Луи наморщил свой обманчиво высокий лоб.
– Альбион. Вечно этот Альбион… – проворчал он. – Папаша слишком с ними церемонится. – Лелу почесал востренький носик. – Однажды я уже путешествовал при помощи колдовства. Очень нездоровое занятие. После этого со мной вела беседы моя собственная тень.
Неррон вытянул кожаный мешок из сумки у седла.
– Не извольте беспокоиться. У нас, гоилов, особая магия, без всяких побочных действий.
Он не имел ни малейшего понятия, как эта магия действует на людей, но, разумеется, не стал об этом говорить.
В мешке содержалась земля, которую Неррон накопал перед подъемниками на месторождении у склепа Гуисмунда. Он был уверен, что след сапога, найденный там, принадлежал Бесшабашному. Лелу недоверчиво наблюдал, как Неррон распределяет землю на плоском камне. Чудесная возможность одним махом отделаться от всех троих! На секунду он едва не поддался этому искушению. Но у Луи была рука, а познания Лелу могли пригодиться в экспедиции за сердцем.
А что же водяной, Неррон?
Он скользнул по Омбре беглым взглядом. Его инстинкт подсказывал, что водяной тоже еще понадобится – хотя бы для того, чтобы избавить его от необходимости убивать двух других самому.
– Что ж… нет ничего проще. Если только вы будете следовать моим указаниям. – Неррон нетерпеливо подозвал их к себе. – В левую руку – поводья, правую – на плечо стоящего впереди.
Лелу пришлось приподняться на цыпочки, чтобы достать до плеча Луи, Высочество перед тем, как прикоснуться к водяному, натянул на руки перчатки из телячьей кожи, а Омбре схватил Нерроново плечо такой мертвой хваткой, будто хотел предостеречь: мол, пальцы мои в состоянии наделать немало вреда.
Неррон ступил сапогом на землю, на которой за несколько дней до того стоял Джекоб Бесшабашный, и ощутил разлившийся в воздухе запах соли.
Вода.
Его передернуло.
Только бы не пришлось погружаться в нее по самую шею.
25. Второй раз
Итак, голова есть. Сняв номер в пансионе, чтобы после ледяных водных процедур, по крайней мере, выспаться в теплой постели, Джекоб поймал себя на мысли, что у него до смешного радужное настроение. Из поезда они вышли в Сан-Рикé, маленьком городишке, чьи узенькие улочки хранили память о времени, по другую сторону зеркала давным-давно преданном забвению. На рыночной площади стояли фахверковые дома, крыши которых настелили еще великанцы, а рядом с ними – церковная колокольня, звонившая всякий раз, когда смерть забирала кого-то из жителей.
Тем же вечером Лиска отправилась на поиски конюшни, чтобы нанять лошадей, а Джекоб послал телеграмму Данбару и Хануте в надежде разузнать что-нибудь новое, что могло бы поспособствовать в их поисках сердца и руки. Он не знал, как истолковал Данбар последние новости: пришел ли он к выводу, что они нашли голову и тем самым подтвердили его теорию? Джекоб надеялся, ему будет, по крайней мере, приятно узнать, что они оба остались в живых. Телеграфировал он и Валианту, чтобы карла не слишком падал духом. Правда, ни о голове, ни о том, где они в настоящий момент обретаются, он ему не сообщил. Джекоб не доверял пройдохе Валианту, но карлик все равно достаточно скоро узнает, что охотник и не собирался продавать арбалет с молотка.
На дворе стоял первый теплый весенний день. Несмотря на это, босоногая девочка, торговавшая на углу улицы первоцветами, зябко поеживалась. Она была худенькой, как птенчик, и рыжеволосой. Лиска была едва ли старше, когда Джекоб впервые увидел ее в человечьем обличье. Он купил у девочки букет – Лиска очень любила первоцветы. Маленькая ручка протянула ему цветы, и в этот миг боль вновь пронзила ему грудь.
Это было еще ужаснее, чем в первый раз. Джекоб оперся о стену ближайшего дома и прижался лбом к холодному камню, в отчаянии хватая ртом воздух. Боль была столь невыносимой, что он, наверное, готов был на коленях молить фей о пощаде. Наверное…
Девочка в испуге смотрела на него. Она подобрала цветы, выпавшие у него из рук, и протянула ему. У Джекоба едва хватило сил, чтобы их удержать.
– Спасибо, – прохрипел он с усилием.
Он выдавил из себя улыбку, вложив девочке в руку пару медных грошей. Дитя с облегчением улыбнулось в ответ.
До пансиона было всего несколько кварталов, но Джекоб до него еле дополз. Боль не отпустила и когда он вошел в комнату. Перед тем как расстегнуть рубашку, он запер за собой дверь на ключ. У моли появилось новое пятно на крыльях, а в имени феи осталось только четыре буквы.
Начинай считать, Джекоб.
Он взял щепотку Альминого порошка, но у него так дрожали руки, что большую часть он рассыпал.
Проклятье…
Где же Лиска? Неужели надо столько времени, чтобы раздобыть пару лошадей? В дверь постучали, но это оказалась лишь младшая дочь хозяйки.
– Мсье?
Она поставила на его жилет заплатку. Перед тем как протянуть его Джекобу, она чуть ли не с благоговением провела рукой по парче. Подарок императрицы. Платье девочки наверняка уже носили ее сестры. Золушка. Только здесь в роли злой мачехи выступала ее собственная мать. Джекоб отлично видел, как хозяйка помыкала своей младшей дочерью. А он-то продал хрустальный башмачок императрице. Видно, Данбар прав. Его гневный голос все еще гремел у Джекоба в ушах: «Вы, искатели сокровищ, превращаете чудеса вселенной в товар, который себе могут позволить только сильные мира сего!»
Она постаралась со штопкой на славу. Джекоб нащупал в кармане золотой платок. Талер, извлеченный им оттуда, был еще тоньше предыдущего, но девочка уставилась на золотую монету с таким изумлением, словно он ей и в самом деле преподнес хрустальный башмачок. Руки у нее огрубели от уборки и шитья, но при этом были тонкими, как ручки феи, и она с такой страстью пожирала Джекоба глазами, словно он был принц, которого она уже давненько поджидает.
Почему бы и нет, Джекоб? Чуть-чуть любви по дороге к смерти. В конце концов, ты ведь еще жив.
Но ему хотелось только одного: чтобы вернулась Лиска.
В дверях девочка на минуту остановилась.
– Ах да. Вот это было в вашем жилете, мсье.
Визитка Ирлкинга, все такая же белоснежная. За исключением слов на обороте.
С рукой, Джекоб, можешь распроститься.
Девочка уже давным-давно ушла, а Джекоб все еще стоял и смотрел на карточку. Напрасно он грел ее в руках (нет, колдовства фей в ней не оказалось), погружал в ружейное масло (простейший способ распознать магию острозубов и лепреконов), натирал сажей (чтобы исключить заклятие ведьм). Она оставалась безупречно белой и по-прежнему выводила пять слов:
«С рукой, Джекоб, можешь распроститься».
Что, черт возьми, все это значит? Что рука уже у гоила?
В Зазеркалье Джекобу довелось повидать множество волшебных письмен: угрозы, проступавшие внезапно на коже человека, обрывки бумаги, наполнявшиеся проклятиями, стоило ветру бросить их тебе под ноги, пророчества, процарапывавшиеся на древесной коре. Магия острозубов, домовых, лепреконов… магические каверзы, клубившиеся в воздухе этого мира, словно пыльца.
С рукой можешь распроститься. И что теперь?
Лиска вернулась, когда хозяйка объясняла Джекобу, как попасть в Гаргантюа. В этом городе имелась библиотека, гордившаяся своим собранием о королях Лотарингии, и Джекоб надеялся найти указания на местонахождение руки… или же известие, что гоил там побывал раньше его…
О втором укусе моли он решил Лиске не рассказывать. У нее был усталый и до странности отсутствующий вид. В ответ на его вопрос она залепетала что-то насчет лошадей – они и в самом деле были не слишком хороши, в Сан-Рике было куда проще купить парочку упитанных овец. Но Джекоб чувствовал: у нее на уме что-то другое. Он изучил ее так же хорошо, как и она его.
– Ну, говори. Что стряслось?
Она избегала встречаться с ним взглядом.
– Неподалеку отсюда живет моя мать. И я без конца спрашиваю себя, как она там.
Это было не все, но Джекоб на большем не настаивал. Между ними установился негласный договор уважать секреты друг друга – прошлое было той страной, куда они оба неохотно возвращались.
– Крюк совсем небольшой. Я догоню тебя в Гаргантюа сегодня же вечером.
Он чуть было не попросил ее не оставлять его.
Да что с тобой такое, Джекоб?
Естественно, он промолчал. Достаточно того, что сам он не навещал свою мать, пока не стало слишком поздно. Легко было делать вид, будто она будет всегда. Что-то вроде старого дома или квартиры, полной привидений.
– Ясно, – сказал он. – Я остановлюсь на постоялом дворе около библиотеки. Или, может, ты хочешь, чтобы я тебя проводил?
Лиска покачала головой. Она неохотно рассказывала, почему ей пришлось покинуть родительский дом. Джекоб знал только, что шкура была не единственной тому причиной.
– Спасибо, – ответила Лиса, – но лучше я разберусь сама.
