Она схватила Ванессу за руку, притянула к себе и закричала:
— Мне нужно в туалет!
Кивнув, Ванесса продолжила танцевать. В дальнем конце зала Коттен обнаружила проход, где женщины выстроились в очередь.
— Черт, — сказала она и посмотрела на девушку рядом, в надежде, что та говорит по-английски. — Это единственный туалет?
Девушка вопросительно уставилась на нее. Вспоминая испанский, который учила в школе, Коттен переспросила:
— Otros banos?
— Afuera[14], — ответила та. Коттен пожала плечами.
Широкий рот девушки приоткрылся, и она поднесла кулак к губам, словно задумавшись. Наконец указала через головы стоявших в очереди и произнесла:
— Наружи.
Коттен пробралась через танцпол к выходу. Протолкавшись к тротуару, она тут же застряла в толпе. Из-за ревущей музыки, которую исполняли вживую посреди улицы, было невозможно спросить дорогу.
Она двинулась сквозь толпу, прошла около квартала, свернула в переулок. Юная парочка сплелась в страстном объятии, прислонившись к стене. Ужасно не хотелось их тревожить, но очень нужно было найти туалет.
— Прошу прощения, не подскажете, где найти уборную?
Парень оглянулся, явно недовольный ее вмешательством.
— Туалет? — спросила Коттен тихо, словно извиняясь.
— Si, — девушка кивнула в сторону. — Там дальше есть ресторанчик.
— Спасибо.
Коттен прошла мимо нескольких закрытых магазинов и увидела закусочную, в витрине которой висели изображения кубинских сэндвичей и огромных бутербродов из разрезанной пополам булки с ветчиной и сыром, называемых «media noches»[15]. В помещении толпились люди — ужинали за пластиковыми столиками или стояли в очереди.
— Вапо? — спросила она у темнокожей женщины в фартуке с логотипом «Кафе Бадьи».
Но женщина то ли не услышала, то ли не поняла.
Где этот дурацкий туалет, ради всего святого?
Уборные должны быть в дальней части кафе, подумала она. Пройдя туда, Коттен увидела две двери без опознавательных знаков. Открыв ближнюю, она оказалась в кладовой, забитой коробками с припасами. За полками виднелась еще одна дверь, слегка приоткрытая, и девушка распахнула ее.
Увиденное ее изумило: в маленькой комнате мерцали свечи, и висела густая дымовая завеса. Несколько человек стояли на коленях на голом бетонном полу и что-то напевали.
В другом конце комнаты располагался стол, заставленный африканскими деревянными статуэтками и изображениями Иисуса Христа и Девы Марии. Степы были разрисованы кругами, стрелами и странными символами, которые Коттен не узнала.
Зрелище ее загипнотизировало. Шагнув в комнату, она молча стала наблюдать за старой женщиной — должно быть, некоей жрицей — в центре комнаты. У старухи была морщинистая черная кожа, гладкое лицо, она носила длинное белое платье, на голове — белый шарф, конец которого спадал на плечо. За ухом с левой стороны торчал большой желтый цветок. Закрыв глаза, она наклонила голову и, кажется, погрузилась в молитву или медитацию.
Похоже, никто не заметил Коттен, не обратил на нее внимания, песнопения продолжались. Из угла донеслись звуки бубна, кто-то отбивал ритм для молящихся.
Это что, вуду? Сантерия[16]? Черная магия? В Майами смешалось столько культур, это может быть любой из карибских культов. Зрелище завораживало, но она вдруг вспомнила, что очень хочет в туалет.
Девушка собралась уходить, но тут все умолкли, и старуха посмотрела прямо на нее.
— Я не хотела мешать, — произнесла Коттен, делая шаг назад.
Верующие встали и расступились, образовав проход.
Жрица приблизилась и подняла костлявую руку, указывая пальцем на Коттен.
Девушка застыла на месте. В воздухе висел дым сотен свечей, жрица подошла так близко, что их тела почти соприкоснулись.
Раздался металлический звон бубна. Собравшиеся вновь забормотали, словно жужжали какие-то насекомые, все уставились на Коттен и жрицу.
В глазах щипало от дыма; жрица наклонилась, приблизив губы к уху Коттен. Та прислушалась сквозь шум.
— Что? — спросила она, пытаясь разобрать тихие слова с сильным островным акцентом.
Женщина снова зашептала, но не по-английски.
— Geh el crip ds adgt quasb…
Глаза Коттен распахнулись, она вскинула голову, прижала ко рту ладонь и уставилась на женщину, не в силах поверить, а та вернулась к алтарю.
— Что вы сказали?
САУТ-БИЧ
Старая жрица не ответила. Она закрыла глаза и снова погрузилась в медитацию.
— О господи, этого не может быть, — прошептала девушка, отступая в проход.
Коттен протолкалась мимо людей, покупающих сэндвичи, и снова оказалась в переулке. Стараясь не закричать, она побежала-к кубинскому району и ревущей уличной музыке.
Словно плывя против течения, она пробиралась сквозь толпу танцующих и веселящихся людей и наконец оказалась перед клубом.
Происходящее сбило ее с толку, она не могла вспомнить, где же припаркована машина. Потом раздался знакомый голос:
— Коттен! — Из-под навеса над входом появилась Ванесса и подбежала к подруге. — Что такое, девочка? Что с тобой?
Коттен уставилась на Ванессу, словно впервые видела. Мир вокруг нее кружился.
— Что случилось?
— Забери меня отсюда, Несси, пожалуйста. Забери меня отсюда.
Щурясь от яркого рассветного солнца, Коттен стояла в прибое, недалеко от дома Ванессы на Саут-Бич. Солнечные лучи сверкали в воде, переливались, словно драгоценности. Утренний ветерок приятно холодил кожу. Забывшись, она покусывала ноготь на большом пальце и сквозь темные очки разглядывала контейнеровоз на горизонте. Еще в комнате она мельком посмотрела в зеркало и увидела, что глаза покраснели и опухли от слез.
— Видишь эту ракушку? — спросила Ванесса, поднимая половинку двустворчатого моллюска «крылья ангела» и рассматривая ее. — На пляже всегда валяются только половинки. Знаешь, почему?
— Нет. Но ты же расскажешь, правда? Ванесса ухмыльнулась:
— У этих моллюсков нет никаких связок, чтобы удерживать створки вместе. Они глубоко закапываются и держатся лишь за счет песка и маленьких мускулов-замыкателей.
— Откуда ты знаешь такие подробности? — спросила Коттен.
— Встречалась с морским биологом.
— Я ее помню. Кажется, она стала работать в парке «Подводный мир» в Орландо?
Ванесса кивнула.
— Несси, насчет прошлой ночи… Старуха сказала то же самое, что говорил Арчер, отдавая шкатулку — ну, про то, что я единственная способна что-то там остановить. — Коттен прижала руку к дрожащим губам и постаралась сдержать слезы. — Дело не в том, что они говорили, Несси, а в том, как.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
