Для своих произведений Платон выбрал форму бесед, ведущихся двумя или большим числом участников. Почти во всех случаях одним из протагонистов служит Сократ, которому оппонирует кто‑нибудь из известных софистов. Первые сочинения Платона были посвящены суду над Сократом и его смерти, и по общепринятому мнению эти диалоги довольно верно отражают сократовские взгляды. Со временем и, возможно, с обретенной уверенностью в своих силах Платон начал выдвигать собственные идеи и доводы, продолжая пользоваться персонажем по имени Сократ для их выражения в диалогах.
В ходе каждого диалога Сократ задает простые, но исполненные глубокого смысла вопросы: «Что есть истина?», «Что есть ораторское искусство?», «Даются ли законы богами или создаются человеком?» — после чего постепенно вынуждает незадачливого оппонента запутаться в собственных противоречиях. При этом важно, что диалоги позволяют Платону высказать, под видом аргументов в равноправном споре, свои взгляды на множество разных предметов. Платоновский метод разбирательства, унаследованный от софистов и Сократа, заключался в том, чтобы исчерпать предмет непрерывным вопрошанием, нацеленным на выявление противоречивости и нелогичности в позициях остальных участников, которые они легкомысленно принимают за нечто само собой разумеющееся. Интеллектуальная скрупулезность Платона, блестящий и предельно ясный стиль вместе с тем фактом, что диалоги сохранились для последующих поколений, сделали его не только наиболее влиятельным мыслителем своего времени, но и первым отцом–основателем западной философии.
О платоновских методах сказано достаточно, настала пора описать высказанные им идеи. В отличие от натурфилософов, таких как Анаксимандр и Гераклит, которые задавались вопросом «Из чего состоят все окружающие нас вещи?», Платон полагал, что с нашим действительным опытом согласуется попытка ответить на другой, более фундаментальный вопрос: «Что суть все окружающие нас вещи?» Говоря иначе, по Платону, в основе нашего восприятия мира лежит не просто выяснение его физических атрибутов, а осмысление его в понятиях. Но что представляет собой такое осмысление? Благодаря чему окружающий мир вообще имеет для нас какой‑то смысл? Платоновским ответом на этот вопрос стала теория форм, которой было суждено остаться в истории самой долгоживущей и влиятельной из его идей. Когда мы называем определенных животных «кошками» или «собаками», определенные растения — «деревьями» или «папоротниками», а определенные предметы — «столами» или «стульями», мы их ка–тегоризируем. Мы делаем это мгновенно и инстинктивно, потому что чувствуем, что вещи, подпадающие под наши категории, обладают определенными общими свойствами. Если мы проанализируем некую категорию, скажем, категорию собак, то выявим набор свойств, который скажет нам, в чем заключается «собаковость». Пока мы не сказали ничего необычного. Но почему наши категории именно таковы, каковы они есть? Почему, к примеру, мы не объединяем белых собак и белых кошек в группу под условным названием «беляки», а коричневых собак и коричневых кошек — в другую под названием «коричневики»? И каким образом, даже в раннем детстве, мы способны опознать собаку, не сверяясь с чем–то вроде списка черт, устанавливающего, отвечает ли конкретный зверь минимальным требованиям? Платон полагал, что такое происходит, потому что мы носим в своем уме идеальную форму собаки (кошки, дерева, стола), придающую определенность нашим чувствам.
Но дело даже не в существовании идеальных форм в нашем уме — на самом деле они существуют в другом, своем собственном мире. Этот идеальный мир недосягаем для обычных чувств, он доступен только сознанию и только посредством рационального мышления. Отсюда следует, что реальный мир, который доступен нашим чувствам, есть искаженная тень идеального. В знаменитом отрывке из «Государства» Платон сравнил жизнь чувств с пребыванием в пещере. Отгороженные от света, все, что видят пещерные жители. — это тени, проецируемые на одну из стен, тени происходящего снаружи, в великолепном сиянии идеального мира. В этом впечатляющем образе заключено все недоверие Платона к способностям чувств, вся его приверженность разуму как единственному инструменту постижения истинного, идеального мира.
Платон полагал, что естественный порядок внутренне присущ всем вещам, равно физическим и нравственным. Греческие натурфилософы искали всеобщих ответов на вопросы о физическом мире, и революционность их мышления заключалась в том, что они пытались открыть правила (причины, элементы), которые были бы верны для всякого места и всякого времени. Платон воспринял этот «универсалистский» подход и применил его к понятийному постижению, а также к вопросам справедливости, блага, политики и управления. Его работа состояла в выявлении идеалов, не скованных в своем существовании этим миром, но обнаруживаемых и применимых повсюду, независимо от места, времени, обычая или опыта. Наиболее важное произведение Платона, «Государство» начинается с вопроса «Что такое справедливость?» и через теорию форм приходит к изображению идеального общества, устройство которого продумано до деталей, причем конкретный характер всех элементов — государственного управления, правосудия, брака, семейной жизни, образования, воинского обучения — выясняется в результате рационального обсуждения.
Читатель, впервые взявший Платона в руки, знакомый с репутацией древней Греции и ее величайшего философа лишь понаслышке, будет готов обнаружить в платоновском идеальном обществе образец открытости, демократии и свободного обмена мнениями, место, где процветают искусство и поэзия. На самом деле он встретит нечто противоположное. Платоновским государством управляет группа олигархов–филосо- фов из особого класса правителей, семейная жизнь у двух высших классов (правителей и стражей) упразднена, поскольку порядок рождения и воспитания детей определяется набором евгенических процедур, а поэзия, театр и изобразительное искусство запрещены. Истина достигается через познание, поэтому изображения и повествования, с их претензией на истинное отражение событий, недопустимы. «Государство» показывает, как собственный метод рационального абстрактного обсуждения приводит Платона к провозглашению статичного идеала, являющего противоположность демокритовскому прагматическому и изменчивому полису и тому свободному и открытому обществу, которое за 50 лет до этого восславил Перикл.
В 1945 году в книге «Открытое общество и его враги» с сокрушительной критикой платоновских политических идей выступил Карл Поппер, философ и беженец из оккупированной нацистами Австрии. Поппер утверждал, что применение Платоном идеализма в политике и вообще его стремление к идеальному обществу — это прямой путь к тоталитаризму.
Любое застывшее общество по определению будет враждебно критике и переменам, а сохранение общества в таком состоянии всегда будет важнее, чем благополучие его членов. Поппер увидел в платоновском сочинении выпад против афинского открытого общества и предательство тех, кто его создавал. Хотя в книге упоминаются имена Демокрита и Перикла, открытостью Афины на самом деле больше обязаны своим гражданам — тем людям, кто сделал реформы Солона и Клисфена необходимостью.
Несмотря на то, что по видимости в построении идеального общества Платон руководствовался абстрактным, отвлеченным рационализмом, мы можем и должны усомниться в объективности его воззрений. Платон происходил из аристократической семьи, напрямую замешанной в расправах 404 года до н. э., а Сократ, воспринимавшийся им как духовный отец, был осужден на смерть властью народа. Если Демокрит утверждал, что порядок и свобода способны существовать бок о бок, то Платон решительно отказался от свободы во имя тотального контроля и в результате, пользуясь методом, унаследованным от Сократа, создал образ общества, в котором поэты не смеют творить из страха оскорбить власть, где только у философов есть право управлять и где будущие члены правящего класса производятся по необходимости и воспитываются исключительно для своего возвышенного предназначения.
Платон показал, что путь к истине состоит в абстрагировании ключевых понятий, таких как знание или справедливость, достигаемом через очищение от локальных, присутствующих в каждодневном опыте вариаций и искажений, и последующее вычленение внутренней, «идеальной)* сущности. Этот процесс не нуждался в изучении различных практических методов правосудия, он не требовал внимания к внешнему миру, в котором люди приобретают и используют знания каждый по–своему. Весь его смысл заключался как раз в том, чтобы сквозь испорченность и беспорядочность нашего мира суметь разглядеть мир идеальный. Достигнуть этой цели, по Платону, могли лишь высокоразумные люди, рассматривающие и обсуждающие подобные величественные вопросы в удалении от мира. С тех самых пор западная философия неизменно становилась на этот путь — путь вычленения из сутолоки и неразберихи реального мира всевозможных универсалий, констант и инвариантов, — оставаясь в твердом убеждении, что отвлеченное умозрение есть единственная гарантия ясности мысли и, следовательно, единственный способ понять человека и его место в мире.
