Они вышли на главную дорогу. У Лисандра был перевязан бок, но он все же побежал. Демаратос бежал рядом. По блестящему поту, выступившему на лбу спутника, Лисандр догадался, что у того болит рана, нанесенная кабаном.
Группа илотов направлялась к городку. Осел тянул телегу. Она была нагружена едой — сырами и кувшинами с оливками. На телеге лежали кучи дров. У Лисандра заурчало в животе.
Когда они подошли, телега с грохотом остановилась, илоты повернулись к ним. Лисандр заметил, что они со своими немытыми телами и грязными туниками выглядят хуже рабов.
— У вас не найдется еды для двух странников? — спросил он и остановился.
— Эта еда предназначена для воинов, — ответил бородатый мужчина, сидевший в конце телеги. — Но я думаю, что они не заметят, если вы съедите кусок сыра.
Маленьким ножиком он отрезал два ломтя сыра и протянул их Лисандру и Демаратосу.
— О каких воинах вы говорите? — спросил Демаратос.
Илот взглянул на него так, будто тот сошел с ума.
— Молодой человек, неужели боги лишили тебя разума? Вся Спарта готовится отразить нападение. Откуда вы взялись?
Лисандр вздохнул с облегчением. Должно быть, гонец с юга все-таки добрался до Спарты. Или, быть может, в Спарте заметили столбы дыма, поднимавшиеся вдали. Значит, еще не все потеряно.
— Мы провели пять дней в горах, — ответил он.
— В таком случае вам повезло, — сказал мужчина. — Вам не пришлось готовиться к войне. Наши хозяева приказали, чтобы все съестные запасы доставлялись в центры городков. Армия собирается с силами, готовясь встретить персов.
— Персы дураки, — сказал Демаратос. — Ни одна армия еще не побеждала спартанцев.
Все илоты рассмеялись, и Демаратос покраснел. Лисандр догадался, что илоты принимают их за своих.
— Будем надеяться, что вы правы, молодой человек, — сказал бородач. — Говорят, Вомиса доставил по морю лучших воинов Персии, которые вооружены столь острыми мечами, что одним взмахом могут разрубить человека пополам.
— Кто такой этот Вомиса? — спросил Лисандр. Это экзотическое имя отдавало смертью.
Илот похлопал осла по шее, и тот снова потянул телегу.
Лисандр и Демаратос пошли за ней.
— Вомиса — самый выдающийся полководец персидского царя Кира.[5] Это он руководил наступлением на провинции восточной Ионии, разбил царя Креза[6] и захватил Милет.[7]
Лисандр слышал рассказы об опустошении отдаленных земель. Но ему казалось, что они находятся так далеко. Когда подобное известие доходило до Спарты, оно воспринималось скорее как миф, нежели действительность.
— Но ведь это произошло давным-давно, — сказал он.
— Вомиса превратил в рабов живших там греков. Он заставил их рубить леса и строить корабли для переброски персидских воинов в Спарту.
Демаратос рассмеялся: — Афиняне трусливы. Дуновения ветра достаточно, чтобы обратить их в бегство. Мы докажем Киру, что одному полководцу с несколькими тысячами воинов не одолеть мощи Спарты.
— Мальчик, ты очень любишь спартанцев, — сказал илот, сидевший в конце телеги. Может, лучше попросить, чтобы мать связала тебе красный плащ. Тогда сможешь прикинуться одним из них.
— Не смей издеваться над спартанцами! — сказал Демаратос, положив руку на край телеги. — За такую наглость тебя могут запороть до смерти.
Лисандр забеспокоился. Он знал, что в мешке Демаратоса лежит нож Агесилая. Илот с тревогой посмотрел на его спутника.
— Я не вижу здесь спартанцев. А ты видишь?
Лисандр хотел прочесть по лицу Демаратоса, злится ли тот, но на нем играла лишь хитрая улыбка.
— Нет, — наконец ответил его друг. — Здесь я не вижу спартанцев.
Демаратос остановился, и телега поехала дальше.
Оба смотрели, как илоты исчезают за поворотом дороги. Лисандр с облегчением вздохнул. Возможно, Демаратос действительно изменился.
Когда показалась казарма, Демаратос, прихрамывая, побежал к ней. Здание, которое Лисандр когда-то презирал, теперь казалось ему родным домом. В этом здании с холодными темными стенами он усвоил жестокие уроки выживания.
«Я никогда больше не стану жаловаться на свою кровать из камыша, — пообещал он себе. — И никогда не буду считать, что следующая трапеза достанется мне легко».
Через боковую дверь Лисандр бросился в спальное помещение, ожидая встретить там других учеников. Но там никого не было.
— А где все? — спросил Демаратос, бросая на пол свой мешок. На улице раздались голоса.
Они вышли к тренировочной площадке. Ученики казармы стояли, выстроившись в четыре шеренги, а перед ними расхаживал Диокл. Когда Лисандр увидел красные плащи ребят, он ощутил прилив любви, ведь те были его товарищами по оружию. Для того чтобы понять это, потребовалось пройти тяжелое испытание.
Несколько человек уставились на Лисандра и Демаратоса, когда те появились во дворе. Лисандр услышал, как кто-то из них шепнул:
— Они вернулись!
Диокл развернулся к ним лицом и нахмурился, глядя поверх их голов.
«Он ищет Агесилая», — догадался Лисандр.
Диокл чуть приподнял брови, затем повернулся к остальным ученикам.
— Среди них кого-то не хватает, — произнес наставник, не глядя на них.
Лисандр взглянул на Демаратоса, тот незаметно кивнул. Чтобы его все расслышали, Лисандр громко сказал:
— Агиселай не выдержал испытания, его разорвала на части стая волков.
Ученики охнули. Диокл обернулся, приблизил свое лицо к лицу Лисандра и схватил его за верхнюю часть туники:
— И ты ничего не сделал, чтобы помочь ему?
— Мы не смогли, — ответил Лисандр, глядя наставнику прямо в глаза. — Когда мы подоспели, все уже было кончено.
Он напрягся, готовясь получить удар. Но губы Диокла исказила неприятная улыбка.
— Я сопровождал Агесилая, когда он проходил испытание. Видно, надо было обращаться с ним строже. Но пусть его смерть напомнит вам, что впереди нас ждут более суровые испытания, — он повернулся к остальным ученикам: — А сейчас поздравим Демаратоса и Лисандра с победой.
Ученики громко взревели и бросились вперед.
Лисандр дал им окружить себя. Он заметил Орфея, замыкавшего толпу ликовавших спартанцев. Опираясь на палку и прихрамывая, тот подошел ближе.
— Орфей! — крикнул Лисандр. — Как дела?
Лицо друга озарила улыбка.
Лисандр как никогда обрадовался этой встрече. Он пробился сквозь толпу, обнял друга и понял, что впервые за многие дни проявил добрые чувства. Вдруг Орфей отстранился и наморщил нос.
— Тебе надо искупаться, — заметил он.
