Паула вопросительно посмотрела на Патрика. Тот откашлялся и сказал:
— Меня зовут Патрик Хедстрём. Мы с коллегой работаем в полицейском участке в Тануме. Мы хотели бы задать вам несколько вопросов. — Патрик сделал паузу. — Это касается Матса Сверина.
На другом конце замолчали. Потом раздался сигнал, означающий, что дверь открыта. Офис располагался на втором этаже. Патрик с Паулой поднялись по лестнице к двери, которая была прочнее всех остальных в доме: стальная, с дорогим надежным замком. Они снова позвонили.
— Патрик Хедстрём.
Через пару секунд раздался щелчок замка.
— Простите. Мы вынуждены проявлять некоторую осторожность при приеме посетителей, — извинилась женщина, открывшая дверь. Одета она была в старые потертые джинсы и простую белую кофту. Женщина протянула гостям руку: — Лейла Сундгрен, исполнительный директор «Фристада».
— Патрик Хедстрём. А это моя коллега Паула Моралес.
— Пройдемте в мой кабинет. Вы по поводу Матте, да? — В ее голосе прозвучало волнение.
— Давайте сначала присядем, — предложил Патрик.
Кивнув, Лейла провела их в небольшую светлую комнату. Стены украшали детские рисунки. Рабочий стол у нее был чистым и аккуратным — полная противоположность столу Патрика. Полицейские присели.
— Сколько женщин в год обращается к вам? — спросила Паула.
— Около тридцати женщин живут у нас, но в помощи нуждается гораздо больше людей. Иногда мне кажется, что наша деятельность — это капля в море. Нам критически не хватает ресурсов.
— Финансовых? — с искренним интересом спросила Паула. Патрик откинулся на спинку стула, предоставив коллеге вести разговор.
— В том числе. Финансирование поступает к нам из двух источников — государственные дотации и частные пожертвования. Как вы понимаете, денег нам всегда не хватает.
— Сколько у вас сотрудников?
— Трое получают зарплату. И на нас работает много волонтеров. Зарплаты у нас очень скромные. Мы работаем не ради денег. Все наши сотрудники пошли на понижение зарплаты, поступив к нам на работу.
— Матс Сверин получал зарплату? — спросил Патрик.
— Да, он был в штате. Отвечал за финансы. За четыре года он проделал для нас поистине фантастическую работу. И при этом за зарплату, которая составляла, наверное, десятую часть его предыдущего оклада. Но Матс был из тех, кто работает не из-за денег. Он хотел помочь людям. Вот почему он согласился участвовать в моем эксперименте.
— Эксперименте? — поинтересовался Патрик.
Лейла заколебалась, не зная, какие слова подобрать.
— «Фристад» — уникальный проект, — продолжила она после паузы. — Обычно в подобных организациях работают только женщины. Это табу — иметь в штате мужчин. Но мы с самого начала стремились к равноправию. Когда Матте работал с нами, у нас было полное равноправие: по двое мужчин и женщин в штате. Именно к этому идеалу я и стремилась, создавая «Фристад», но это далось мне нелегко.
— В каком смысле? — поинтересовалась Паула. Она никогда раньше не задавалась вопросом, могут ли мужчины работать в организациях, помогающих женщинам — жертвам насилия со стороны мужчин.
— Это довольно чувствительный вопрос. У равноправия есть как сторонники, так и противники. Последние заявляют, что мужчины должны держаться подальше от женских приютов, что женщинам нужно место, свободное от мужчин, чтобы прийти в себя. Сторонники, к которым отношусь я, считают, что это мужчины обязательно должны работать в женских приютах. Невозможно создать мир без мужчин. Поэтому не стоит создавать в приютах искусственные условия. Важнее показать женщинам, что не все мужчины одинаковые, что существуют другие мужчины, не похожие на тех монстров, кто издевался над ними, что есть добрые и хорошие мужчины. Вот почему я решила пойти против течения. Я была первой, кто принял на работу мужчину в женский приют. — Лейла сделала паузу. — Но, разумеется, мы берем только надежных и проверенных мужчин, которым можно доверять.
— Матсу вы доверяли? — спросил Патрик.
— Он друг моего племянника. Они дружили пару лет, и я часто его встречала. Матс рассказывал, что он недоволен своей работой, что ему кажется бессмысленным то, чем он занимается. Услышав про «Фристад», он загорелся идеей работать у нас. И ему удалось убедить меня в том, что он идеальный кандидат. Матте хотел помогать людям. И мы дали ему такую возможность.
— Почему он уволился? — обратился Патрик к Лейле. Что-то промелькнуло у нее в глазах, но тут же исчезло.
— Он хотел развиваться дальше. А после избиения в нем проснулась тоска по дому. Что неудивительно, учитывая, как сильно он пострадал. Вы же в курсе?
— Да, мы были в больнице, — ответил Патрик.
Набрав в грудь воздуха, Лейла отважилась задать вопрос:
— Почему вы спрашиваете о Матте? Он же больше у нас не работает. Он уволился несколько месяцев назад.
— Когда вы с ним в последний раз общались? — ответил Патрик вопросом на вопрос.
— Мы общались только на работе. Но сейчас я хотела бы услышать ответ на мой вопрос. Зачем вы сюда приехали? Почему спрашиваете о Матте? — В ее голосе появились истерические нотки. Лейла уперлась кулаками в крышку стола.
— Матса позавчера нашли мертвым в своей квартире. Его застрелили.
Лейла ахнула.
— Не может быть.
— Увы, — произнес Патрик.
Лейла побелела. Хедстрём хотел уже было идти за водой для нее, как женщина сглотнула и, собравшись с силами, спросила дрожащим голосом:
— Почему? Кто его убил?
— Убийца неизвестен.
Патрик ненавидел себя за этот полицейский канцеляризм, но ситуация грозила выйти из-под контроля — нужно было снять эмоциональную напряженность. Видно было, что известие ее потрясло.
— Это как-то связано с… — Фразу она не закончила.
— Мы пока не знаем, — ответила Паула. — Вот, пытаемся побольше узнать о жизни Матса и тех, кто мог желать ему зла.
— Вы занимаетесь довольно специфической деятельностью, — произнес Патрик. — Наверняка привыкли получать угрозы…
— Вообще-то нет, — ответила Лейла. — Обычно угрозы получают наши подопечные. Кроме того, Матте занимался только бухгалтерией и вплотную работал лишь с парой женщин. И, как я уже сказала, он ушел от нас три месяца назад… Я не вижу никакой связи…
— Что вы можете сказать о его работе здесь? Может, вам запомнилась какая-нибудь особая ситуация, конфликт? Ему кто-нибудь угрожал?
И снова Патрику показалось, что что-то промелькнуло в ее взгляде.
— Нет, ничего такого не припомню. Матте занимался бухгалтерией. Дебит и кредит.
— Он общался с женщинами-подопечными?
— Крайне мало. В основном он занимался административной работой, — ответила Лейла. Видно было, что она еще не оправилась от шока.
— Тогда у нас пока больше нет вопросов, — сказал Патрик, поднимаясь. Он положил визитку Лейле на стол: — Если вы или ваши коллеги что-то вспомните, позвоните, пожалуйста.
Лейла кивнула:
— Разумеется.
— Что думаешь? — спросил Патрик, когда тяжелая дверь захлопнулась за ними.
— Мне кажется, она что-то скрывает, — ответила Паула.
— Мне тоже.
Патрику было не по себе. Придется им побольше узнать о «Фристаде».
Фьельбака, 1871 год
Весь день в доме была странная атмосфера. Юлиан с Карлом занимались маяком и старались держаться от нее подальше. Если же им доводилось столкнуться, старались не смотреть Эмели в глаза. Духи тоже чувствовали эту напряженность в воздухе. Они явно волновались. То появлялись, то исчезали, хлопая дверьми. Наверху раздавались шаги, но стоило ей подняться, как они затихали. Они хотели ей что-то сказать. Но что? Несколько раз она чувствовала дыхание на своей щеке и прикосновение к руке и плечу. Легкое, как перышко. Все исчезало так же быстро, как появлялось. Это могло бы быть плодом воображения, но Эмели знала, что это происходит в реальности. То был знак. Может быть, знак, что ей нужно бежать?.. Эмели с тоской взглянула на лед. Может, все-таки стоило отважиться выйти на него?
Стоило ей об этом подумать, как она почувствовала руку на спине, словно подталкивающую ее к двери. Что они пытаются ей сказать? Что нужно сойти на лед, пока есть такая возможность? Но Эмели не хватало мужества. Она беспокойно крутилась по дому — убиралась, перекладывала вещи с места на место, пытаясь отвлечься от тревожных мыслей. Тот факт, что мужчины не поднимали на нее глаз, пугал не меньше злобных взглядов.
Духи продолжали волноваться. Они явно пытались что-то сказать ей, но как бы Эмели ни напрягала слух, разобрать смысла не могла. Она чувствовала прикосновения, слышала шаги, следовавшие за ней по дому, улавливала шорохи, которые лишь усиливали ее тревогу. Под вечер ее начало трясти. Нужно было успеть приготовить ужин до начала смены Карла на маяке. Эмели автоматически приготовила салаку и сварила картошку. Когда она сливала воду руки ее так дрожали, что она чуть не обварилась.
