Но однажды в характере одного из своих шпионов первый министр все же ошибся. В 1637 году его агентом при короле стал семнадцатилетний маркиз Анри де Сен-Мар, сын покойного сюринтенданта финансов д'Эффиа. Красавец Анри преданно и верно служил в гвардии кардинала, пока тот не обратил на него особое внимание и не сделал главным распорядителем королевского гардероба. Маркиз, от природы не в меру гордый и честолюбивый, был шокирован, когда первый министр год спустя после начала его службы изволил сообщить ему, что от него требуется, и поначалу отверг предложение кардинала. В конце концов Ришелье с помощью политики кнута и пряника уговорил его стать осведомителем при короле. Сен-Map, скорее всего, одумался и параллельно решил действовать в своих интересах.
Случилось так, что Людовик XIII не на шутку увлекся маркизом: юноша обладал не только красотой и честолюбием, но и даром красноречия и остроумием. Король в нем души не чаял и не жалал расставаться ни на один день. Шавиньи замечал по этому поводу, что «ни к кому и никогда король не испытывал более неистовой страсти».
К концу 1639 года не достигший еще и двадцати лет Сен-Мар сумел поставить Людовика XIII в полную зависимость от себя. Новый фаворит стал подумывать о политической карьере вполне серьезно: положение миньона во Франции всегда считалось ненадежным… Вскоре он добился назначения на очень престижный при дворе пост главного шталмейстера. С этого времени к нему обращались не иначе как «Месье Главный».
Между тем возросшее влияние Главного пробудило надежды всех недовольных Ришелье, еще остававшихся при дворе. Вначале они считали маркиза «человеком Ришелье», но затем обрадовались, узнав, что, по сути, он может стать их союзником. Еще в 1640 году герцоги Суассон и Бульон старались наладить тайные связи с Сен-Маром.
Поначалу тот был очень осторожен. Поворот событий, как это часто бывает, произошел по вине женщины. Сен-Мар «выгодно» влюбляется и собирается жениться на дочери покойного герцога Мантуанского де Невера принцессе Марии де Гонзага. Мария-Луиза была очень красива, хотя старше своего жениха на целых девять лет. Впоследствии ей предстояло стать польской королевой.
В известном романе Альфреда де Виньи любовь Анри и Марии-Луизы предстает перед читателем в восхитительнейших и страстных тонах. А как было на самом деле? По имеющимся историческим данным трудно сказать наверняка. Мария-Луиза, согласно одной точке зрения, готова была выйти за фаворита короля только при одном условии: освобождение Франции от тирана-кардинала. В недалеком прошлом она была любовницей Гастона Орлеанского и стояла неизмеримо выше Сен-Мара на социальной лестнице. По другой версии, которую излагает нам Ларошфуко, «Главный был охвачен пылкой любовью к мадемуазель де Шемро. Более того, он убеждал ее в своем намерении жениться на ней, и его письма изобилуют такими обещаниями, вызвавшими после его смерти непримиримую вражду между нею и принцессой Марией, свидетелем чего мне довелось быть». Так или иначе, но Сен-Map конечно же женился бы на Марии-Луизе, если бы этого желал Ришелье. Но последний как раз сделал все от себя зависящее, чтобы расстроить намечавшийся брак, а также лишить уже ненравившегося ему Сен-Мара надежд на герцогство и пэрство.
Тогда обиженный Сен-Map, зная о нелюбви короля к своему министру, твердо вознамерился занять место Ришелье. Тем более неожиданно для кардинала с 1641 года Людовик XIII стал приглашать Месье Главного на заседания Королевского совета.
Такой успех ослепил молодого человека двадцати двух лет. Он окончательно примкнул к противникам кардинала. Лучший друг Главного девятнадцатилетний советник Парижского парламента Огюст де Ту стал его первым сообщником в деле устранения Ришелье. К тому же де Ту был горячим сторонником примирения с Испанией. В свою очередь, советник привлек к участию в заговоре знатного дворянина из Лангедока маркиза де Фонтре. Этот калека-горбун был обижен на Ришелье за то, что тот оскорбил его в присутствии иностранного посла: «Встаньте-ка в сторонку, господин де Фонтре, и не попадайтесь на глаза – посланник не любит уродов». Первый министр умел наживать врагов (как, заметим, и расправляться с ними), но главное заключалось в том, что Фонтре, как и де Ту, был сторонником разгромленной Ришелье испанской партии при дворе.
Осенью 1641 года заговор окончательно оформился. Чувства ненависти, обиды, да и просто неприязни, испытываемые к личности первого министра, свели воедино Сен-Мара, де Ту, Фонтре с такими высокопоставленными фигурами, как Гастон Орлеанский, герцог Бульонский и… Анна Австрийская.
Но сейчас в рядах заговорщиков она оказалась почти что случайно, сама не осознавая, к чему это все может привести.
Более чем двадцатилетнюю вражду трудно забыть. И восстановить, а в данном случае даже создать гармонию супружеских взаимоотношений было уже практически невозможно. Рождение двух принцев лишь на очень короткое время украсило жизнь королевы и восстановило спокойствие.
К старым обидам добавились новые. Ведь и Анна и король уже имели давно укоренившиеся привычки жизни друг без друга. Людовик XIII не отказался от своих фавориток и фаворитов, а поздно родившая Анна почти все свое свободное время проводила вместе с детьми.
Король часто жаловался Ришелье: «С большим сожалением должен сообщить Вам о глубоком отвращении, которое мой сын питает ко мне… едва увидев меня, уже кричит так, будто его режут. При одном упоминании моего имени он становится пунцовым и заливается плачем». Людовик XIII был убежден, что его жена целенаправленно настраивает дофина против отца. На самом же деле дофину было всего два года, а отец так редко его навещал, что казался ему чужим дядей.
Заглянем немного в будущее. Маленькому Людовику было суждено потерять отца в пять лет. Несмотря на это, он всю жизнь тщательно сохранял память о нем. Будучи полновластным правителем своего государства, Людовик XIV вознамерился начать строительство самого роскошного дворцового комплекса в Версале, но не стал сносить построенный ранее на этом месте охотничий домик покойного короля. Он сделал его составной частью Версаля, и именно благодаря этому в моду европейских дворов вошло строительство зеркальных залов, в которых окна на улицу отражались в огромных зеркалах на противоположной стене.
Конечно, Людовик XIII не мог этого предвидеть и очень обижался. А тут еще и Джулио Мазарини, не жалевший своего свободного времени для того, чтобы навестить Анну. Маленький Людовик знал больше его, нежели собственного отца. Но не думайте, что король заподозрил жену в измене с Мазарини, иначе не видать бы тому кардинальской мантии. Людовик XIII просто ревновал жену к сыну, но сам, чтобы завоевать его расположение и любовь, ничего не делал. Мало того, король возвращается к мысли о заточении Анны Австрийской в монастырь и советуется в этом вопросе с Ришелье.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
