путем фотопересъемки секретных материалов, то пропажа была обнаружена, и планы изменены. У вашего главного противника, генерала Конрада фон Хётцендорфа, голова служит не только для того, чтобы в нее есть...
Услышав о съемке секретных материалов фотоаппаратом, Великий князь Николай Николаевич и генерал Иванов переглянулись в порядке общего обалдения, а Николай Второй, осведомленный немного более, чем его генералы, лишь удовлетворенно хмыкнул.
- Неужели возможно переснимать секретные материалы фотоаппаратом? - спросил главком Николай Николаевич. - Ведь это такая громадина, и к тому же она требует магниевой вспышки и полной темноты для перезарядки фотопластин...
- Прогресс развивается быстро, - ответил я. - Пройдет еще двадцать-тридцать лет - и шпионы, щелкающие портативным фотоаппаратом над секретными картами, заполонят детективные романы, а еще лет через тридцать аппаратура для съемки станет настолько миниатюрной, что и не поймешь, что это скрытая камера, а не просто заколка с бриллиантом в галстуке респектабельного господина. Однако медицинский факт заключается в том, что от похищенных вашими агентами австрийских планов не было толку, а Галицийская операция была спланирована из рук вон плохо. Ведь даже если бы основные силы австрийцев концентрировались в районе Львова, при такой конфигурации русских войск у Николая Иудовича не получилось бы ничего, кроме фронтального сражения с вытеснением противника на рубеж карпатских перевалов...
- Да-с! - хмыкнул Николай Николаевич. - Зато ваш план Восточно-Прусской операции - это прямо таки шедевр стратегического мастерства. Враг разгромлен, и теперь наши солдатики ловят германцев, точно кур, разбежавшихся по птичьему двору.
- В Восточной Пруссии мне потребовалось не стратегическое, а тактическое мастерство, - парировал я. -В общем план был хорошим, но его исполнение оказалось отвратительным. Я уже говорил кое-кому, что ваши корпуса побежали внутрь вражеской территории будто пьяные мужики на драку, причем командующий фронтом, оба командующих армиями и почти половина командующих корпусами оказались полностью негодны к службе в военное время. В не столь далекие будущие времена господ Жилинского, Самсонова, Благовещенского и, возможно, Кондратовича ждал бы скорый военно-полевой суд и немедленный расстрел без права помилования и апелляции. И все остальные начальствующие об этом знали, а потому все, кто не мог воевать за совесть, воевали за страх.
Немного помолчав, я добавил:
- Наихудший вариант, - сказал я, - мог случиться, если бы против России Австро-Венгрия придерживалась сугубо оборонительного образа действий, а основной удар обрушила бы на Сербию, но германский генштаб требует от своих венских коллег решительных действий именно на русском фронте. И точно так же французский генштаб требует от господина Янушкевича после сокрушительного успеха в Восточной Пруссии продолжить наступление в направлении Берлина, чтобы кайзер сам убрал из-под Парижа своих противных гренадер. Не так ли, господин главнокомандующий?
Видимо, в моем голосе появились угрожающие нотки, а над головой замерцал нимб (уж больно знакомая щекотка ощутилась в районе темечка), потому что Великий князь Николай Николаевич даже немного смутился, что казалось почти невозможным для этого жесткого и самоуверенного старика, выпрямленного так, будто он проглотил швабру.
- Да, требует... - несколько растерянно произнес он. - А что в том плохого?
- Господин Серегин, - пояснил император Николай, - в своей ипостаси Защитника Земли Русской перед началом этой войны поклялся, что ни один русский и артанский солдат не погибнет за возвращение в состав Франции Эльзаса и Лотарингии. Вы можете себе представить: война, которая должна унести по совокупности жизни нескольких миллионов человек, была затеяна только ради того, чтобы руками русских солдат вернуть в состав Франции две этих провинции.
- Но, государь! - воскликнул генерал Иванов. - Что вы говорите?! Ведь всем известно, что войну спровоцировали сербы, совершив в Сараево покушение на наследника австро-венгерского престола!
- Сербский майор Танкосич, курировавший в сербской разведке антиавстрийскую деятельность в Боснии и Герцеговине, - отчеканил я, - признался, что покушение было организовано по заданию французского Второго Бюро и за изрядную плату в шекелях, то есть франках. Но если говорить всерьез, то этот факт был мне известен без всяких признаний этого господина. Группа, предназначенная для совершения покушения, месяца за два до сараевских событий в полном составе вместе с майором Танкосичем собиралась на французской военно-морской базе в Тулоне. Вы представляете, что было бы, если бы какие-нибудь армянские патриоты собрались на совещание в Севастополе, а потом эти люди убили бы в Константинополе султана? Все газеты мира сразу бы написали, что это козни кровавого русского царя Николая, который лично отдал приказ зарезать, застрелить, взорвать несчастного турка. Я знаю, Николай Александрович, что вы не такой ужасный, но зачастую то, что пишут европейские и англосаксонские газеты, к истине не имеет никакого отношения.
- О да, - с горечью согласился Николай Второй, - вранье обыкновенно у газетных писак в крови. Хорошо, что хоть Господь сам не читает газет - ни российских, ни европейских. Но, господа, имейте в виду и зарубите на своем носу: Артанский князь никогда не лжет и даже не преувеличивает. Если он говорит, что события в Сараево случились по заказу французской военной разведки, то так оно и есть, а последовавшие за этим события первого этапа войны показали, насколько хорошо французские политиканы умеют предвидеть последствия своих безумных поступков. А посему цели России на этой войне ограничены: спасение братской Сербии прежде всего, потом - Восточная Пруссия, а также Восточная и Западная Галиция. Ничего иного нам от этой войны не надо.
- Не забывайте о наследстве Византийской империи, - сказал я. - Российская империя обязательно должна включить в свой состав Черноморские проливы, Западную Армению, Сирию и Палестину. Вот вступят турки в войну, и будет им счастья выше головы.
- Да, безусловно, Черноморские проливы и прочее очень интересно, - кивнул император Николай, - но в первую очередь, как я понимаю, мы должны заняться Галицией.
- Именно так, Николай Александрович, - подтвердил я. - Разгром Галиции открывает путь к инверсии Волга-рии, и когда этот процесс на мгновение застынет в точке неустойчивого равновесия, то турки непременно попытаются вмешаться, чтобы союзник России не образовался у них прямо под боком.
- Но как же вы примирите между собой сербов и болгар? - удивился Великий князь Николай Николаевич. -Ведь совсем недавно два этих государства пытались союзничать, но в итоге передрались из-за отвоеванных у турок земель...
- Это для Сербии эти земли были отвоеванными, а для Болгарии - освобожденными, - сказал я. - Год назад королевич Александр, командовавший сербской армией в Балканских войнах, провернул комбинацию, которая
