— Ой, беда, значит, дома они были, кто в ночь в лес пойдёт? Искать их надо, люди. Дети, вы всё-таки, в лес бегите, покликайте их. А мы давайте тут искать, если беда всё же, хоть что-нибудь, найдём, — Степанида перекрестилась.
— А что же Каська, как чумная ходит, как она тут оказалась? — Груня огляделавсех.
— Касенька, доченька, что с тобой, — подбежала Василиса, припозднилась и разговора не слышала, — люди, да что это с ней? Милая моя, донечка, что сделалось?
Бросилась к дочери, обняла её. Кася стояла, смотрела куда-то в даль и улыбалась:
— Ночь и свет,свет и ночь,может, я чья-то дочь.Птицей в небо улечу,буду жить там, как хочу,а в огне сгорит печаль,дым уносит ветер вдаль.
Посмотрела, не узнавая, на женщину, в чьих объятьях была, повела, морщась, плечами, чтобы высвободиться:
— Пицам в небе хо-ро-шо, курлы, курлы.
Расправила, как птица крылья в полёте, свои руки, испачканные сажей, попрыгала по углям, захохотала и побежала по полю к лесу. Развевались по ветру её, бывшие как вороново крыло, а теперь седые спутанные волосы. Люди, молча смотрели ей в след.
— Никак с ума сошла, бедная, — перекрестилась Бася, — да что же здесь было? Василиса, бедная моя, — кинулась она, к еле стоявшей на ногах, Василисе, обняла, а та без слёз стояла, руки, как плети висели:
— Доню, доненьку моя, бедная, да что же я стою? Доченька, — и побежала вслед за своей безумным дитяткой..
— А Милош-то, тоже здесь был, может он знает, — вспомнили об ещё одном присутствующем.
— Сыночку, родненький мой, в крови рученьки все, что, что ты? — мать Милоша оторвала его руки от лица, — боже, силы небесные.
Страшное зрелище было. Всё лицо и руки были в крови, но глаз не было вовсе. Пустые глазницы чернели, на когда-то красивом лице первого парня на селе.
— Марыля, Марыленька моя, желанная, голубка моя, — шептали его спёкшиеся губы.
Оцепенели все, не в силах понять, что же произошло.
— Да что же это? Столько горя? Марыля, Зенек, Кася, Милош, беда-то какая в один день, — в полголоса говорили все.
Бабы плакали, а мужики бродили по пепелищу. Ничего не нашли. — Батюшка, отец святой, если погибли они, что ж, и похоронить их мы не сможем? — повернулись все к батюшке, стоявшему поодаль, — может, хоть над пепелищем заупокойную прочитаете?
— Над живыми не читают. А не нашли вы ничего, потому что не было их здесь, уберёг их господь от гибели.
Посудили-порядили, поверили батюшкиным словам.
— А что же с Милошем и Касей?
— Это тоже одному богу известно, — перекрестился, — ненависть, негодование, злоба и отчаяниеот безысходности сделали их души чёрными и кара господа себя ждать не заставила.
— Все вы знаете, что любил Милош Марылю любовью безответной, да бродил как чумной. Может, увидел ночью пожар, прибежал спасать, да огнём глаза опалил, а тут Кася подоспела, что про меж них было, нам знать не дано. Увидела его, умом тронулась. Вот беда, так беда, — предположил Василь.
— А может, это они подпалили, всё через ту любовь дурную? — Хустина прищурила глаза.
— Господь с тобой, Хустя, ведь все мы под богом ходим, нешто возможно при уме такое сотворить? — махнула на неё рукой Степанида.
— А где же ум взять, если высох он от злобы, забыли как посрамил его Зенок и что потом с ним сделалось, — кивнула на Милоша Бася.
— Не виноват мой сын, напраслину на него наводите, не мог он такое сотворить, — мать Милоша сидела рядом с сыном, прижимая его голову к себе.
Так и остались каждый при своём мнении. Пошли по домам, случившегося не исправишь, а работа не ждёт, пора пришла зерновые убирать. А пришли на поля и глазам не поверили. Хлеба, что стеной стояли, на касином и милошевом участках, полегли, всё зерно наземь упало. А тут ещё детвора прибежала с известием, что в их же садах деревья фруктовые плоды скинули и скотина на ноги упала. Шумели люди, за что же такое горе на семьи эти обрушилось. Смутное сомнение закралось в души селян, может, и в правду грех на себя взяли эти двое, на убийство пошли, пожар придумали, что бы подозрение на них не упало. И всё, что с ними произошло, как батюшка сказал, то кара господня?
А Зенек с Марылей были уже далеко от всего этого. Шли, держась за руки по большаку на встречу новой, неизвестной жизни.
— Зенек, а разве не можем мы путь сократить? Да и куда идём? Может, через лес, напрямки путь сократим?
— Нет, нельзя моя милая. Чувствую я, что на этой дороге ждёт нас резкий поворот в судьбе нашей. Если устала, давай сядем, отдохнём. — Нет, не устала.
— Есть у меня одна догадка. Ещё маленький я был, мне приснился странный сон. Бегал я маленьким мальчиком по огромной зале в большом доме. Старинный дом, как замок. Вокруг меня няньки суетятся, норовят накормить разными яствами. А на роскошном диване сидит молодая, красивая женщина, в великолепном платье, расшитом кружевами и дорогими каменьями и с любовью смотрит на мои шалости. Большое окно, почти на всю стену, а за ним прекрасный вид, вековые деревья растут на каменистом берегу, спускаясь прямо к морю. На золотистый песок набегают волны, откатываются назад, оставляя мокрый след. Я кричу «Мама, мама, можно я пойду к морю? Там камушки красивые море приносит, я их соберу и тебе принесу. Можно?» Эта женщина улыбнулась и сказала: «Иди, только осторожно, не подходи близко к воде, можешь простудиться. Присматривайте за ним» приказала она нянькам. Как мог, я рассказал дедушке этот чудесный сон, он хитро посмотрел на меня и, спрятав улыбку в усы, ответил: «Может, и правда ты жил так когда-то, не знаю, и как ты в лесу появился, одному богу известно» и больше ничего не сказал. Долго я помнил этот сон, надеялся ещё раз увидеть эту прекрасную женщину, но больше никогда она мне не снилась. Я понял, что это просто мои детские мечты нарисовали такую картину. Так вот, мы пойдём с тобой к морю, пройдём все города, а вдруг, этот дом действительно есть на свете, я его обязательно узнаю. Перед нами все дороги открыты, пойдём мир смотреть, с людьми говорить, для себя что-то новое узнавать.
И услышали они, вдалеке, стук копыт да скрип колёс.
Глава 8
По дороге катила карета, запряжённая парой великолепных, породистых рысаков. На облучке сидел мужчина преклонных лет. Поравнялась карета с нашими героями, остановилась, приоткрылась дверца. Из кареты выглянула хорошо одетая женщина, такого же возраста как её кучер.
— Добрый день, молодые люди. Как странно, вы идёте пешком по этой пыльной дороге? Что привело вас в этот далёкий от цивилизации, забытый богом, край?
— Нет, что вы, позволю себе с вами не согласиться. Мы с моей спутницей проделал довольно большой путь и, смею вас уверить, что нам встречались вполне образованные, достойные люди, волей судьбы, попавшие в затруднительное положение. — Да полно вам. Вы продолжаете удивлять меня, молодой человек. Давно я не видела и не имела возможности побеседовать с такими как вы, получившими приличное воспитание. Здесь вокруг одни деревни, крестьяне. А до города далеко, увы, мой возраст уже не даёт мне поддерживать, как раньше, светские приличия. Живу одна, со своим верным слугой. Простите, заболталась я. Вы произвели на меня такое впечатление, что сама не знаю, как это произошло. Даже не спросила, куда вы свой путь держите.
— Мы идём мир посмотреть, как люди живут. Родных у нас нет, всё, что дорого, с собой. Хотим море увидеть.
— К морю путь не короткий. Как же вы решились на такой нелёгкий переход?
— Нас не пугают трудности. Мы верим в свои силы, правда, Альэра? — Гарнидупс повернулся к своей спутнице.
— Да, мне с тобой ничего не страшно, — улыбнулась она в ответ.
— Какое интересное имя? Такое имя селянам не дают, но вы не похожи на крестьян, отправившихся в дорогу. У вас прекрасное воспитание, тонкие черты лица. Ваш внешний вид говорит о благородном происхождении. Откуда вы?
— К сожалению, при всём уважении к вам, мы не можем ответить, по той причине, что сами не знаем наших предков. По воле провидения, ещё в младенчестве, мы попали сюда странным образом. Всё то, что держало нас здесь, кануло в небытие, теперь, мы свободны в своих поступках. Хотим найти себя и, может, если повезёт, своих родных.
— Вы удивительно прекрасная пара, я прониклась к вам уважением. Весьма редко молодые люди вашего возраста и воспитания решаются на такой смелый шаг. Да, но если вы не знаете своих корней, как сможете найти родных?
— Это может показаться вам странны, но в моих детских воспоминаниях есть такой момент, я помню большой дом на берегу моря, чувствую, что смогу его найти по особым приметам, если увижу, — ответил ей Гарнидупс. — Я предлагаю вам, поехать со мной. Я тоже еду к морю. Вы скрасите моё одиночество и за одно, сократите свой путь, ведь ехать, гораздо легче, чем идти. Вы согласны?
