Что тут скажешь? Обидно, да. Очень. Я-то в чём спрашивается виновата? Нет, если копать глубже, то конечно я виновата в том, что очутилась здесь, но она этого не знает. И объяснять ей сейчас что-либо бесполезно. Не услышит. Не поймёт. Взрослая повидавшая жизнь женщина не поняла бы, а она ведь девчонка ещё совсем. Зелёная, неопытная, наивная, влюблённая… Ну и глупая пока.
Так Дина и выставила меня за порог, прямо в порванных колготках и босиком. Стою, переминаюсь с ноги на ногу. Пол в подъезде каменный — холодный. И вдруг дверь опять распахивается. Я наивно делаю шаг навстречу, надеясь, что подруга одумалась. Ага. Как же! Молча вышвырнула мне под ноги куртку, шарф и сапоги с сумочкой и дверь обратно захлопнула.
Собрала своё барахло. Оделась. Окинула взглядом свой далеко непрезентабельный вид: одни только стрелки на колготках чего стоят! А что там на голове творится, и думать страшно. Красотка в общем. Что дальше делать? Не знаю. Картина Репина «приплыли», называется: гребли, гребли, а лодку отвязать забыли.
Присела на подоконник и задумалась: вот и куда мне такой расписной, пусть и вполне уже трезвой, но с убойным перегаром идти? Домой? Не-е-е… Это же такой скандал разразится… Год припоминать ещё будут.
С одной стороны, как давно уже взрослой женщине, меня от этого прямо скажем наизнанку выворачивает и хочется покачать права, доказывая, что имею право на то или это, и не важно, что ничего из случившегося мне даром не надо. А с другой, понимаю, что хоть по факту я типа и взрослая, а в паспорте едва восемнадцать исполнилось, школа ещё не закончена, не говоря уже о какой-либо стабильности или независимости. Ни своего жилья, ни работы. Да и с близкими ссориться совсем не хочется. Они же не виноваты в том, что я обладаю талантом собирать неприятности на пятую точку.
В сумке телефон уже в который раз пилимкает. Ответить бы надо, но что им сказать? Это по-любому или мама, или бабушка звонят, хотят узнать — как дела? Перед мысленным взором предстаёт картинка, как я отвечаю: «Всё хорошо! Мы тут немного в тряпки напились, меня изнасиловал парень Дианы, а её — его друг. Эти козлы свалили, мы с Диной поссорились. Она выгнала меня из квартиры. Сижу на лестничной площадке. А так всё, окей…»
Параллельно, словно специально действуя на нервы, начал пилимкать скайп и оповещения о новых сообщениях в социальной сети. Это явно Серёга с Каринкой места себе не находят, я уже довольно долго не отвечаю на их сообщения, а они ведь наверняка писали. Вот только сейчас я меньше всего хочу переписываться с Сергеем. Придётся врать, что всё хорошо, и так мерзко на душе от этого! Каринку бы сюда. Вот она бы выслушала, поняла, утешила. Но где она, а где я?
С тоской взглянула на прощание на дверь Дианкиной квартиры, будто закрывая ещё одну страничку из своего прошлого и, игнорируя лифт, поплелась на первый этаж. Вышла на улицу. За время посиделок на улице приморозило.
Добрела до парка, постоянно оскальзываясь на не приспособленных для гололёда шпильках. Последствия случившегося изливаются наружу и от этого настолько мерзко, что, хочется плюнув на гуляющих здесь мамочек с колясками и собачников, присесть где-нибудь под кустиком и, хотя бы снегом оттереть со своего тела всю эту гадость.
Кое-как доплелась до метро. Зашла в магазин, купила колготки. Мелькнула мысль попроситься прямо тут, где-нибудь в подсобке переодеться, но брезгливость замучила, сначала безумно хотелось в душ. Прямо как в той поговорке: «Дайте пожалуйста водички напиться, а то так есть хочется, что аж переночевать негде…»
Вышла опять на улицу. У метро в такое время почти никого нет, что безумно радует, хоть не так стыдно в таком виде щеголять. И что особенно радует — здесь асфальт ото льда очищен и ноги не разъезжаются. Плетусь, сама не зная куда, уткнувшись взглядом в дорогу под ногами, а там… Ответ на мои терзания — реклама. «Отель — 300 метров», и стрелочка указывающая направление. Залезла в сумочку, пересчитала не столь и многочисленную наличность. Понятия не имею, за сколько сейчас можно номер снять, но очень хочется надеяться, что моих сбережений хоть на сутки,, но хватит.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})
Искомое здание нашлось без труда. Скромненькое такое, невзрачное, не зная, что там располагается, и внимания-то не обратишь. Внутри тоже всё простенько — дешёвые пластиковые панели на стенах холла, кафель на полу, вся мебель явно наборная из Икеи. За обычным офисным столом, исполняющим здесь роль рецепшена, сидит девушка лет двадцати. Окинула меня безразличным взглядом, кивнула каким-то своим мыслям, и дальше в какой-то пестрящий картинками журнал уставилась.
— Извините, сколько у вас одноместный номер на сутки стоит? — интересуюсь.
Девица удивлённо оторвалась от рассматривания картинок и воззрилась на меня, с таким видом, будто я неудачно пошутила.
— Хм… А вы разве не из тех, кого вызывали? — интересуется.
И тут до меня начинает с опозданием доходить, с кем именно она меня перепутала! Первым порывом хотелось высказать этой нахалке всё что наболело и уйти, но… Куда идти-то? Пришлось скрипнуть зубами и изобразить полнейшее недоумение.
— Ох, простите, — тут же подскочила девица. — Я обозналась. Тут встреча была назначена, я думала вы туда… — лепетала она.
— Сколько стоит номер на сутки? — повторяю.
В итоге, моих скудных накоплений хватило на несколько дней проживания, включая трёхразовое питание в имеющейся здесь столовой, гордо именуемой рестораном. Недолго думая, заказала номер. Благо паспорт по ещё давнишней — взрослой привычке я всегда таскаю с собой.
— Через час ужин, — отдавая мне ключи, объясняла сотрудница отеля. — И не забудьте, седьмого после обеда вы должны съехать, или продлить номер.
— Не забуду, — буркнула я, желая поскорее очутиться в номере.
Номер не поражал изысками, хотя для меня это и не играло значения. Довольно светлый, и то хорошо. Кровать есть? Есть. Душ и горячая вода тоже… А большего мне и не надо.
Душ… Одновременно дарует блаженство и напоминает лишний раз о случившемся. И в голову не переставая лезут всякие думы…
Не скажу, что слишком опечалена ссорой с Дианой, всё же, это для неё мы активно поддерживающие связь подруги, а для меня она давно стала частью далёкой, почти позабытой, прошлой жизни. Хотя то, что произошло у неё дома конечно же расстраивает. Можно сказать — мол моей вины в этом нет, но… Не явись я туда, не пришли бы и эти отморозки, и не случилось бы то, что случилось. Как теперь сложится Динина судьба? Не знаю, но явно иначе, ведь в том давнем витке, она умудрилась достаться итальянцу девственницей, может потому он и воспылал чувствами, решив срочно увезти столь редкий в наши дни экземпляр к себе на родину?
А я… Да мерзко, но переживу. Как никак в первой линии своей жизни, я прожила с этим уродом четыре года, восемь месяцев и двадцать дней под одной крышей. Спала с ним, и ничего со мною не сталось.
Увы, но это всего лишь бравада, а на душе пакостно. После всего того, что случилось в прошлом витке, после Серёгиной верности на протяжении считай десяти с половиной лет… А тут… третьи сутки как расстались и…
Тело уже скрипит, а я всё тру и тру его, в попытке смыть ненавистные прикосновения. Вот только с души это грязное пятно не оттирается.
Стирального порошка тут конечно же не было, но хоть мылом как могла отстирала кажущийся неимоверно сильным запах Александра, въевшийся в мои вещи. Ведь переодеться-то не во что, а натягивать на себя впоследствии испачканное белью и юбку совершенно не хотелось. Один только минус, в столовую идти теперь не в чём. Завернулась в полотенце, добрела до телефона. Набрала рецепшен.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})
— Извините, я нечаянно намочила одежду, а багажа у меня с собой нет, — произношу. — Нельзя ли попросить ужин в номер?
— Да, можно. Я передам, — отозвалась девица-администраторша и отключилась.
Удивительно, но уже спустя каких-то пять минут в дверь постучали — доставили заказ. Ела не разбирая вкуса, попросту запихивая в себя еду, потому что понимала, что надо поесть после тех возлияний, что я бездумно позволила себе у Дианки.
