объятий девушка. Собирая раскиданную одежду, принялась поспешно одеваться. Вздохнула: — Батюшка, наверное, уже с собаками меня ищет…
— Подожди, — засуетился Данут. Нырнув под кровать, вытащил оттуда спрятанную шкатулку и вложил ее в руку девушке: — Вот, это тебе подарок. — Смущенно потупившись, сказал: — Положено невесте подарок делать. А после свадьбы — жене. Я тебе сразу все дарю. Маловато, но у меня больше ничего нет. Это от матери осталось.
Тина примерила оба колечка, посмотрела на медальон, взвесила его в руке:
— Тяжелый! — Рассмотрев картинку, улыбнулась. — Я его пока носить не могу.
— Почему? — встревожился парень. Он уже собрался обидеться, но Тина, угадав перемену настроения в парне, взъерошила его волосы: — Это же оберег, глупый. Видишь — здесь богиня Эно, покровительница тех, кто ждет ребенка. Муж оберег дарит, когда жена забеременеет. Пусть пока полежит, — убрала Тина медальон в шкатулку.
— Богиня Эно? — удивился Данут. — Никогда о такой не слышал.
— Ну, если не слышал, так и хорошо. Это не наша богиня. Все, я убегаю.
Поднявшись на цыпочки, Тина поцеловала своего возлюбленного и убежала. Растерянный Данут ринулся было проводить, но услышал из — за двери, как девушку отчитывает ее опекунша (не иначе, Альц — Ром — Гейм знал, куда подевалась воспитанница) и решил не показываться той на глаза. Дуэнью своей девушки он изучил хорошо. Тину она очень любит и ничего плохого не сделает. А вот ему на глаза тетушки лучше не попадаться.
Данут проснулся от того, что его пнули в бок. Парень вскочил, но тут же упал обратно, получив удар в спину. Его грубо схватили под руки, связали, довольно неделикатно и кинули на палубу, свободную от бочек.
Рядом лежали связанные члены команды, приказчики. Где — то с краю грузно ворочался старший приказчик, господин Инвудас. По кораблю, словно хозяева, ходили какие — то люди, вооруженные топорами и короткими мечами.
«А ведь Инвудас говорил, что речных пиратов уже нет», — грустно укорил старшего приказчика Данут, вспомнив разговор перед отъездом. Видимо, разбойники подошли к кораблю на небольших лодках и, воспользовавшись беспечностью капитана, не соизволившего выставить караульных, захватили корабль. Бандитов было не так уж и много. Команда вполне могла бы отбиться. Да и на весельных лодках угнаться за парусником — пусть и тихоходным, вроде этой старой скорлупы, было бы трудно. Без предательства тут не обошлось. А, вон в чем дело. Рядом с самым здоровым пиратом — судя по повадкам — атаманом, стоял один из матросов. Он, как помнил Данут, был в эту ночь рулевым. А что стоит рулевому слегка повернуть судно, чтобы паруса обвисли и корабль потерял ход?
Атаман речных бандитов был недоволен. Он рассчитывал заполучить какой — нибудь ценный товар, а приобрел лишь кучу бочек, воняющих земляным маслом.
— Кто тут старший? — поинтересовался атаман.
Матрос — изменник посмотрел сначала на Данута, а потом кивнул на старшего приказчика.
— Вот этот. Он в Тангейне всем распоряжался.
— Тащите ко мне, — приказал атаман своим людям.
Инвудаса немедленно подняли с палубы и представили под очи главного бандита.
— Где векши? — прямо спросил атаман.
— У меня их нет, — спокойным, даже каким — то скучным голосом ответил старший приказчик.
— Чего? — взревел бандит. Посмотрев на своих соратников, усмехнулся: — Ну — ка, подержите героя…
После каждого удара голова приказчика откидывалась назад, но крепкие руки бандитов не давали ему упасть.
— Так где векши? — опять спросил атаман, но уже тихим голосом. Таким тихим, что от него шли мурашки по коже.
— Векшей у меня нет, — еле слышно выговорил Инвудас. — Не веришь, спроси у молодого господина.
«Ах ты, скотина!» — хотел было сказать Данут, но не успел. Его самого вытащили, словно морковку из грядки и подтащили к атаману.
— Ну, что ты скажешь, маладой хаспадин? — глумливо спросил атаман. — Или, язык прикусил от страха?
— Векшей у нас нет, — твердо отозвался Данут, хотя и помнил, что у Инвудаса с собой была целая шкатулка, переданная дядюшкой. Сколько там было кожаных отрезков, он не знал, но видимо, немало. Бандитам этих векшей хватило бы надолго. Куда спрятал приказчик шкатулку, парень тоже не знал. Но не отдавать же богатство просто так.
— И как ты товар собирался покупать, гаспадинчик? — поинтересовался атаман, а потом, резко ударил парня в живот.
От боли перехватило сознание, показалось, что стукнул копытом взбесившийся жеребец. Что ж, сам виноват, надо было задержать воздух. Продираясь сквозь боль, пересиливая себя, Данут выдавил сквозь зубы:
— Векши мы должны получить в Хандварке, в банковском доме.
Данут не знал, есть ли вообще в Хандварке банковский дом, но решил, что терять уже нечего. Но, видимо, угадал.
— В банковском доме, говоришь? — раздумчиво произнес атаман, почесывая подбородок. — А чем докажешь?
— А тем, что если ты меня развяжешь, то я тебя побью. Или ты только со связанными смелый?
Данут понимал, что сильно рискует. Атаман разбойников мог не ввязываться в поединок, а просто избить его лично, мог отдать на потеху своих людей. А мог просто выкинуть его за борт. Но терять уже было нечего.
— Ах ты, сопляк! — взмахнул кулаком атаман.
Глава 8
Такие разные ночи — продолжение
Данут, которому стоило большого труда не зажмуриться, в преддверии удара, заставил себя улыбнуться:
— Давай, скотина трусливая, бей. Я и говорю — ты только со связанными смелый! — Презрительно сплюнул запекшуюся во рту слюну парень: — Ты не мужчина, ты баба. Только бабы бьют связанных!
Над палубой воцарилась тишина. Бандиты посматривали на своего предводителя кто со страхом, кто с интересом, а кто и с усмешкой. Главарь обвел мрачным взглядом своих подчиненных, усмехнулся и, вперился глазами в связанного наглеца. Похоже, сравнение с бабой его проняло. Удержав огромный кулак, он сплюнул, пытаясь попасть на ногу Данута.
— Эй, развяжите молокососа, — приказал атаман своим людям. — Сейчас я ему покажу, кто из нас баба.
К Дануту кинулись сразу два прихлебателя, торопившиеся выполнить приказ. Одним из них был давешний матрос — изменник. Вот кому — кому, а предателю юноша свернул бы голову первому, а потом бы разобрался с Инвудасом.
Главарь не сомневался в победе. Он с насмешкой посмотрел, как его противник — на голову ниже и, раза в два мельче, приводит себя в порядок — ощупывает себя, растирает мышцы, отряхивается.
— Ну что, сопляк, — почти весело проговорил атаман. — В штаны еще не наложил? Подожди, щас наложишь, — пообещал пират, под общий хохот своей команды. — В моих руках и не такие, как ты обсирались.
Данут молчал, посматривая
