Ни'лан, не раздевшись, улеглась в кровать и почти сразу же заснула, прижав лютню к груди, как любовника. А вот Эр'рилу так и не удалось заснуть. Стоило ему задремать, как начинали преследовать кошмары. Наконец он отказался от попыток уснуть и стал наблюдать за восходящим солнцем.
Он смотрел на пробивающийся в узкое окно свет, а в голове беспорядочно метались воспоминания, возвращались прежние страхи, возникали вопросы. Почему он остался с этой странной женщиной? После того как она закрыла глаза, а ее дыхание стало ровным, он мог бы выскользнуть из комнаты и скрыться в ночи. Однако слова Ни'лан проникли ему в душу.
Был ли какой-то смысл в этой встрече с нифай, как она себя представила? Была ли магия в полыхавших яблоневых садах? И почему… почему он вернулся в эту проклятую долину?
Впрочем Эр'рил знал ответ на последний вопрос. Его всегда неудержимо влекло сюда. Прошлой ночью была годовщина создания Книги и, что еще хуже, — гибели брата. Перед глазами воина и сейчас стояла картина: Шоркан, Грэшим и мальчик, чьего имени он так и не узнал, сидели на корточках в восковом кольце под гулом далеких барабанов. Воспоминание было ярким и четким, как будто это случилось вчера.
Пятьсот зим назад он стоял на таком же постоялом дворе, крепко сжимая в руках Книгу, а под ногами растекалась лужа крови невинного мальчика. Именно в то мгновение для Эр'рила остановилось время, хотя сам он об этом тогда не знал. Прошло немало лет, прежде чем он осознал, что в тот день на него было наложено проклятие — он перестал стареть. Ему предстояло наблюдать, как дряхлеют и умирают дорогие его сердцу люди, а сам он продолжал оставаться молодым. Эр'рил не раз с горечью видел в их глазах обиду и укоряющий вопрос: почему я старею и умираю, а ты остаешься молодым? Наконец эта мука стала невыносимой, и он покинул родные края. С тех пор воин скитался по миру, он навсегда потерял дом и друзей.
Однако каждые сто лет он возвращался в долину, надеясь найти ответ на мучившие его вопросы. Когда все это закончится? Почему он не умирает? Но до сих пор так и не получил ни одного ответа. По мере того как шло время, шрамы, полученные в той страшной битве, затягивались. Люди забывали, мертвые герои лежали в своих могилах, и никто больше не вспоминал о них. Через каждое столетие он возвращался, чтобы почтить память тех, кто пал в битве с повелителями ужаса. Пусть хотя бы один человек помнит об их мужестве и жертвах.
Эр'рил знал, что может упасть на свой меч и навсегда покончить с проклятием, такая мысль не раз являлась ему во время долгих бессонных ночей. Но сердце запрещало ему так поступить. Кто тогда вспомнит о тысячах погибших в ту ночь сотни зим назад? И Шоркана, пожертвовавшего жизнью ради Книги, — разве Эр'рил мог не исполнить свой долг, когда его брат отдал так много?
Каждые сто лет Эр'рил возвращался в долину.
Ни'лан проснулась. Он видел, как она потерла веки и щеки, стирая остатки сна. Эр'рил вежливо кашлянул.
Женщина приподнялась на локте.
— Уже утро, так быстро?
— Да, — ответил он, — и если мы хотим успеть сесть за стол, чтобы позавтракать, нам не стоит медлить. Я слышал, как люди всю ночь бродили по коридорам.
Она выскользнула из постели и смущенно поправила платье.
— Быть может, нам лучше поесть в комнате? Я избегаю людей.
— Не получится. Здесь обслуживают только в общем зале.
Эр'рил натянул сапоги и встал, потер затекшую шею и выглянул в окно. На западе небо потемнело от сажи, над долиной висели черные столбы дыма. Зато над вершинами гор собирался грозовой фронт. Надвигалась буря, но сейчас дождь станет для долины настоящим благословением. Эр'рил видел, что кое-где в небо поднимаются языки пламени. Склоны ближайших гор почернели, почти вся растительность на них сгорела. Лишь изредка виднелись островки зелени.
Ни'лан подошла и нему и пригладила волосы.
— Отвратительное утро, — прошептала она, глядя в окно.
— Мне доводилось видеть здесь куда более страшные картины.
Эр'рил представил утро после битвы за Зимний Айри. Кровь текла по земле тысячами ручейков, крики людей эхом отражались от высоких гор, жуткий запах сгоревшей плоти не давал дышать. Нет, это утро было самым обычным.
— Все пройдет, — сказал Эр'рил, когда Ни'лан повернулась к окну спиной и надела заплечный мешок. — Все всегда проходит.
Ни'лан собрала свои вещи, прицепила лютню к мешку и шагнула за Эр'рилом к двери.
— Нет, не все, — тихо возразила она.
Эр'рил взглянул на нее. Глаза нифай смотрели куда-то вдаль, и он понял, что Ни'лан вспоминала оскверненную рощу — свой дом. Воин вздохнул и распахнул перед ней дверь.
Женщина выскользнула в коридор и спустилась по лестнице в общий зал. Стали слышны возбужденные голоса. Очевидно, что-то все еще волновало горожан.
Когда они вошли в зал, на сцену поднялся тощий мужчина с копной рыжих волос, в перепачканной сажей одежде. Эр'рил заметил, что возле сцены не стоит чашка, — значит, это был не артист.
— Слушайте, люди! — крикнул рыжий, обращаясь к сидящим за столами. Его голос был высоким и взволнованным. — Мне рассказал это капитан гарнизона!
Кто-то с лопатой в руках закричал в ответ:
— Забудь, Хэррол! Сначала нужно погасить пожар! А потом будем думать о тех детях.
— Нет, — возразил Хэррол. — Эти парень и девушка — порождения демона!
— И что с того? Не демоны отбирают пищу у моей семьи. Нам нужно спасти хотя бы часть урожая, или мы все будем зимой голодать.
Стоявший на сцене человек покраснел, его плечи затряслись.
— Глупец! Именно эти дети устроили пожар! Если мы их не найдем, они будут поджигать другие сады. Вы этого хотите? Чтобы вся наша паршивая долина сгорела?
Последний довод заставил всех замолчать.
Ни'лан прижалась к плечу Эр'рила и вопросительно посмотрела на него.
Он пожал плечами:
— Пустая болтовня. Похоже, они ищут козла отпущения.
Седой старик за соседним столом услышал слова Эр'рила.
— Нет, друг мой. Нам об этом рассказали люди с гор. Это щенки Моринстал. Зло овладело их сердцами.
Эр'рил кивнул и, слабо улыбнувшись, отошел в сторону, потянув Ни'лан к стойке. Ему совсем не хотелось вступать в споры из-за местных проблем. Он сдвинул два стула, и они сели.
Хозяин постоялого двора занимал свое место за стойкой, но сегодня с его губ не сходила улыбка. Пожар приносил ему прибыль. Любые неприятности приводили к тому, что его кошель наполнялся монетами.
Толстяк направился к ним.
— Осталась только холодная каша, — сразу объявил он.
Эр'рил заметил, как хозяин скользнул взглядом по стройной фигуре Ни'лан, облизнул губы. Она отшатнулась. Толстяк ухмыльнулся и сказал Эр'рилу:
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
