Помехи наконец заглушают голоса, пока они совсем не исчезают. Все смотрят на меня. Их глаза вглядываются в меня, но я не могу на них смотреть. Тяжесть в животе сдавливает грудь и не дает дышать. Я должна выбраться на воздух, где ветерок и звезды, а не эти стены. Я иду прежде, чем понимаю, что уже встала. Я шатаясь выхожу на крыльцо, сажусь на верхнею ступеньку и пытаюсь отдышаться. Так много мыслей кружится в моей голове, что я не могу прицепиться ни к одной из них. Я никогда не думала, что услышу про своих родителей, упомянутых в дискуссии, в которую вовлечен и мой бывший свекр. Это правда что они занимались генетическими исследованиями вместе, но Вон сумасшедший. Мои родители только хотели сделать все правильно. Разве нет? Как же те люди по радио узнали про моего брата и меня? Роуэн говорит, что он единственный оставшийся в живых из нашей семьи. Что за теория, что вирус может дублироваться? Какие еще «Химические сады»? Вопросы погрязли в темноте, как часть загадки. Пока я прибываю в неведении и едва могу, что либо понять. И для чего? Какие ответы я жду? Мой брат и я – близнецы Эллерсов – не являемся городской легендой. Мы существуем. Но у нас нет ответов, мы не можем даже смутно обещать выздоровление. Позади меня хлопает дверь, заставляя меня вздрогнуть. Рид тяжело шагает по скрипучим доскам. Он никогда не снимает своих сапог, даже ночью, будто готов бежать в любой момент. Он не так уж и отличается от людей, которых я знала дома, перед тем как начала вести уединенную жизнь в особняке. Он не настолько отличается от моего брата и меня. Он сидит рядом со мной, пропахший сигарным дымом, хотя не курил сигары несколько часов. Сесилия закатывает истерику, если вдруг воздух вокруг Боуэна будет пропитан сигаретным дымом. Она приходит в ярость, если вдруг Рид начинает возражать, говоря, что дым безвреден. «Он раньше вызывал болезни, которых больше не существует, и если он немного покашляет, это ребенка не убьет», говорит он.
- Ты попала в серьезную переделку, не так ли, куколка? – говорит Рид.
Я прижимаю колени к груди, и мой голос выходит сломанным и жалким:
- Я не знаю, что это значит.
Я слышу помехи на кухне, Линден и Сесилия пробуют вернуть голоса обратно.
- Мой брат знает, что Эллерсы были вашими родителями? - Тревожно произносит Рид.
Понятие подавляющее. Это настолько ужасно, быть вырванной из родного дома, но чтобы это имело какие-то цели, а не случайная жертва сбора? Тогда безумие Вона видится в новом свете. Возможно, он искал меня всю мою жизнь. Нет, нет, нет. Этого не может быть. Люди по радио говорили, есть много ученых и много теорий. Мои родители не открыли ничего нового. Вон не слышал о них до тех пор, пока мой брат не сказал что он один из выживших близнецов. Мой брат очень похож на меня. У него тоже разноцветные глаза, как и мои. Вону всего лишь стоит посмотреть на него, чтобы понять, что мы родственники.
- Я не знаю – шепчу я – Если Вон знает, он тоже будет искать моего брата.
Я слишком ошеломлена, чтобы все это осмыслить. Слишком ошеломлена, даже плакать не могу, хотя мои глаза начинают болеть. Мои ноги дрожат.
- Не смотря ни на что, ты в безопасности – говорит Рид.
- Я? – говорю я – Или ваш брат просто позволяет так думать, в то время пока планирует свой следующий шаг?
- Он никогда не войдет в эту дверь – говорит Рид.
Мне хочется в это верить. Просто потому что Рид никогда не снимает своих сапог никогда не ходит без пистолета, что висит в кобуре у него на поясе. Но у Вона свои планы. Он приезжает спокойно, никогда не повышает голос, никогда не пользуется оружием и выигрывает практически всегда. Странные голоса по радио настигают меня. Сесилия выносит радио на крыльцо. Ее лицо торжествующее и сочувствующее.
- Мы не смогли поймать туже станцию, но есть новости. Вчера была еще одна бомбежка, это то о чем говорили те мужчины.
Линден приходит после нее, нахмурившись.
- Почему бы тебе не занести это внутрь, любимая? Оставь ее в покое.
- Она должна это услышать – настаивает Сесилия. Она держит радио в своих руках словно подношение. В новостях рассказывают жуткую историю.
- Четырнадцать признаны погибшими и, по меньшей мере, пять раненых после вчерашнего взрыва в Чарльстоне, Южная Каролина.
Тоже государство, где обитает сумасшедшая мадам. Конечно, для диктора это ничего не значит, и он продолжает – Трое террористов уже не скрывают свою деятельность, и хотя их следующая цель не известна, они проводят митинги и говорят открыто на камеру о своих действиях.
Острая боль в моей голове, как бумажный змей ловит арканом мой мозг, дергая меня к динамикам. И я знаю, что я услышу, что-то, что не слышала уже очень давно. Простая вещь, отсутствие которой высушила что-то глубоко внутри меня. Голос моего брата. Он раздражен, кричит в толпу. Магнитофон пытается передать все звуки, голоса приветствия и высмеивания под порывами ветра. Но Роуэн маэстро этой какофонии. Я концентрируюсь на моем брате, воображаю, что он стоит где-то высоко, и я слышу, как он говорит: «… исследования не имеют смысла. Все это безумие, пытаться найти лекарство для нас опаснее, чем сам вирус. Это убивает людей. Это убило мою сестру.
Как то опустошенно звучит его голос, когда он говорит последнее слово. Слово, которое символизирует меня.
- Это зашло слишком далеко и этому нужно положить конец.
Все заканчивается и он уходит. Звук выходит из меня, что вроде всхлипа. Теперь нет никаких сомнений, он думает, что я мертва. Он разочаровался во мне.
- Рейн? – Линден отпихивает Рида и становится коленом на ступеньку передо мной. Он отодвигает волосы с обеих сторон от моего лица и массирует мне голову кончиками пальцев. Его глаза ищут мои, словно проверяя на сколы и трещины.
- Это был мой брат – удается мне выдавить из себя. Мой голос напряжен, будто я пытаюсь набрать воздуха в легкие. Я не могу говорить. Я никогда не чувствовала себя такой. Я испытывала адреналин, когда была брошена собирателями в фургон, и с Габриэлем, но все это потом ушло в темноту как недомогание через некоторое время. Тогда я все спланировала. Я подчинялась логике. Я была взята. Я бы убежала. Я думала, что мой дом и мой брат все еще ждут меня. Но мой брат уничтожил его. Он уничтожает себя и все к чему он прикасается.
- Ты должна дышать – говорит Линден мягко. Он всегда так осторожен со мной, даже тогда, когда я причинила ему боль. Яркие пятна летают вокруг него, словно кто-то встряхнул одеяло из звезд и они взлетели.
- Это моя вина – говорю я – Мы должны были присматривать друг за другом, но я ушла от него. И он ушел от меня. Я никогда его не верну.
- Конечно, вернешь – говорит Линден.
