Белизна или «чистота», таким образом, во всех отношениях оказывается идентичной законному признанию социального статуса. Поведение, выходящее за нормы данного статуса, может считаться вполне пристойным для другого статуса, однако с точки зрения первого рассматривается как нечистое. Особенно нечисто регрессивное поведение, т. е. соответствующее нормам того статуса в жизненном цикле, которым индивид располагал ранее. Последовательные этапы жизни расцениваются как вое хождение от нечистоты необрезанного мальчика к чистоте зрелого мужчины или же от нечистоты менструирующей девушки через возрастающую чистоту многодетной матроны к статусу, занимаемому женщиной, у которой прекратились месячные, — kashinakaii, почтенной предводительницы женщин деревни. Еще более чистыми считаются предки, а альбиносы пользуются особым почтением, поскольку на них смотрят как на «носителей белизны духов предков» (wutooka wawakishi).
Таким образом, с символикой белого цвета связаны представления о гармонии, традиции, чистоте, о явном, публичном, общепринятом и законном;
б) Краснота. Перейдем теперь к символике красного цвета, который в своей архетипической форме, инициационном обряде, представлен смешением двух «кровавых рек». Двойственность, амбивалентность, одновременное обладание двумя противоположными значениями или качествами — вот чем характеризуется красный цвет, с точки зрения ндембу. Они говорят: «Красное приносит добро и зло одновременно». Так, если соединение крови матери с кровью отца благотворно, то пролитие крови при ведовской некрофагии — великий грех. Кровь деторождения, как и ведовское кровопускание, представляется оксидированной красной глиной (mukundu, ng'ula). Красное — отличительный цвет крови и мяса, цвет плоти. Поэтому оно связывается с агрессивностью и плотскими желаниями. Оно символизирует убийство и свежевание животных, а также всякий мучительно тяжелый труд. В красноте есть что-то нечистое. Убийца должен быть очищен от пролитой крови, однако даже после ритуалов очищения в случае проведения аналогичных обрядов он обязан надевать красное птичье перо (nduwa). Красное обозначает также менструацию в таких ритуалах, как Nkula. Термин mbayi, обозначающий менструацию, является однокоренным со словом ku-baya (быть виновным). Менструальный период называется kasheta, хотя часто говорят также ku-kiluka kwitala dik-wawi (перебежать в другую хижину). До недавнего времени в каждой деревне имелась специальная хижина из травы, на самой опушке леса; в ней женщины проводили менструальный период. Здесь они готовили себе пищу. В это время им запрещалось готовить пищу для мужей и детей, и их обязанности выполнялись другими женщинами деревни. Менструальная кровь и кровь убийства считалась у ндембу «дурной» и поэтому связывалась с черным цветом[9]. Но кровь, пролитая на охоте или возливаемая на могилах и в святилищах предков охотника, представляется как «хорошая» кровь и обычно ассоциируется с символикой белого цвета. Большинство ритуалов охотничьего культа характеризуется сочетанием красной символики с белой.
Прослеживается вполне определенная связь между функцией мужчины как отнимающего жизнь и функцией женщины, дающей жизнь, хотя обе функции относятся к общей рубрике красного цвета. Мужчина убивает, женщина рождает, и оба процесса связаны с символикой крови.
Как уже говорилось выше, семя — это кровь, «очищенная водой». Поэтому вклад отца в дело рождения ребенка лишен той нечистоты, которая привносится женской кровью. Поскольку же белизна особенно тесно связана с духами предков и Nzambi — верховным богом, то можно сказать, что кровь отца более «духовная» и менее «плотская», чем кровь матери. Эта ее большая чистота, по-видимому, связана с распространенной среди ндембу верой в то, что отношения между отцом и ребенком полностью свободны от влияния колдовства и ведовства. Напротив, отношения между матерью и ребенком далеко не свободны от этого, и ндембу считают, что ведьмы способны убить собственных младенцев, чтобы запастись мясом для шабаша. Далее, хотя связи с материнской родней считаются в правовом отношении более сильными, однако каждый ндембу обязан отцу и его родне важными чертами своей личности. Именно отец обращается к гадателю, чтобы узнать имя ребенка после его рождения, и обычно ребенок получает имя умершего родственника отца. Люди верят, что определенные черты характера и физического облика умершего возрождаются в ребенке, получившем его имя. Отец играет также важную роль в Mukanda, обряде обрезания, давая сыну наставления, ухаживая за ним и заботливо охраняя мальчика (от небрежности резников) во время его пребывания в уединении, между тем как матери доступ к сыну вообще запрещен. Вся эта практика имеет целью подчеркнуть «чистый» характер связи отца и сына. Ндембу хорошо известно, что отношения с родней матери часто оказываются натянутыми, так как здесь то и дело возникают распри вокруг наследства и преемственности. Злостные распри в африканских племенных обществах, как правило, дают повод к обвинению в колдовстве и ведовстве, а колдуны и ведьмы, по представлению ндембу, это «люди с черной печенью», жаждущие «красной человеческой плоти» и таящие в душе злые умыслы (yitela), которые по праву относят к «черным вещам». Итак, «белизна» с отцовской стороны является источником гармонии, а «краснота» со стороны материнской порождает распри и раздоры (ср. [2, с. 253–254]) если не фактически, то по крайней мере в оценках.
Белое и красное как бинарная система
Анализ связи белого и красного с половой символикой в представлениях ндембу о воспроизведении потомства заставляет рассматривать эти цвета как парную, или бинарную, систему. При этом черным цветом, третьим членом триады, часто пренебрегают. Для этого есть несколько причин. Во-первых, ндембу рассматривают символы как вещи или действия, которые «делают видимыми» или приводят в движение силы, присущие обозначаемым ими объектам[10]. Использование черного символа вызывает смерть и бесплодие и навлекает чары. В тех контекстах, где черный цвет фигурирует открыто, например в ритуале Mukanda (в виде палок с черно-белыми полосами) или в виде черной ленты на масках ikishi, он обычно символизирует ритуальную смерть и оказывается тесно связанным с противоположным понятием возрождения. Если применяются черные символы, как в случае malowa (черный ил), их стараются побыстрее укрыть или убрать с глаз долой. Malowa, например, в нескольких разновидностях ритуалов (Kayong'u, Chihamba, Wubwang'u), осуществляемых для умилостивления духов предков, либо размазывается у подножия объектов культа (например, священных деревьев), либо закапывается в землю под символами болезней, чтобы «охладить их», т. е. вызвать смерть «горячих», а следовательно, таинственно опасных сторон несчастья. Указывают, что колдуны используют при изготовлении смертоносных ядов (wang'a) вещества, считающиеся «черными» и «нечистыми», такие, как испражнения своих будущих жертв, кусочки крайней плоти, похищенные при обрезании, и т. п. Этим еще раз подчеркивается тесная связь черной символики с социально нежелательным поведением, например с лишением жизни или имущества. Черная символика означает желательную или нежелательную гибель всего, что движется, дышит и проявляет самостоятельность.
Белое и красное, напротив, связаны с активными состояниями. Они считаются «обладающими силой». Кровь, главный денотат «красноты», часто отождествляется с «силой» [25, с. 14]. Белое также символизирует жизнь в виде молока и семени. Черное, напротив, ассоциируется с выделениями тела, с нечистотами, гниением и продуктами распада. Однако между белым и красным имеется важное различие. Первое символизирует сохранение и продолжение жизни, а последнее может означать отнятие жизни, и даже в тех случаях, когда красные символы также знаменуют продолжение жизни при родах (как это имеет место в культе деревьев rnukula), они тем не менее таят намек на опасность этого процесса. Убийство есть действие, совершаемое живыми, и таковым является деторождение. Поэтому красное попадает вместе с белым в единую рубрику «жизни». Когда оно ассоциируется с чистотой, его представляют себе как кровь, пролитую для общего блага. По представлению ндембу, красное может смешиваться как с белым (например, в случае обычного семени — «кровь, обеленная водой»), так и с черным (как в случае бесплодного мужского семени — «мертвого семени») [25, с. 15]. В тех ситуациях, когда оформляется двучленная классификация «белое и красное», а «черное» либо отсутствует, либо скрыто, иногда случается, что «красному» приписывают многие отрицательные и нежелательные атрибуты черноты без сохранения за ним его благих свойств. Разумеется, принципу полярности соответствует то, что противоположные качества относятся к разным полюсам! Следовательно, когда трехчленная классификация переходит в двучленную, красное становится не только дополнением, но в некоторых контекстах также антитезой белого.
