Как только он вышел, капитан схватил его за шиворот, прорычал: «Спокойно… милиция…» — и поставил лицом к стене. Федя помог обыскать мужчину: оружия у него не было.
— На выход, — сказал капитан грозно, и мужчина через полминуты сидел в ПМГ за решетчатой дверью.
Успех вскружил головы.
— Люся, давай, — махнул капитан официантке, и Люся пошла к столику.
Второго взяли так же ловко, как и первого. Но вот беда: оружия у него тоже не оказалось. Таким образом, возможности взять вначале вооруженных членов группы исчерпались. Надо было спешно придумывать что-то новое.
— Что будем делать? — спросил капитан; глаза его блестели не то от волнения, не то от выпитого вина. — Третий раз они на эту удочку не пойдут.
Только он кончил говорить, как, к ужасу всех участников «операции», Люся, находящаяся в зале, посмотрела на часы, пьяно качнулась и пошла к столику… Бородатый и последний его спутник не дослушали ее, встали, одновременно и решительно двинулись к входным дверям.
— Валера, — крикнул капитан сержанту, — поставь автомат на предохранитель, а то ты нас постреляешь…
Валера стоял от дверей дальше всех. Федя и капитан были в поле огня.
В это время стеклянная дверь открылась и в вестибюле показался бородатый со своим спутником. В мгновение ока перед Федей пронеслись все ошибки «операции», и он подумал, что его «преподы», знай, что он будет так организовывать задержание, никогда не выпустили бы его из стен учебного заведения.
— Милиция, руки вверх, лицом к стене! — заорал капитан.
Крик не дошел до сознания бородатого и второго. Зато щелчок предохранителя и характерный звук затворной рамы автомата, досылающей патрон, произвели на них сильное впечатление, впрочем, как и на Федю с капитаном.
У Феди подогнулись колени, поскольку он понимал, что стрелять сержант мог только через его спину, а капитан зашипел: «Я что тебе говорил?»
Бородатый, его спутник, Федя и капитан остолбенели… Первым в себя пришел розыскник. Он схватил бородатого за шиворот и потащил к стене, Федя более неуклюже сделал то же самое со вторым.
А сержант, вошедший в роль, грозно заорал:
— Оружие, где оружие?
У бородатого пистолет оказался за поясом брюк на животе, а у его спутника — на спине. Он, видимо, приглашал кого-то из женщин танцевать и переместил его туда.
Когда двух последних задержанных вели к ПМГ, Федя обратил внимание, что бородатый выше его. А Федин рост — метр семьдесят семь.
В райотделе они обыскали четверку и рассмотрели оружие. Таксист правильно сказал — это были не «Макаровы». Но и не парабеллумы. Таксист принял за таковые спортивные пистолеты «Марголина».
Через полчаса выяснилось, что четверка приехала на соревнования по стрельбе, но в нарушение инструкции пистолеты носила с собой…
— Что будем делать? — спросил на этот раз Федя капитана.
— А ничего… Нарушение налицо. Этих отпустим, за пистолетами пусть завтра придут, начальник им по штрафу выпишет, стрелки хреновы… — сказал капитан.
Он сам распорядился отпустить задержанных и вернулся в кабинет, где Федя докладывал по телефону своему начальнику об «операции».
— Значит, это не он? — поинтересовался шеф так просто, будто речь шла о человеке, которого приняли за приятеля, но потом поняли, что обознались.
— Не он…
— Ну и слава Богу, — сказал неверующий шеф и положил трубку.
— Ну чё, — по-свойски предложил Феде капитан-розыскник, — ко мне зайдем, обмоем удачное задержание?
— Нет, — сказал Федя, — мне домой нужно.
Уже выходя из отдела на улицу, он услышал, как Валера Смирнов говорит кому-то с горечью:
— Понимаешь, бандгруппу задержали, а кагэбешник их всех отпустил…
На улицах горела жидкая первомайская иллюминация, которой Федя совсем не заметил, когда спешил в милицию и ехал в ресторан.
С фасадной стороны «крейсера» стояла группа парней человек восемь-десять.
Федя не пошел коротким путем, задворками: спешить было некуда, да и на неприятность не хотелось нарваться. Однако неприятности поджидают нас не только на задворках.
Из-за большого тополя вдруг появился подросток лет пятнадцати и заслонил Феде дорогу.
«Все ясно, — подумал Федя, — это «зачинатель», его задача «прискребаться» к прохожим. Он выводит прохожего из себя, а те, что стоят у дома, спешат к нему на выручку, так как «какой-то козел хотел ударить Ваську, Петьку, Косого, Хрипатого…» — впрочем, ни имена, ни клички значения здесь не имеют».
Резкий свист из группы, до которой было метров тридцать, не остановил подростка.
— Дай закурить, — произнес он сиплым голосом «прискребку», известную в Старом Свете с тех пор, как Колумб привез из Нового Света первый мешок с махоркой…
Федя ухватил подростка за рукав куртки, потянул рукав влево вверх, а когда тот развернулся к нему боком, ткнул стопой под колено. Сопляк стал медленно опускаться на землю. Однако, падая, он бросил на Внучека уверенно-нагловатый взгляд, который говорил: «Ой, что сейчас будет!..»
Федя переступил через него и пошел дальше, на девяносто процентов уверенный, что дальше ничего не будет. Глушак свистом предупредил сопляка: этого мужика надо пропустить. Сопляк либо не услышал, либо не понял, за что и был наказан. Глушак отлично понимал, что конфликт с опером КГБ может ему дорого обойтись. Законы жизни — ничего не попишешь. Здесь все, как в природе: хищник съедает не просто травоядного, а слабого травоядного, который не может причинить тебе вреда ни в момент съедения, ни после, если ему вдруг удастся вывернуться…
Дома Федя переругнулся с Натальей и пошел, как у них водилось, спать на кухню.
Возбуждение, вызванное «операцией» и стычкой с малолетками, не давало ему заснуть.
«Охо-хо, — думал он, — а ведь, не узнай меня сегодня Глушак, попал бы в переплет. «Всемером и шестерки заклюют», — вспомнилась ему зековская поговорка.
Он представил себе, как разозленный «прискребатель» ждет следующую жертву, чтобы компенсировать неудачу. Встал, позвонил по телефону дежурному по горотделу милиции.
— Это Внучек, — сказал он лейтенанту. — Там у «крейсера», Глушак со своей бандой развлекается…
— Понял, сделаем, — ответил дежурный, пролив некоторый бальзам на Федину рану, хотя наш герой очень сомневался в том, что это «сделаем» будет выполнено.
6
В понедельник с утра Федя смотался на железнодорожную станцию, попросил начальника посодействовать трубокладам в отправке погибших и заехал в прокуратуру.
— Что нового? — спросил он у Семена.
Толстых писал обвинительное заключение по какому-то уголовному делу и сидел по уши в бумагах.
— Ничего нового, — ответил он. — Постановление о назначении технической экспертизы я вынес. Будем ждать результатов…
— Никто не давит авторитетом?
— Ну как же, навязывают мысль, что все это Атоманский подстроил. К прокурору приезжал главный инженер «Союзжелезобетонконструкции»… По-моему, он еще в Каминске…
— А как Хуснутдинов?
— Никак… Это не его епархия, и он особо не волнуется.
В это время к Семену зашла секретарша и, раскланявшись с Внучеком, передала просьбу прокурора срочно показать материалы по происшествию на ТЭЦ.
— Руководство беспокоится, — заговорщицки сказала секретарша Феде, из чего тот понял, что она считает его вполне своим, раз делится столь конфиденциальной информацией.
— Шефа опять кто-то покусывает, — сказал Семен. — Ну, до встречи…
Припекло солнце. Дул весенний ветерок, суша каминские тропинки и дороги. Федя шел в отделение, думая, что происшествием теперь придется заняться только после праздников. Если трудовые будни для многих праздники, то для сотрудников госбезопасности — наоборот.
Но прошли праздники, начались будни, а Федя так и не придумал, как «замутить» воду… Уже трубоклады давно справили девятидневные поминки, уже разъехались спецы технической инспекции, уже вновь закрепили трос и начали гонять лифт вверх и вниз, сначала осторожно, потом — нормально, как и следовало по инструкции, а далее, как и раньше, со значительными перегрузками, но вода вокруг главных действующих лиц, могущих прояснить ТЭЦовское происшествие, по-прежнему была чистой, как слеза ребенка.
10 мая после обеда шеф пригласил Федю к себе.
— Как дела с ЧП на станции? — строго спросил он, и Федя понял, что это не праздный вопрос: шеф чем-то располагал, поэтому и вел себя так уверенно и строго.
— Никак, — не стал хитрить Федя, чтобы угадать, что же за карты появились в руках начальника, и, исходя из этого, сыграть свою партию.
— Значит, нет ничего? Плохо, батенька, работаете, — сказал шеф и протянул Внучеку листок с печатным текстом.
