Хорошей профессиональной пехоты, прекрасно обученной и нормально вооруженной, у испанцев было человек двести пятьдесят. На вид это был довольно грозный противник. Кроме того, в состав испанского войска входили три полных десятка наемников-европейцев, наверное, как обычно, швейцарцев. Разных специалистов — артиллеристов с кораблей из охочих людей в наличии было до сотни, но их мастерство мне пока было не известно. Саперов и разных подкопных дел промыслов городоимцев и мудрых вымышленников среди прибывших, в общем, быть не должно, но предположим, что таких энтузиастов-любителей что-либо повзрывать в этом войске наберется человек пять.
Природных конкистадоров, закаленных и безжалостных воинов, пообтершихся уже в колониях и людей бывалых, выделяющихся своими повадками из общей массы, было человек сто восемьдесят и еще, похоже, около сотни из прибывших авантюристов имели за своими плечами боевой опыт. Эти люди сразу выделялись на фоне других, были более сильными, более высокими, крупные ребята, они гордились своими боевыми навыками, и каждый из них стоил трех новобранцев-крестьян. Ничего, мои золотые, скоро вы убедитесь, что огнестрельное оружие может быть великим уравнителем для физических возможностей.
Остальные — овцы на заклание. Где-то рядом были, что-то слышали, и что-то видели и оттого решили, что спелый плод сам свалится к ним в руки, несмотря на их открытые от изумления рты. Придется этих парней несколько разочаровать. Они не в сказку попали. Боевая ценность такой толпы новобранцев сомнительна, пока они чему-то научатся у ветеранов.
Во второй половине дня стало ясно, что осада, которую все мы так дожидались наконец-то, началась. Несколько разъездов и пикетов (из которых пока был только один конный) обложили все дороги из города и к нам отправили парламентеров под белым флагом (шучу, пока что белый это просто флаг французов) для ведения переговоров. Двоих: один из них был худой как жердь, чем-то похожий на Дон Кихота и второй — нормального телосложения, но с неприятным крысиным лицом и выдающимися вперед зубами.
Неспешно и важно (вот же индюки) испанская делегация приблизились к южным воротам Веракруса. Опять очередная королевская грамота, которой самое место в дворовом туалете. Сколько уже можно! И хотя мне очень хотелось вступить с этими людьми в переговоры, чтобы еще потянуть время (например, взять время денек подумать перед ответом), но будем реалистами. Со мной никто разговаривать не будет, я для них уже живой покойник. Нет в их раскладах меня в будущем, совсем. А будут они разговаривать, через мою голову, с моими людьми. Мол, так и так, выдайте нам товарища с головой, и будет Вам хорошо и всем счастье. Предположим, что с испанцами такой фокус мог бы сработать. Но с русскими все мимо кассы, они их просто не поймут. А вот немцев они могут несколько смутить, особенно если приплетут католическую мать-церковь и полное отпущение грехов на будущее. Ага, молись и кайся!
И горы денег пообещают, которые потом никто никогда не заплатит. Они думают, что я совсем тупой идиот и просто буду стоять и смотреть как проходят подобные беседы? Совсем они меня не уважают.
Конечно же, я принял необходимые меры. Пообещал каждому стрелку из арбалета, который попадет в нужную мне тушку, небольшой приз в три серебряных реала. Когда эти недотепы приблизились и начали что-то кричать ("видели ли Вы люди, эту великую армию, которая осадила Ваш город, и так далее…"), то их уже поджидали толпы желающих срубить деньгу по легкому. Я видел предвкушение на некоторых разгоряченных лицах, эти наемники любили убивать.
И почти сразу же тела пришедших любителей поболтать, стали напоминать мне карикатурных дикобразов, столько стрел они приняли в себя. За измену нигде не милуют! А тот кто к ней склоняет — тот сам омерзительное животное. А собаке — собачья смерть. Так что пришлось мне вздохнуть, и развязывать припасенный заранее мешочек с серебряными монетами. Два десятка стрел это получается 0,6 килограмма серебра. Что же, для хороших людей мне ничего не жалко! А раз начав, мы все стали подобно стреле, выпущенной из лука, — никаких колебаний и никакого возврата назад планом не предусмотрено.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Теперь все маски сброшены и нам предстоит явить всему изумленному миру яркую картину народного подвига, мужества и стойкости, а также высокого патриотического духа русского человека. Ну, и для немцев, если они так же жаждут своей доли героизма, у меня тоже местечко найдется. А нет, так получат свои деньги, и обойдемся без громких слов.
Наше доброе дело не осталось без ответа. Около сотни каких-то бесноватых темпераментных кастильцев прибежали под самые стены, чтобы нам немедленно отомстить, но так как они были в чистом поле, без укрытия, без пушек, со старыми хлипкими аркебузами и арбалетами, которыми им приходилось стрелять снизу вверх, и остальные товарищи их неожиданный бешеный порыв пока не поддержали, то уже через пять минут этих испанцев, как ветром сдуло. Мы встретили их методичным огнем. О краткосрочном негодовании горячих испанских парней вскоре напоминала только валяющаяся под стенами дюжина тел, похожих на сломанные куклы, и окровавленные пятна, покрывшие кое-где пыльную землю. Не меньше дюжины этих энтузиастов, получивших ранения, утащили их же друзья. Первую атаку всегда легче всего отбить. А у нас без потерь. Только одному русскому стрельцу шальная пуля оторвала мочку уха, пришлось наложить ему повязку. Так что подъем настроения у моих людей и боевого духа из-за этой маленькой победы был невероятен!
Что же, думаю, что опытные испанцы только рады представившейся возможности уменьшить свои ряды, избавиться от дураков, молодых и слабых. На долю оставшихся больше добычи достанется. Вот только они на этот раз обломятся, ничего им не достанется. Как прекрасно когда-то высказался по данному поводу русский поэт Глеб Глинка:
"Надежд сомнителен приют,
надежды юношей питают,
отраду старцам подают,
но все же постепенно тают.
И, наконец, на склоне дней
вдруг понимает человече
тщету надежд, тщету идей…
Иных уж нет, а те далече….
Остаток дня испанцы посвятили обустройству своего постоянного лагеря, располагавшегося подальше от бухты. Расположились они на юго-западе, там, где река Сан-Хуан своим болотистым устьем впадает в воды Веракруского залива, заодно наглухо заблокировав нам доступ к пресной воде и пути к отступлению в глубь страны. Что же, я где-то так и предполагал…
Диспозиция у нас теперь следующая. Севернее нас плещутся воды Веракруской бухты, на востоке в нескольких километров от нас проходит океанское побережье Мексиканского залива, идущее с севера на юг, на юго-западе испанский лагерь, преградил нам пути в глубины суши. Единственный сектор для оперативных действий у нас теперь юг и юго-восток, да и то там расположились пикеты и разъезды врага. Куда нам теперь деться с подводной лодки!
Грозной и величественной была картина развертывающегося у Веракруса испанского войска: "где была степь чистая, тут стали у нас враги, с людьми многими, клубящимися, что великие и непроходимые леса темные и дремучие. От силы той великой, у нас под Веракрусом городом, вся земля потрескалась и погнулась, вода в море-океане из берегов хлынула от той великой тяжести! И начали бусурмане по полям у нас свои шатры ставить. И палатки многие и наметы великие, и даже дворы большие полотняные, прямо как горы высокие и страшные забелилися! И от многих костров разведенных вражеских, стал огонь и дым прямо до самого неба! А от игр труб бусурманских грохот страшный поднялся несказанный! Разразилася от ворога стрельба пушечная и пищальная великая; словно стала над нами гроза страшная, будто гром великий поднялся, и молния огромадная. И вся наша крепость от той стрельбы потрескалась, и на куски малые развалилась. И солнце от того днем померкло и наступила ночь темная. И страшно нам стало с той поры, что от этой силы великой наша смерть придет!"
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
Вот приблизительно такую повесть мне пришлось услышать за ужином от вечно говорливого Федота, рассказывающего такую апокалиптическую картину, всем желающим его послушать. Фантастика, да и только! Но, мне очень не понравился пассаж: про осыпавшуюся землю и про великий испуг. Больше выжидать смысла нет, а то и мой народец и правда в испуг войдет. Сегодня ночью, будем мы товарищей конкистадоров щупать за вымя. Сиречь по-простому взрывать, пока есть такая возможность. А то, действительно, земля осыплется и пропадут все наши великие труды даром.
