На крылечке он споткнулся. Оказалось, что с утра был здесь один гость, с которым он развязал, и весь день не мог остановиться. Ложный Амамутя забрал бусы из камушков и две картины Дерека.
Мужика звали Виктором, его жену – Катей. Оба были изрядно выпивши и светились от радости. Под столом Иван заметил пустую бутылку из-под хорошей водки. Ламбовский, возможно, пришел к той же мысли, что и Иван, выставляя против местного самогона свою батарею.
Прямо они не говорили, слово «Амамутя» не приносили всуе, как того требовали правила, но картина вырисовалась довольно ясно.
– Теперь наше путешествие изменило смысл, – сказал Иван, когда они с Деллой вернулись на борт и он вывел «Джинса» на фарватер.
Девушка выглядела подавленной.
– Может быть, мы все же вернемся и догоним его? – сказала Делла.
«Но меня ждут в Саратове!» – чуть было не воскликнул Иван, но вовремя вспомнил, что обещал доставить девушку именно в Астрахань и именно на «Джинсе».
Делла будто услышала его мысль:
– Ах, я совсем забыла! Ты же хочешь продать свой катер.
– Швертбот, – буркнул Иван.
– Да-да, швертбот. Все это было для тебя лишь коммерческим предприятием. Прибыль – прежде всего для настоящего капиталиста.
В самом деле, – подумал он. – Что я теряю? Деньги – только и всего. Даже если этот покупатель раззвонит на весь водный мир, что его фирма крутит динаму – ну и что? От этого он может потерять деньги в будущем. Деньги – и больше ничего.
– Мы поворачиваем, – сказал он и с силой толкнул штурвал.
Колесо закрутилось, мелькая на солнце медью. «Джинс», заложив длинный вираж, развернулся носом к течению, некоторое время его сносило назад… Иван переключил редуктор на полные обороты и судно, уже не подгоняемое течением, а преодолевая его, двинулось вверх по реке.
– Как быстро мы его догоним?
– Никак. Возможности наших судов одинаковы, а у него фора в несколько часов. К тому же, он столкнется с той же проблемой, что и мы, лишь в ближайшей деревне угрешей, а это, учитывая скорость против воды – почти сутки.
– Так что же ты…
– Дослушай. Я доведу до яхт-клуба, где мы сегодня ночевали. Это часа четыре. Там рядом есть прокат автомобилей.
Погоня
Иван взял «Ладу», выбрав ее из трех предлагаемых машин за то, что она была двуцветной – белый верх и темно-синий низ. Это было как-то символично: теперь Амамутя вышел из воды, как древнее позвоночное.
Он позвонил Руденке и коротко обрисовал ситуацию. Саратовскому покупателю придется просто немного подождать. Тут же, в яхт-клубе Иван договорился с его хозяином, что «Джинсу» сделают косметический ремонт в течение ближайших трех-четырех дней. В Саратов его можно будет доставить либо на трейлере, либо своим ходом, наняв местного речника. Во всяком случае, выруливая по склону высокой кручи на «Ладе», он бросил на желто-синий ковчег Амамути прощальный взгляд. Швертбот красовался у пристани, отражаясь в розовой воде, футболя мачтой низкий солнечный шар, будто самостоятельно заняв оптически выгодное положение, чтобы проститься с хозяином.
Решили не спать. Кто знает, как поступит Амамутя Второй, поняв, что селения выше по реке уже обобраны Первым? Сядет в самолет в ближайшем аэропорту и улетит с добычей, повернет вниз или просто продолжит путешествие…
Сидя в придорожном кафе, то ли ужиная, то ли уже завтракая в этом смещенном времени погони, Иван решил пробить Ламбовского интернетом. Выпал какой-то Бойко Ламбовский, поэт, живущий в Болгарии… Нет, не то. Ламбовский сельский Совет народных депутатов. Ламбовский фельдшерско-акушерский пункт…
Он соединил «Ламбовский» и «Астрахань». Результат оказался поразительный: в городе была картинная галерея, ее владельцем значился не кто иной как Ламбовский Михаил. Он промышлял торговлей картин современных художников, а также собирал антиквариат. Среди его авторов были в основном волжане, но работал он и со столичными живописцами, в частности с Алексеем Алпатовым, который Ивану весьма нравился, правда, он давно потерял его из виду…
– Кое-что проясняется, – сказал Иван, а Делла, не выпуская вилки из рук, что-то быстро натыкала на клавиатуре мизинцем.
– Вот это соединение давай глянем, – проговорила она с полным ртом.
Ожидая, пока тяжелая провинциальная сеть ответит на запрос «ламбовский дерек», Иван успел удивиться, как это ему самому раньше не пришло в голову пробить Дерека интернетом. Через несколько секунд он понял: сделай он это раньше, многие вопросы бы отпали, правда, как всегда, заменив себя новыми.
Соединение имен выдало статью в Википедии:
«Антоний Дерек (псевдоним Антона Петровича Ламбовского, 1852–1912) – русский живописец. Родился в Сызрани, в семье обрусевшего болгарина…»
Так вот оно что. Ламбовский – не просто галерист, который собирает картины, а потомок Дерека.
Иван и Делла замерли с открытыми ртами, полными недожеванной всячины. Девушка передвинулась вместе со стулом, и они стали читать дальше, голова к голове.
Антоний Дерек был самоучкой, если не считать, что в юности брал уроки рисунка и живописи у иконописца в Николо-Угрешском монастыре. Ни о каких взаимоотношениях с тогдашним художественным миром в статье не говорилось. Дерек был странным одиночкой, странствующим живописцем. Он путешествовал вдоль Волги, писал иконы, портреты жителей, пейзажи, тем и зарабатывал себе на хлеб. Погиб при тушении пожара на пристани в г. Царицын (ныне Волгоград).
– Снова пожар! – воскликнул Иван.
– Ничего удивительного, – сказала Делла. – Дерек – угреш, только и всего.
– Делла, а что мы знаем о своем народе? – спросил Иван. – Откуда, например, мы знаем, что народ был некогда многочисленным, а теперь он исчезает?
– Ничего такого мы не знаем, – сказал Делла.
– Я об этом и говорю. Этого же нет в мифологии, да?
– Нет.
– Так мы решили только потому, что угрешей вообще мало. Так может быть, их всегда было мало? Может быть, угреши и не народ вовсе?
– Как не народ? А что?
– Просто какая-то… Секта, что ли? Люди разных национальностей, объединенные лишь одним – религией.
– Мы народ, – твердо сказала Делла. – Народ, избранный Амамутей. Народ, несущий миру огонь.
– В смысле, время от времени запирать друг друга в каких-то замкнутых пространствах, типа каюты «Джинса», и сжигать?
– Пламя всемирной любви, – огрызнулась Делла и замолчала, насупившись на свою тарелку.
Иван больше не приставал к ней с разговорами. Вернулись в машину и тронулись в путь.
Все огни – огонь
Барабан дремал на заднем сиденье, свернувшись в массивный клубок. Призрачные деревни пролетали вдоль пустого шоссе, поводя туманными лучами огней. Рассвело. Машина выскочила на берег Волги. Иван и Делла узнали это место, которое проходили позавчера. Теперь надо было держаться берега, двигаясь проселками, ибо катер конкурента по расчетам был уже где-то рядом.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
