Около девяти утра я уже стучал в дверь своей соседки. Опасаясь вчерашнего обморока, напрягся и стал прислушиваться к шагам в квартире. Долго ждать не пришлось. Машенька быстро открыла дверь.
— Ой, вы уже пришли. А я еще толком собраться не могу. С этими самодельными перчатками, — произнесла она с досадой в голосе.
— Я тебе помогу, — решил поучаствовать я.
— Да ладно, не надо. Я вроде нормально выгляжу, — она посмотрела на себя в зеркало оценивающе.
Выглядела очаровашка, действительно, потрясающе. Волосы распущенные — наверное, не смогла собрать их в привычный хвост. На лице ни грамма макияжа — это не могло не зачаровывать. Спортивные штаны, немного укороченная футболка, отчего видна привлекательная полоска оголенного тела чуть повыше резинки. Сверху она накинула на себя толстовку на молнии — видимо, это был костюм. Открыла обувницу и потянулась за кроссовками.
— Вот блин… — тяжело вздохнула девушка, глядя на обувь.
— Что такое?
— Да как же я теперь их завяжу… — заметно погрустнев, Машенька чуть ли не с отчаянием плюхнулась на кушетку обувницы.
— Дай сюда, — скомандовал я своим привычным тоном, которым общался на службе. Может и переборщил, но девушка не стала сопротивляться. Позволила или опешила — уже не важно.
Забрал кроссовки и присел на колено возле нее. Аккуратно надел один, завязал шнурки. Аналогичные действия повторил со вторым. Все это время чувствовал напряжение девушки. Ей, очевидно, было неловко. Интересно, а за ней раньше кто-нибудь вот так вот ухаживал? Была ли в этом необходимость? И как вели себя ее малолетние засранцы?
— С-спасибо, — со смущением произнесла очаровашка, когда я поднял на нее взгляд.
Сам не замечая, но я обхватил ее щиколотку и слегка завис, вглядываясь в глаза. В них и правда, читается все. Вот сейчас смущение с одновременным удивлением.
— Поехали, — произнес я с легкой улыбкой. Машенька так вообще раскраснелась от смущения. Мне даже смешно стало.
Мы ехали в моей машине. В этот раз очаровашка не стала спорить, на чьей машине будем добираться до клиники. Наверное, ожоги доставляли дискомфорт. А может она просто позволила мне за ней поухаживать. Может все-таки лед тронулся, и уже нет этого категоричного «я сама».
— Смотрите, какое облако интересное. Будто лошадь скачет, — с улыбкой посмотрела девушка в небо через лобовое стекло, подавшись вперед, когда мы остановились на светофоре.
Я невольно тоже посмотрел в направлении ее указательного пальца. Да, лошадь. Галопом. Что за черт?! На нее вчера дважды покушались, а она облака рассматривает! Видимо, мое удивление было отображено на лице, потому как она сразу осеклась, стоило мне посмотреть на нее. Осеклась и отвернулась от меня, смотря в окно. Почему-то, эта ее поза в машине бесила меня больше всего.
Подъехав в травмпункт, Машенька сама решила выйти из машины. Я даже среагировать не успел, когда она дернула за ручку и зашипела от боли.
— Сиди! Я помогу тебе выйти, — строго велел я, понимая, что поздно.
— Нормально все, — тихо ответила девушка и вышла из машины.
Нет. Никуда «я сама» не делось!
Но уже в коридоре травмпункта ей пришлось мне повиноваться. Чтобы войти в кабинет к Авету Тиграновичу, нужно надеть бахилы. В любое другое время (или с любой другой девушкой) я бы с интересом понаблюдал за действиями своей спутницы. Как она сама будет разделять склеенный полиэтилен в боксерских перчатках. Но не сейчас. Не с ЭТОЙ девушкой.
Было видно, что ей непривычно бывать в таком беспомощном состоянии. Держа в руках бахилы, она смотрела на них обреченно, пытаясь придумать, что с ними делать дальше. И придумала же! Потянула шнурок на кроссовке.
Тут же остановил ее от этой затеи. Еще дома заметил на ней белые носки, которые она подобрала в тон своего светло-серого спортивного костюма и белых кроссовок. Да и полы могли быть холодными. Не хватало еще, чтобы моя очаровашка простудилась.
Опять присев перед ней, я завязал шнурок и надел бахилы. На удивление Машенька покорно подавала мне ноги.
— Большое спасибо, — неуверенно, но с выделением первого слова произнесла девушка.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
— Не за что, — только и оставалось, что улыбнуться ей.
Мне нравилось смотреть на нее. Она краснеет передо мной. Смущается. Не могу представить даже, что с ней будет, если мое пари с Вадиком выиграет.
— Все в порядке, как я и говорил, — произнес Авет Тигранович уже в перевязочной, снимая с Машеньки «оковы». — Сейчас я вам пропишу мазь, оформим больничный. На недельку. Два дня будете наносить мазь, и надевать медицинские перчатки. Это чтобы, не смазать ее нечаянно.
Девушка сидела смирно, пока врач проделывал свои манипуляции. Я невольно засмотрелся на нее. Красивая. И может же быть послушной.
— А что там с нападающим? Уже начали искать? — неожиданно спросил Авет Тигранович, повернув голову в мою сторону.
— Да, начали, — сказал я, чтобы не вызвать ненужных подозрений у мужчины.
На этих словах Машенька посмотрела на меня. В глазах страх, паника, злость на меня. Быстро среагировав, подмигнул ей. Не нужно ей знать об изъятии мной пленки. Но нужно создать видимость, будто я нарочно сказал врачу о начале вполне стандартных оперативных мероприятий. Подмигивание мое было воспринято правильно. Маша отвернулась.
— Вот рецепт, — протянул мне лист врач.
Машенька попыталась протянуть руку к рецепту, но я быстро забрал его из рук Авета Тиграновича и убрал себе в карман. Мужчина добродушно улыбнулся, а мы поспешили ретироваться. «Я сама» девушки могло проявиться в любую минуту.
— Отдайте мне рецепт, — строго произнесла очаровашка, как только мы вышли на улицу.
— Я куплю, все что нужно, — поспешил в сторону аптеки, которая находилась в двух шагах от входа в травмпункт. На ходу открыл ей машину, чтобы она не мерзла в ожидании.
Меня порадовал факт нахождения Маши в машине по моему приходу. Ее самоуверенность могла обернуться недобрыми делами. Честно говоря, я опасался, что она уйдет без мази. Или еще лучше: вернется к Авету Тиграновичу и попросит новый рецепт. Нет. Я должен о ней заботиться. Особенно сейчас. А может и всегда…
— Ну так что, поедем завтракать? Или уже обедать. Как уж пойдет, — улыбнулся я девушке, стоило мне сесть в машину.
— Мне надо в редакцию. Я пока только позвонила Наталье Александровне. Нужно отдать больничный ей, — разумеется, начала возражать.
— Ты же не сказала ей, когда точно приедешь?
— Пообещала до обеда.
— До обеда успеешь. Мне самому нужно на службу к обеду. Так что у нас немного времени, но успеем. Тут кафе недалеко хорошее, — старался говорить быстро и строго, чтобы Машенька не успела мне опять возразить.
Мы сидели в кафе в ожидании официанта. Машенька старалась смотреть в окно. Ей были неловко, неудобно. Было видно, что беспокоит именно мое участие в ее жизни. А как иначе? Я не могу отпустить ее прямо сейчас. Не хочу? Да, так будет правильно.
— Чай с малиной, пожалуйста, — тихо попросила девушка, когда официант подошел к нам.
— Все? — уточнил парнишка, слегка опешив от такой скупости.
— Две порции сырников, две блинов с грибами и два чая. С малиной, — добавил уже я, посмотрев на очаровашку.
Парень заметно воодушевился и отправился восвояси.
— Я не хочу есть, — начала опять протестовать Маша.
— Надо. Тебе нужно восстанавливать силы, раз две ночи без сна провела, — произнес строго, словно я ее отец.
Девушка тяжело вздохнула и опять посмотрела в окно. На разговор она настроена не была. В ее рюкзаке уже лежал пакет из аптеки, который был тяжелым грузом на душе. Она все привыкла решать сама. И даже такая мелочь выбивала ее из привычного мировоззрения.
— Как прошла твоя ночь? — начал я не просто для поддержки разговора. Я переживал за нее. Боялся, что и сегодня она не спала, переживая произошедшее. Не мог человек не реагировать на ситуации, когда он находится на волоске от гибели. По себе знаю.
— На удивление, хорошо, — начала было Маша, но у нее тут же зазвонил телефон. — Да, — ответила девушка, — да, продаю. Вы можете подойти после обеда, — назвав адрес нашего дома собеседнику, отключилась.
