Это место было не для людей. Это был ад, а следовательно, сфера деятельности таких выкованных среди звезд воинов, как он. В отличие от большинства своих братьев, Хенрикос не обладал полным комплектом бионических усовершенствований. Его руку удалили и заменили механическим подобием, согласно ритуалу легиона, но остальная часть седьмого сержанта была органической. Он подозревал, что крупица сочувствия, которое он испытывал, пришла от этого пристрастия к биологии.
Хенрикос задумался, что если его более кибернетические братья положили на алтарь механической силы и стойкости больше, чем просто слабость плоти? Не отказались ли они также и от части своей человечности?
Хенрикос отбросил мысль, но она все же засела в его подсознании.
Палатки лазарета дополнились шатрами побольше, которые давали тень, но не спасали от столь ужасной жары. Фляги передавались по кругу, но этой воды не хватало, чтобы утолить жажду даже одного солдата, не говоря уже о целой дивизии. Блюстители дисциплины держались непоколебимо, являя собой пример для остальных, но даже эти, обычно стойкие, офицеры слабели. Хенрикос увидел, как один упал на колени, но все же заставил себя подняться.
Старый полковник стал напевать, но лишь немногие из ветеранов подхватили грубую песенку.
В общем и целом это было печальное зрелище, а ведь они — только авангард. Куда больше солдат из состава главных сил все еще тащатся по пустыне.
В конце выровненной песчаной площадки высилась командная палатка. У входа стояли на страже двое изнуренных масонитских преторов.
Хенрикос не потребовал пропустить его и вообще не удостоил стражей взглядом. Он откинул полог, и в нос ударил спертый воздух. В углу парусиновой палатки вибрировал вентилятор, работающий на максимуме, из-за чего помещение было наполнено дребезжащим гулом.
Пятнадцать человек в офицерской форме, выглядевшие не лучшим образом, вытянулись перед вошедшим сержантом.
Один из них — генерал, судя по богатству униформы и сидящему на его плече ручному зверьку шагнул вперед. Он держал инфопланшет и открыл рот, чтобы заговорить, но Хенрикос жестом предотвратил это. Он умышленно использовал бионическую конечность.
— Сворачивайте лагерь. Выступаем немедленно, — сказал он прямо. Эмоций в голосе железнорукого было не больше, чем в бинарном коде. — Все.
Заговорил второй офицер с испуганным лицом. Его кираса была снята, а мундир расстегнут. Он явно предпочел бы остаться в лагере.
— Но, милорд, у нас только…
Хенрикос счел те три секунды, что он позволил говорить офицеру, как уступку, которую он не повторит.
— Никаких исключений. Легион наступает, а значит, наступаете и вы. Соберите свои дивизии или предъявите свои возражения ему, — он постучал по кожуху болтера на бедре. — Приказ лорда Мануса.
Только главный медикус нашел в себе мужество возразить:
— Если мы выступим сейчас, то обречем на смерть наших больных и раненых.
Он бросил сердитый взгляд поверх очков в проволочной оправе. К счастью для него, Хенрикос не воспринял его слова как вызов своей власти.
— Да, они погибнут, — сказал железнорукий, и дрожь сожаления в голосе удивила его самого.
Офицеры сели, точнее, рухнули. Хенрикос взял инфопланшет и одним взглядом охватил всю информацию. Затем он вышел.
Перед ним раскинулась пустыня, подобная позолоченному океану, залитому солнцем.
На вершине серповидного холма Феррус Манус изучал предстоящий маршрут. Вместе с ним была группа офицеров, в то время как ряды легионеров ждали внизу.
Примарх взглянул на топографический гололит, проецируемый с планшета в руке Сантара. Примарх изучал широкие дюны, базальтовые пещеры и бесконечные песчаные равнины в зеленом монохроме, после чего повернулся к пустыне.
— На горизонте ничего… — пророкотал он, но затем прищурился, словно различив то, что только он, благодаря уникальному генетическому происхождению, мог увидеть. — Но в воздухе есть помутнение, возмущение…
— Вероятно, теплообмен, милорд, — сказал Рууман, всматриваясь в выжженную долину бионическими глазами. Гироскопические фокусирующие кольца стрекотали и щелкали, фасеточные апертуры клацали в различных конфигурациях, когда новые спектры накладывались на его зрение. — Что предполагает наличие аванпоста или бастиона.
— Я тоже вижу, — сказал Десаан, анализируя обстановку через визор. — Вероятно, аванпост каким-то образом замаскирован.
Сантар рассмотрел долину через магнокуляры. Она была покрыта скалами цвета кости, отбеленными солнцем. Некоторые выступали из земли, как пальцы скелета, или группами, напоминая грудную клетку какого-то огромного, давно умершего хищника. А еще ему казалось, что он видит рунические узоры в расположении скал.
— Он должен быть там, — сказал Феррус, прервав мысли первого капитана.
Пыльный вихрь медленно кружился по дну долины. Сантар увидел крошечные звездные вспышки в клубящемся облаке и неестественные тени, которые не могли быть вызваны солнцем. Он моргнул — и все исчезло, но пылевой вихрь словно сгустился.
Сантар выключил гололит и отдал планшет одному из немногих действующих сервиторов, а магнокуляры вернул Шадраку Медузону.
— Даже если мы поспешим, наше продвижение по долине не будет быстрым, — сказал он, оценивая все тактические варианты. — Но обход займет еще больше времени.
Рууман провел быстрое вычисление.
— Четыре целых восемь десятых километра от места спуска, первый капитан.
Сантар кивнул железнорожденному, но обратился к примарху.
— Возвышенность дает больше преимуществ, но вынудит нас двигаться колонной. В долине наши части смогут рассредоточиться, но будут дольше находиться в досягаемости врага. В ней есть что-то… невидимое для меня… угроза.
Феррус оглянулся через плечо.
— Суеверие уже стало заразно, да, адъютант? — спросил он, словно поделившись знакомой шуткой с Сантаром. Примарх часто так делал.
— Доверьтесь моим инстинктам, примарх.
— За которые я не могу порицать тебя, — эти знаки примирения не затронули холодных глаз Ферруса. Он тоже смотрел на долину, словно уже увидел то, что Сантар описал, но решил проигнорировать. — Меня больше не задержат. Мы пойдем по долине.
— Послать вперед скаутов для разведки? Мы не знаем, что там.
— Ничего, — ответил Медузон, держа в опущенной, расслабленной руке болтер. Черты его узкого лица были острыми, как клинок, и когда капитан нахмурился, это впечатление усилилось.
В разговор двух капитанов вмешался голос Биона Хенрикоса. Сержанта вызвали на импровизированный совет для того, чтобы выступить от имени дивизий Армии, поскольку ни один из их офицеров не смог сделать этого достаточно быстро для нетерпеливого примарха. Хенрикос был коренастым мужчиной с развитой мускулатурой и пластикой мечника. Подтверждением служил медузанский клинок, пристегнутый к бедру.
— У меня есть предложение, милорд, — сказал он, опустившись на одно колено, но задрав подбородок и выпрямив плечи. Бион получил звание сержанта недавно, и впервые обращался напрямую к примарху.
— Встань, — сказал Феррус, неодобрительно взглянув на коленопреклоненного сержанта. — Ни один из моих сыновей не должен преклонять колени предо мной, сержант, если только он не просит прощения.
— В рядах Армии есть скауты — Доганские Истязатели, — сообщил Хенрикос, поднявшись.
— Мы лишь впустую потратим время, — вмешался Десаан.
Хенрикос повернулся к нему.
— Люди имеют здесь важное значение.
Десаан неодобрительно посмотрел на единственный бионический имплантат сержанта.
— Да, этот камень на наших благородных шеях тянет нас в болото. Они не нужны. Доверяй железу, не плоти.
— По-твоему, я не доверяю? — Хенрикос старательно сохранял нейтральный тон.
Если бы Десаан мог прищуриться, он бы это сделал.
— В тебе слишком много плоти, Бион, слабости, которая затуманивает твои мысли.
Хенрикос словно ощетинился в ответ на завуалированное оскорбление. На скулах заходили желваки.
— Могу заверить тебя, брат-капитан, я вижу отчетливо.
Громкий смех, жесткий и полный буйного веселья, снял напряженность, как молот, раскалывающий наковальню.
— Вот это дух, мои сыновья, — прорычал примарх, — но приберегите свой пыл для врагов. Нет смысла тупить клинки друг о друга. Прекратите, или мой адъютант посрамит вас обоих перед братьями-легионерами.
Выговор был строгим, но лишенным настоящего гнева.
Медузон примирительно кивнул. Взгляд капитана смягчился — стал всего лишь колючим, а не пронзающим.
— Мы можем подождать армейские дивизии и объединиться с ними здесь. Вероятно, доганцы будут в авангарде.
Хенрикос кивнул, соглашаясь.
