для засады за несколько часов до рассвета. Они прятались там весь день, выискивая признаки присутствия врага, но ничего не обнаружили. Отделение не оставалось на одном месте больше одного дня. Они делали все возможное, чтобы не оставить след своего присутствия ни в том месте, где они прятались, ни в местах их засады.
Каждый морской пехотинец приступил к выполнению задания с четырьмя квартами воды и небольшим количеством еды. (Т. е. чуть меньше четырех литров воды на человека, в одной кварте 0,946 л. — прим. перев.)
За время выполнения боевой задачи рюкзаки морских пехотинцев стали легче, и их ремни затягивали их талии все туже. Через несколько дней вода закончилась. Все делили то, что они имели, пока у каждого морского пехотинца не осталось меньше одной кварты, после чего маленький отряд переместился к одной из немногих небольших речек, которые текли по территории. До речки нужно было добираться десять километров по труднопроходимой местности. Потребовалась большая часть одной ночи только для того, чтобы добраться до речки и наполнить солдатские фляги. Вода имела неприятный вкус из-за йода, необходимого для ее очистки, но все сосуды для воды были полны. Хотя они планировали еще раз наполнить свои фляги следующей ночью перед отходом, никто не пил воду слишком жадно; они должны были заставлять себя растягивать ее на тот случай, если им не удастся снова наполнить свои фляги завтра. Они все знали, что норма воды составляла полторы кварты на человека в день, при удалении от источников. Группа заняла место для засады около воды той ночью, но видела только нескольких мелких животных, которые пришли на водопой. Они теперь знали, где они могли бы найти мясо, если им понадобится еда.
Вечером на восьмой день патрулирования поступил сигнал по натянутой длинной веревке, которая буквально связывала всех морских пехотинцев на месте засады: кто-то входил в зону поражения с северо-запада. Со своего места около центра места засады Трапп не мог знать, был ли это враг или нет, или сколько их там было. Он мог только ждать и смотреть. Он услышал их прежде, чем увидел. Они говорили приглушенными голосами. Он не мог понять их язык, но, уверенные в своей неуязвимости, они не особо старались соблюдать тишину в сгущающихся сумерках. Их было шесть мужчин. Они были вооружены автоматами AK-47 и гранатометами РПГ; эти люди явно не были пастухами, ищущими пропавшего ягненка.
Мужчины были близко. Траппу казалось, что он мог бы дотянуться до них рукой, но он заверил себя, что они были все еще на расстоянии, по крайней мере, тридцати метров. Они прошли перед ним справа налево, направляясь к тому самому месту, которое, как согласились Трапп и Хуммель, было бы превосходной позицией для атак из засады на конвои коалиции, проезжающие по этой территории.
Трапп был взволнован из-за того, что эти люди собирались уйти. Он уже собирался сам атаковать их из засады, когда мир вокруг него, казалось, взорвался. Грохот был оглушителен, но он закончился так же быстро, как и начался. Вокруг себя Трапп мог услышать, как быстро двигались его морские пехотинцы. Два солдата промчались через зону поражения, проверяя тела на наличие чего-то, представлявшего ценность для разведки. Несколько минут спустя один из морских пехотинцев подошел и присел около него и Хуммеля.
— Мы ликвидировали всех шестерых. Было трудно упустить их, они были так близко! Пятеро мертвы, но шестой жив. Я отправил к нему медика, он как раз им занимается. Его состояние тяжелое, но, если мы доставим его на базу, док думает, что мы можем спасти его. Мы забрали все оружие, и мы нашли коекакие документы.
Хуммель выслушал все это и отдал приказ твердым, но тихим голосом. — Хорошо. Позаботьтесь, чтобы мы взяли образцы ДНК. Через две минуты мы выдвигаемся.
Повернувшись к Траппу, Хуммель продолжал: — Сэр, я предложил бы вызвать вертолет для эвакуации раненых и вывезти этого парня. Мы можем посадить вместе с ним одного из морских пехотинцев, чтобы тот взял с собой всю собранную развединформацию и доложил о случившемся офицеру разведки. Мы можем растянуть нашу воду, по крайней мере, еще на два дня. Если мы останемся тут, мы могли бы поймать еще парочку плохих парней, которые придут сюда искать своих друзей.
Трапп думал о том же. Эти слова Хуммеля укрепили высокое мнение Траппа об этом молодом морском пехотинце.
— Я согласен, — сказал Трапп. — Как вы думаете, куда нам нужно пойти потом?
— Ну, сэр, я думаю, что мы должны оставаться поблизости и позволить им подойти к нам поближе. Они не будут ожидать, что мы не двинемся, и они не смогут увидеть нас здесь, даже если они будут смотреть.
Когда Трапп и отделение вышли из вертолета на передовой оперативной базе несколько дней спустя, было похоже, что целая толпа собралась, чтобы приветствовать их. Шум вертолета заглушал любой звук.
Подполковник фон Штаремберг отошел от группы и приблизился к Траппу. В темноте Трапп не мог видеть, что фон Штаремберг улыбался, пока тот не оказался совсем близко.
— Поздравляю, Трапп! Отличная работа. Ваши морские пехотинцы действительно справились со всем! — воскликнул фон Штаремберг.
— Благодарю вас, сэр. В дополнение к той засаде пару дней назад мы вчера напали из засады на другую вражескую группу. Их было около двадцати человек. Мы убили восьмерых, о которых мы знаем; они бросили тела. Мы нашли кое-какие интересные вещи, которые, как мы думаем, стоило бы увидеть офицеру разведки. Остальные бежали, как только мы обнаружили себя, там было полно следов крови.
Если бы его морские пехотинцы стреляли немного лучше, у противника никто не остался бы в живых. Трапп напомнил себе, что это нужно учесть в программе обучения.
— Вашим морским пехотинцам удалось убить больше врага за две недели, чем весь остальной батальон убил за предшествующие два месяца, и все это совершенно без собственных потерь, и не нанеся вред никому из гражданских лиц!
Трапп быстро вернулся к реальности. Его отделение не поддерживало радиосвязь с батальоном, кроме вызова вертолета для эвакуации раненого и заключительного возвращения на базу. Эти сеансы связи были чрезвычайно короткими. Он имел смутное представление о том, как обстояли дела в других отделениях. Как он теперь узнал, каждое из них осуществило, по крайней мере, одну успешную засаду. Еще лучше было то, что ни один из его морских пехотинцев не был даже ранен. Его чувство гордости своими солдатами и облегчение, однако, не продлились долго. Он понимал, что где-то в темноте враг уже работал над
