и на этот раз господин Хиромаса не стал спорить и подтвердил: да так оно и было, господин Кудзё после этого несколько недель провел в уединении, молясь и очищаясь от скверны. Урабэ, наставленный в буддийских притчах, уцепился за слово «скверна» и рассказал весьма поучительную историю о некоей блудливой хозяйке почтовой станции, которая превращалась в змею, и о двух монахах, что согрешили с ней. Как-то само собой получилось, что теперь очередь рассказывать была за Садамицу. Он, будучи в Удзи по делам, слыхал о художнике Ёсихидэ, который все никак не мог нарисовать по заказу своего хозяина адское пламя.

— Ёсихидэ был великий художник. Но безобразный собой. Такой отвратительный, что его называли «Обезьяна». Может, и не случайно на его ширме в аду терзают прекрасных и молодых людей… Так или иначе, но когда он работал над этой ширмой, словно демоны овладели им — таким мукам он иной раз подвергал слуг и учеников, что служили ему натурщиками. Того свяжет и вздернет как на дыбе — вроде бы и не больно поначалу; порисует немного, а потом скажет — «мне до ветру надо», и уйдет на целую стражу, а висящего вроде как позабудет…

— То хищную птицу притащит, — вставил Урабэ.

— Я тебе мешал?…да, хищных птиц, змей, мышей летучих, всякую прочую дрянь… И вот однажды Великий Министр Хорикава — сиречь, господин Фудзивара Мотоцунэ[57] — пожаловал в его дом — посмотреть, как идет работа. Ёсихидэ уже почти закончил ширму, но в самой середине было пустое место. Там он хотел нарисовать пылающую повозку, в которой бьется молодая женщина… Он рисовал ее днем и ночью, но никак не мог изобразить то, что ему хотелось. Не мог представить себе все это должным образом. И он осмелился попросить Великого министра — можно ли сделать так, чтобы в повозку посадили молодую женщину, одетую знатной дамой, — и подожгли…

— И что же господин Великий Министр? — спросил Райко, чувствуя странный холод между лопаток.

— А господин Великий Министр решил покарать его за такую жестокость и велел посадить в повозку его собственную дочь, полагая, что Ёсихидэ образумится.

— Значит, в Удзи эту историю пересказывают так, словно виноват Ёсихидэ? — тонкие брови господина Хиромасы поднялись.

— А я слыхал иначе, — сказал Кинтоки. — Как будто в доме художника сам собой начался пожар, а он, вместо того, чтобы спасать имущество, рисовал и рисовал адское пламя, потому что наконец-то понял…

— Увы, нет, — покачал головой Господин Осени. — Я видел эту ширму в храме Энрякудзи, на горе Хиэй. Там действительно изображена молодая женщина в горящей повозке. Изображена… с потрясающей достоверностью.

— Я думал, что знаю о жестокости всё, — пробормотал Райко.

Господин Осени посмотрел на него с интересом.

— Всегда есть возможность узнать больше, — сказал он.

Похоже, о нраве господина Тада-Мандзю были наслышаны и в столице.

Но отцу, подумал Райко, и в голову не пришла бы такая изощренная, поистине дьявольская игра. Господин Мицунака любил кровавую забаву — соколиную и псовую охоту; был скор на расправу, мог в гневе отрубить слуге голову, руку или ногу, ударить жену… избить сына, который начал бы заступаться за мать… но и всё.

Он вспомнил вдруг стихи, которые сложил Канцукэ-но Минэо на смерть Великого министра Хорикава, и, повинуясь внезапному наитию, прочел вслух:

О, если б вы душою обладали,деревья вишни, что растут в долинахГоры Фукакуса, —То нынешней веснойВы зацвели бы черными цветами!

Господин Хиромаса помолчал, глядя уже знакомым Райко взглядом куда-то в неведомое, потом протянул чашечку Миякодори, и та тут же подлила ему сакэ.

— Ёсихидэ был великим художником. Я видел много его работ. Он ни в чем не уступал Мао Янь-Шоу[58] и У-Дао Цзы.[59] Но я иногда думаю — как странно, он никогда не рисовал рай Будды Амиды, а демоны удавались ему лучше, чем боги.

— Рай Будды Амиды невозможно изобразить, — задумчиво сказала Тидори. — Ибо невозможно вообразить Чистую Землю. Тот, кому это удалось бы — достиг бы подлинного величия.

— А в чем оно? — с новым интересом спросил плясунью Хиромаса.

— Тот, кто сумел бы отрешиться от грязи этого мира настолько, чтобы сердцем постоянно созерцать Чистую Землю, неизбежно возненавидел бы свое существование и существование других людей, препятствие на пути туда, обман всех пяти чувств. Однако художник обращает свои творения к пяти чувствам в чувственном мире. Значит, чтобы раскрыть людям истину, он должен совершить обман. Вот, почему ад рисовать проще — муки ада все тот же обман пяти чувств. Совершенным изображением Чистой земли был бы чистый лист бумаги.

— Я мог бы поспорить с вами, — сказал господин Хиромаса. — И это было бы интересно, поскольку суждения ваши необычайно глубоки для столь юной девы. Однако час уже поздний, и мне неловко поминать Имя Будды, ибо я в настроении грешить.

— Полноте вам, господа, — сказала Хиёдори. — Монахов зовут, когда в доме похороны. Нас, сабурико, зовут совсем для другого. Смотрите-ка, молодой господин Цуна изволит уже носом клевать.

— И вовсе я ничем не клюю! — возмутился Цуна.

— Это он намекает, что нам пора в постель, — сказал Садамицу и ущипнул Кодори за мягкое место. — Кое-кого кое-чем поклевать.

И в самом деле, вино было выпито, а слова Тидори словно бы последним штрихом завершили картину…

* * *

Масло выгорело и лампада погасла. Сначала была непроглядная темнота — а потом луна приподнялась над краем гор, нависающих над столицей — и на сёдзи чуть проступили тени деревьев.

Из сада пахло землёй. Запах был влажный и холодный. Тайное место Тидори было влажным и теплым. Дыхание вырывалось из ее уст облачками пара, запах благовоний от ее тела мешался с запахом свежего кисловатого пота и вина. Райко вдыхал — и на вдохе проникал в нее глубоко, до самого дна, прижимая ее к себе теснее и теснее, потом замирал на один удар сердца, полный блаженной муки — и, выдохнув, отступал, чтобы двинуться вперед снова. Не фениксы трепетали крыльями, не мандаринки резвились в пруду — а просто два человеческих существа искали друг в друге тепло. Правой рукой Райко сжимал маленькую грудь танцовщицы — и ее сердце под его ладонью билось так часто, будто она и в самом деле была птицей. Левой рукой он обнимал девушку, прижимая ее к себе как можно теснее, чтобы не пропустить ни одного изгиба, ни одной впадинки…

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
1 ... 22 23 24 25 26 27 28 29 30 ... 75
На этой странице вы можете бесплатно читать книгу Дело земли - Ольга Чигиринская бесплатно.

Оставить комментарий