Его поддержал Светша:
— Хуже ничего не сделаем, как если веру пошатнем. Согласен я с воеводой.
Владимир посмотрел на сына:
— А ты как мыслишь?
Яромир помедлил с ответом. Его мучила мысль о предсказаниях Радиши и Даурона, но здесь, в Новосельце, обдумав все без спешки, он понял, что сам и является той опасностью, которая грозит городу.
Как ни туманны побуждения упырицы-бесовки, что-то ей нужно именно от Нехлада. Найгур говорил: когда-то, в прадедовские времена, навайи появлялись в лихских землях. Значит, все-таки способны они пересекать Ашеткуну? С уверенностью сказать нельзя, но из-за странной прихоти своей повелительницы могут и попробовать.
Только как это выразить вслух? Вы оставайтесь под боком у Тьмы, а мне бы скрыться где подальше?
Он обвел взглядом собеседников. Некрас рассматривал карты Кручины и качал головой, поглаживая пальцами отметки рудников и соляных залежей, но Светша и Вепрь, кажется, отлично понимали состояние молодого боярина.
— Я думаю, у Тьмы нет особых причин приходить сюда, — осторожно начал Яромир.
К счастью, отец избавил его от обязанности произносить нужные, но оттого не менее отвратительные слова.
— Знать бы еще, что она собой представляет, Тьма эта. Я думаю, тебе стоит съездить в столицу, поговорить с учеными людьми. Светша по твоим описаниям не смог ничего определенного сказать, но, может, в Книгохранилище отыщется ответ?
— Это разумно, — опустив глаза, произнес Нехлад.
* * *
Вечером следующего дня в Новоселец въехала повозка, запряженная парой каурых кобылок. На передке с вожжами в руках сидел Крох, рядом с ним Радиша. Тинар полулежал, вытянув раненую ногу вдоль повозки. Торопча с Ворной шагали рядом.
Повозка остановилась у боярского терема. Дружинники, как и стражи на городских воротах, узнали походников, шумно поприветствовали Ворну и тут же стали спрашивать:
— Да что же это деется, а? Неужто и правда больше никто не вернется? Что там случилось, в полях?
— Все после, — ответил Ворна, спрыгивая на землю. — Примите лошадей.
К прибывшим вышел Вепрь. Они с Ворной обнялись.
— Прибыл Нехлад?
— Конечно. Все уже рассказал. Булат велел пока языками не чесать. Тут Сохирь вьется, как муха над столом, и вообще, нечего народ зря пугать.
— Ясно, — кивнул Ворна. — Где сейчас Булатыч-то?
— Спит.
— Все еще?
— Да только и прилег! Сам не свой он вернулся, с ног валится, а отдыхать, говорит, невмоготу. Ну пошли ему, Морева,[20] добрых снов.
— Лады. Нас-то на постой определишь?
— Куда ж от вас денешься? — усмехнулся Вепрь. — Заходите.
Приехавшие выгрузили небогатый походный скарб. Воевода распорядился, чтобы их провели в трапезную: вскоре и Владимир должен к ужину спуститься, наверняка захочет их рассказы выслушать и сам скажет слово походникам. Ворна же вместе с Вепрем задержались во дворе.
— Что, брат, худо пришлось?
— А то не знаешь.
— Как мыслишь, отбиться можно, если и вправду?.. Ворна посмотрел в глаза старому другу и ответил:
— Отчего нет? Лишь бы эта бесовка ничего нового не удумала…
* * *
Следующее утро Тинар встретил со смешанными чувствами. Скорбь по погибшим сородичам, особенно боль потери Найгура, который был учителем молодого лиха, как-то постыдно быстро отступила перед новыми впечатлениями. Никуда не делась, но почему-то позволяла и радоваться жизни, и с любопытством смотреть по сторонам.
А посмотреть было на что. Тинар, как и все ловчие, давно общался со славирами, но в Новосельце не был никогда. По его мнению, город был устрашающе большим и многолюдным, но вместе с тем — красивым и богатым.
Даже в тереме, по уверениям славиров более чем скромном, он едва не заплутал с непривычки. Хорошо, наткнулся на Кроха, который позвал его завтракать:
— Заспались мы сегодня, друг, ну да ничего, в поварне люди добрые, голодать не оставят. Чего ни на есть, раздобудем.
«Что ни на есть» оказалось обычной кашей с ягодами, на которую Крох только вздохнул, а Тинар набросился, словно сутки не евши. Каша — не лихское кушанье, поскольку лихи злаков не растят, а Тинар это славирское блюдо полюбил до умопомрачения.
Когда поели, он спросил у Кроха:
— А ты теперь что делать будешь?
— Наш отряд сейчас в дозор вышел, в глухоманье. Придется ждать. Ну а пока я Нехладу служу, хотя поход уже и кончился… вроде бы. Там видно будет. Может, Нехлад пожелает меня в ближники взять — так я с радостью.
— В ближники — это как?
Крох изогнул бровь, словно затрудняясь толковать столь очевидные вещи.
— Ну ближник — это товарищ боярский или, скажем, княжеский. Считай, как дружина личная, только числом малая. Нехлад пока только по названию боярин, но пора бы уж ему и своим умом жить да служить. Даст ему отец дело — вот ближники и понадобятся.
— Понятно. А это лучше, чем в обычной дружине?
— Кому как, — пожал плечами Крох. — Раз на раз не приходится. Только мне Нехлад по душе, мыслю, он далеко пойдет…
— Куда пойдет? Крох улыбнулся:
— Это значит — многого добьется.
Тинар уже открыл было рот, чтобы спросить, а не может ли быть так, чтобы, скажем, в ближниках у славирского боярина оказался, предположим, какой-нибудь лих, но вовремя прикусил язык: что на него нашло? Вообще-то он ловчий! А тут еще и Крох вдруг опустил плечи, говоря:
— Хотя куда это я разбежался? Сам не пойму. В ближники захотел — а это, друг, непросто, это еще заслужить надобно.
Тинар понимающе кивнул, про себя уже думая: и ладно, зачем мечтать перепрыгнуть через облако? Ловчий тоже человек знатный. Особенно теперь, когда славиры постоянно покупают диких лошадей, ловчий тоже «далеко пойдет»… Хотя как будто и жаль. Тинар не мог подобрать нужных слов, но было в этом Нехладе что-то такое… из-за чего хотелось быть рядом, когда он «далеко идет».
— Ладно, пойду я, — сказал Крох, поднимаясь из-за стола. — Нужно к кузнецу зайти, шлем в починку отдать. Испоганили проклятые вурдалаки шлем. Хочешь, пойдем со мной? — предложил он. — Город покажу.
Дважды предлагать не потребовалось.
Шли медленно — Тинар опирался на клюку, которую ему еще в Карасевке дали, да постоянно глазел по сторонам. А Крох никуда и не торопился, кажется, ему было в удовольствие давать пояснения.
— Это Плотницкий дом, здесь артельщики останавливаются… артель — это, ну дружина работников. Только Плотницкий дом нынче пустует: все артели, что по зимнику прибыли, давно уже по селам дома рубят, тут засиживаться некогда. Говорят, когда вдоволь домов настроено будет и артельщики обратно в Нарог потянутся, в этом доме постоялый двор разместят. А это пекарня — чуешь? Хочешь, зайдем, по прянику купим. А вон там уже и кузница… Можно бы и в нашу, дружинную, да парни баяли, новый кузнец какой-то прибыл, дюже хороший — охота посмотреть. Потом вот еще куда завернуть можно будет — оружейная лавка, вишь? Тут торговец хороший, да, впрочем. Булат на этот счет строг: кто хоть раз товар негодный привезет, тот больше Крепи не увидит… А если дома тебя девка ждет красная — так ты вон туда заверни, в ту лавочку. Подберешь ей платок цатровый,[21] или лучше браный[22] — вмиг ее сердце покоришь!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
