Леон стоял с неумолимым выражением лица. Воцарилось молчание. Он пронзительно вглядывался в Кэсси. Потом вдруг сменил позу: отставил ногу, вскинул голову и сложил руки на груди.
– Ты хочешь сказать, что потом поняла, что это я привязался к тебе. Но ты не знала наверняка, насколько велико мое желание, потому что я не потянул тебя сразу же в постель. О нет! Только не я. Я был слишком глуп. Я даже не мог предположить, что ты в любую минуту согласишься заниматься со мной любовью!
– Это неправда!
– Неужели? Не ты ли минуту назад говорила, что переспала бы со мной даже прежде, чем дождалась от меня предложения выйти замуж?
Кэсси едва не задыхалась.
– Я вовсе не это имела в виду. Я хотела сказать, что ты понравился мне в ту же минуту...
– Я мог быть толстым, лысым, и ты говорила бы то же самое!
– Нет, я не стала бы так говорить!
– Почему же ты ничего не сказала мне об остальных, когда рассказывала о Пите?
Кэсси потерла виски.
– Я боялась!
– Боялась, что я не настолько сильно хочу тебя, чтобы соглашаться на такую мелочь, как пять чужих ртов!
– Да! – воскликнула она. – Я боялась, что ты не испытываешь ко мне страсти!
– Ты ошибалась! Мое желание было так велико, что я просто опасался все испортить. Мне хотелось, чтобы у нас было все красиво, Кэсси. Я опасался тебя обидеть. Вот почему я ждал!
– И я тоже! Я испытывала такие же чувства!
– Кэсси, но ты не стремилась к моей любви. Твоя цель – прокормить шестерых мальчишек, и ради этого ты вышла бы замуж даже за самого сатану.
– Но я вышла замуж за тебя, Леон. – Слезы текли ручьем из ее глаз. – За тебя!
– Да, за меня, – сказал Леон с горечью. – Вероятно, ты не ради любви приехала сюда, Кэсси. Я же искал любовь. И в этом вся беда.
– Да, я приехала сюда не в поисках любви, но...
– Ты нашла то, что искала, Кэсси. Ты нашла простака, у которого от счастья закружилась голова. А я нашел подделку.
– Нет!
– Нет? Тогда почему же ты промолчала?
Ей захотелось вновь закричать: «Я боялась!», но что толку? Она уже пыталась объяснить ему. Какие еще нужны слова? Как ему доказать, что их любовь была настоящей? Она не знала. Оставалось разве что обнять его и вызвать страсть, которая всегда вспыхивала между ними в таком случае. Она сделала шаг вперед, но он отшатнулся.
– Оставь меня, Кэсси. Оставь меня в покое, – устало сказал он.
Под глазами у него были темные круги. Ссутулившийся, он, казалось, мог заснуть в эту же минуту, прямо стоя. Сон, наверное, пошел бы им обоим на пользу.
– Где ты будешь спать? – тихо спросила она.
– Здесь, – ответил он резко.
– В сарае?
– Я спал в местах и похуже.
– Леон, пожалуйста, пойдем в дом.
Он потряс головой.
– Для всех дом тесен.
– Ничего страшного. Как-нибудь устроимся.
– Я не хочу как-нибудь устраиваться, Кэсси. Мне хочется, чтобы меня оставили в покое.
– Леон! – взмолилась Кэсси. – Ну пожалуйста!
Он повернулся к ней спиной. Она постояла еще какое-то время, ломая руки, пытаясь обратить на себя внимание. Все слова были сказаны. Их отношениям причинен непоправимый ущерб. Что-либо исправить или начать все сначала было уже невозможно. В конце концов Кэсси решила выполнить его просьбу. Она ушла.
Когда она ступила на крыльцо, из темноты вышел Ньют.
– Кэсси, – спросил он тихо, – он что же, не возвращается?
Она покачала головой, утирая слезы. Ньют вздохнул.
– Да, наделали мы дел!
Кэсси старалась держать себя в руках.
– Все будет хорошо.
Брат обнял ее за плечи.
– Извини, сестренка. Я просто не знал, что делать.
Она потрепала его по голове.
– Ничего. Все образуется.
– Надеюсь. Мы для него были неожиданностью, да? Я хочу сказать, он ничего не знал о нас, ведь так?
Кэсси огорченно качала головой и вдруг почувствовала, что больше не в силах сдерживать себя. Она уткнулась брату в его мальчишескую костлявую грудь и зарыдала.
– Это я во всем виновата! Я не смогла сказать ему, Ньют. Хотела, но просто не смогла. Боялась рассказывать.
Держа Кэсси за плечи, Ньют немного отстранил ее от себя. В это мгновение она поняла, как возмужал ее брат.
– Ты боялась его? – прошептал он хриплым голосом. – Он обижал тебя?
– Нет. Дело не в этом. Леон вовсе не похож на отца. Он ни разу не ударил меня. Просто... Все так перепуталось, Ньют. Если бы я рассказала ему о вас! Теперь я понимаю, что мне следовало это сделать! Но я так боялась, что он не поверит, что я действительно его полюбила. Но и сейчас он все равно этому не верит. – Слезы вновь потекли по ее щекам. – Он такой замечательный. Такой же хороший, как и Джоз. Только, конечно, по-своему.
Ньют присвистнул.
– Так ты в него по уши влюблена, а?
Она засмеялась.
– Можно и так сказать.
– Тогда в чем проблема? Он одумается. Джоз одумался бы.
– Может быть. Джоз, вероятно, так и поступил бы. Но он знал, что я люблю его, Ньют. Он никогда не спрашивал меня, почему я вышла за него замуж.
– Конечно, не спрашивал, – уверенно сказал Ньют. – Все знали: ты это сделала, чтобы только уйти от отца.
– Вовсе нет! – возразила Кэсси. Но, к сожалению, Ньют сказал правду. У нее почему-то всегда были другие основания для замужества. Любовь появлялась позже. Так получилось с Джозом. С Леоном тоже могло бы все уладиться, если бы он пошел ей навстречу. – Ладно, забудь обо всем. Тебе пора спать, – сказала она брату.
Он сморщил нос.
– Пол такой жесткий, Кэсси.
– Да, к сожалению, пол мягким не бывает. Ну ничего, мы постелем одеяла.
– Но лишних одеял нет.
– Тогда полотенца, – решительно сказала она. – У Леона... у нас есть толстые полотенца, еще есть спальные мешки. Сегодня ночью как-нибудь устроишься. А завтра положим на них кого-нибудь из малышей, а ты займешь его место.
– Я могу спать на улице, – предложил он. – Ничего не имею против того, чтобы спать под звездами. – Он прислонился к столбу на крыльце и посмотрел на небо.
Кэсси тоже взглянула на звезды.
– Я тебя понимаю. Сказочная красота, правда? Леон еще в письмах рассказывал об этом небе и звездах. Но чтобы понять по-настоящему, надо увидеть собственными глазами. Мне кажется, это вечность... усыпанная бриллиантами.
– Бриллиантовая вечность... – протянул Ньют. – Господи! До чего красиво! Как бы мне хотелось это нарисовать, но все равно на бумаге невозможно выразить до конца все то, что тебя переполняет при виде этой божественной красоты.
– Ах ты мой художник! – восхитилась Кэсси и порывисто обняла его. – Я так рада, что ты здесь!
Он тоже обнял ее за плечи.
