На этом месте она замолчала и вдруг рассмеялась злым смехом.
— Ах да, я и забыла. Тебе-то что до этого? Ты все это время воевал против меня. А хочешь знать, почему я не занялась дизайном модной одежды? Потому что я тогда думала о том, что просто не доживу до окончания колледжа. Так что какая разница, что будет дальше. В то время я отчаянно боролась с мыслью о смерти.
Она, наконец, распахнула дверь. Ее слова так шокировали его, что он позволил ей уйти.
Надя быстро пересекла холл, вставила ключ в замочную скважину и глянула на него через плечо.
— Держись от меня подальше, Стоун. Иначе я за себя не ручаюсь. Пресса непременно узнает, какой ты жадный, эгоистичный грязный негодяй.
Дверью захлопнулась у него перед носом с грохотом ружейного выстрела.
Лукас попятился назад. Без сил он прислонился к дверному косяку.
Надя хотела покончить с собой.
И виновен в этом только он один.
Это ловушка.
Она свернулась клубком в кресле, словно желая спрятаться от Лукаса подальше, чтобы он не нашел ее. Тяжелый ночной воздух сомкнулся над ней. Жарко. Пусто. Горько.
И при этом ей нельзя покидать Даллас.
Бегство от проблем и просьбы о помощи — больше не ее кредо. Отец был прав. Настала пора взрослеть.
Уже который раз она хваталась за телефон. Ей нужно было позвонить, но сделать это оказалось сложнее всего на свете. Звонить брату и рассказывать о подлости Лукаса. Снова. Ее снова предали. Использовали в своих целях. Она опять попалась в ловко расставленные сети.
Тяжело вздохнув, она набрала номер.
— Рэнд Кинкейд, — ответил брат сонным голосом.
Любопытно, сколько сейчас времени? Она не знала. Откинула голову назад.
— Это… Надя. Прости, что так поздно беспокою.
— Что случилось? — его сон как рукой сняло.
— Ты был прав. Это личная месть. За всеми этими делами и за компаниями стоит Лукас.
Рэнд, не стесняясь в выражениях, выругался. Где-то на заднем плане послышался сонный голосок Тары. Разобрать слов не было возможности.
— Расскажи все, что знаешь.
Она вывалила на него все свои недавние открытия. Рэнд не прерывал ее, давая выговориться. Когда она закончила, то прислонилась к стене, обессиленная.
— Надя, как ты? Я срочно закажу для тебя самолет.
— Нет! Еще не хватало! Мы не дадим ему выиграть. Я остаюсь. А ты будь на своем месте. Мы сражаемся до победного конца!
— Что мне надо делать?
— Да ничего. Просто веди бизнес как можно осторожнее и внимательнее. Обо мне не беспокойтесь, все будет в порядке.
Невысказанные вслух вопросы крутились в ее голове, разламывая череп пополам.
— Почему он это сделал, Рэнд? Почему отец грозился отдать все человеку, который продал меня за деньги? Почему он выбрал Лукаса вместо своих детей?
— У отца всегда были свои заскоки. Трудно было понять логику его поступков. Однако эта задачка посложнее всех остальных. Он испытывал его. Отчасти потому, что считал твоего мужа охотником за удачей, и еще потому, что отец не желал потерять контроль над тобой.
Она заморгала и выпрямилась:
— Контроль?
— Отец заботился о тебе. Чересчур. Ты сильно напоминала ему о матери. Была похожа на нее. Твой голос, смех — копия мамы. Ты так же артистична, как она.
Рэнд это знал. Ему было уже четырнадцать, когда ушла из жизни их мать. У Нади не было таких воспоминаний. Разве что какие-то смутные обрывки из раннего детства, расплывчатые и выцветшие.
— Знаешь, в детстве, когда на тебя было организовано похищение, отец чуть с ума не сошел. После этого его страх потерять тебя стал почти маниакальным, вот он и контролировал каждый твой шаг.
— Ну, это мне не рассказывай.
— Возможно, тебя он любил так, как только мог любить вообще кого бы то ни было.
— Думаешь? — Надя призадумалась. — Что-то не очень похоже.
— Я просто знаю, — Рэнд откашлялся. — Ты уверена, что тебе не нужна помощь?
Она отлично понимала, на что он намекает. Сколько раз уже он выручал ее из трудных ситуаций!
— Нет, нет, все хорошо. Я не в депрессии, не думай. Так что Лукасу лучше меня не злить.
— Насчет Стоуна…
Она вся подобралась.
— Не волнуйся на его счет. Теперь, увидев противника в лицо, я знаю, как быть.
Бравада, да и только! Однако иначе просто нельзя: стоит только начать плакаться в жилетку о том, как ей трудно, как оба брата тут же примчатся в Даллас. А Лукас, этот гад ползучий, получит все. Этого нельзя было допустить.
Как-нибудь и сама справится на этот раз. Никаких горячих просьб о помощи, никакого подкрепления. Это ее битва, и так или иначе она должна выиграть.
— И как это ты еще рискнул здесь появиться, Стоун, — прорычал Рэнд Кинкейд.
Лукас, конечно, и не ожидал особенно теплого приема, когда ехал в офис «ККЛ» в Майами. Скорее — удара кулаком в челюсть. Да и то, если его пропустит охрана на входе. Но, судя по тому, как ходили желваки на лицах обоих братьев Кинкейд, он рискует получить от них пинки, когда будет покидать здание.
— Как Надя?
— Не твое дело, — отрезал Митч.
Прошло уже две долгие недели. Она не открывала ему дверь, когда он стучал и звонил, не разговаривала, когда проходила мимо в коридоре. Отказывалась от обеда, ужина и цветов, которые он посылал ей каждый божий день. К ней был приставлен теперь один из тех громил, которые всегда работали в «ККЛ». С тех пор Надя не покидала квартиры без сопровождения. У Лукаса из-за этого создалось ощущение, что они живут далеко друг от друга, словно в разных странах или на разных континентах.
— Охранник не нужен. Я не собираюсь ее трогать.
— Что тебе надо? — рявкнул Рэнд.
— Предложить сделку.
Проклятие, сорвавшееся с губ старшего брата, ни капельки не удивило Лукаса. Он знал, что его безумная идея мести ранила Надю до глубины души. И этого братья ему не забудут. На их месте он бы точно не простил.
И пришел он сюда не с тем, чтобы просить прощения или искать легкого решения. Целых десять дней он провел, встречаясь с разными юристами и бизнес-консультантами, чтобы найти возможность как-то обойти заковыристое завещание Эверетта Кинкейда.
Ни один из братьев так и не предложил ему присесть.
— Насколько я понимаю, если условия завещания вашего отца не выполняются, то компания отойдет своему конкуренту, «Марди Грас». Верно?
Рэнд положил оба кулака на стол и с угрожающим лицом подался в сторону Лукаса.
— Откуда тебе известно?
— Надя рассказала. Остальное я узнал, когда получил доступ к копии документа.
— Сукин ты сын! — зарычал Митч. — И как только раздобыл копию? Она же не достояние общественности.
