нужна показательная казнь, чтобы другие поняли, что связываться с нами не нужно. Следующей ночью нужно будет повесить его в центральном парке с табличкой на груди «Торговец дурью». Это охладит многие головы, кто рискнёт торговать в нашем городе, а алиби мы себе подготовим, — сказал я и заклеил рот пленника.
Тот яростно задёргался и замычал. Кабан отошёл в сторону и вернулся с надетым кожаным передником, а на руках были налокотники и перчатки.
— Начни с пальцев рук, хочу научиться контролировать сознание пытаемого с малого, когда я ещё смогу приобрести такой опыт, — сказал я, а сам внутри весь похолодел, но игру требовало продолжать, да и на кону стояло слишком много. Незаметно для пленника я вливал живу в его гипофиз, стимулируя его стресс.
Пленник начал мычать и дёргаться, а Кабан, резко схватив его руку, отсёк ему мизинец. От увиденного меня замутило, но я с трудом сдержал порыв отвернуться.
— Ну, кто так делает, пациент должен мучиться, испытывать боль, а ты сделал всё очень быстро, он даже почти ничего не почувствовал, да и не весь палец нужно отрезать, а как минимум за три раза. Нужно продлить его удовольствие, а то мы так очень быстро закончим, — сказал я, не давая пленнику потерять сознание и стимулируя чувствительность нервных окончаний, заодно и прижигая его рану.
Пленник начал вырываться и дёргаться, пытаясь что-то сказать. Выждав несколько секунд, делаю знак подельнику, и тот вынимает кляп из его рта.
— Я всё скажу, только не пытайте меня, — произнёс он.
— До первого раза, как решишься соврать, — сказал я, жестом показывая, чтобы Кабан отошёл в сторону.
Найдя небольшой ящик, я уселся рядом и, достав оружие, проверил пустую обойму, зарядив обычными патронами, к сожалению, патроны против магов уже закончились. Выждав время, не смотря на пленника, который уже перевёл дух, тихо сказал:
— Рассказывай, со всеми подробностями, как когда, сколько раз, какие государства вербовали, что обещали, что требовали. Облегчи душу перед смертью, а может, и скажешь что-то, что продлит тебе жизнь на несколько дней, — оставил я надежду для него. Нет ничего страшнее крысы, загнанной в угол.
— Около десяти лет назад, после службы на границе, я устроился в Полицию работать младшим следователем. Проработал около полугода, пока не попал в разработку агентуры Краковского Княжества. Как оказалось, мой напарник уже давно работал на них. Одним словом, вечером мы с ним выпивали, а проснулся я уже в кровати с малолеткой, зарезанной ножом, а нож был у меня в руках. Дальше появились следователи из Тайного Приказа, точнее говоря, как я потом выяснил, они были ряженные, а не настоящие, но тогда с больной головой я ничего не соображал и подписал кучу документов, дело якобы замяли, а мне сказали возвращаться к своей работе, но в любой момент меня могут попросить об услуге. Постоянное ожидание разоблачения сделало меня дёрганным, и я пристрастился вначале к алкоголю, а потом и к лёгким наркотикам.
Руководство об этом узнало, и меня выгнали из полиции с волчьим билетом. На следующую ночь заявилось трое молодцов и основательно меня отмутузили, но убивать не стали, сказав, что придётся отрабатывать на другой работе. Вначале меня пристроили к одной из банд в крупный городок и оттуда начали продвигать. Скоро я стал контролировать пятую часть трафика наркотиков всего княжества, чтобы подмять часть рынка, я начал искать выходы на других европейских поставщиков, где попал опять в разработку Великого Австрийского Княжества. Сейчас контролирую пятую часть всего трафика наркотиков в Рязанском Княжестве и ещё несколько процентов в соседних. Иногда выполняю распоряжения агентов двух княжеств, но понимаю, что долго так продолжаться не могло. У меня сколочено огромное состояние, и только я знаю, где оно спрятано. Там несколько миллионов рублей в деньгах и наркотиках, я надеюсь, этого хватит выкупить мою жизнь? — с надеждой спросил пленник.
— Деньги меня практически не интересуют, тем более полученные на торговле наркотой. Будем считать это платой за то, что я с тобой разговариваю, а не пытаю тебя. Давай дальше, вспомни, что реально может стоить хотя бы одного дня твоей жизни, — сказал я
— У меня есть список всех контактов других агентов, с кем я общался за последние годы. По возможности я присматриваю за ними и навожу справки, в надежде откупиться от Тайного Приказа, если меня схватят.
— Дурак, зачем им даровать тебе жизнь? Попав в казематы, выбраться наружу очень тяжело, а у торговца наркотой таких шансов нет вообще. Всё, что ты рассказываешь, даже не тянет на спокойную смерть, похоже, ты не хочешь сотрудничать с нами, — сказал я, вставая и поворачиваясь к пленнику спиной.
— Стой, у меня есть не только список всех точек торговли наркотиками, но и большие склады, несколько лабораторий, где их изготавливают, компромат на многих богатых аристократов, с описанием где, когда и у кого покупали, на чём сидят и многое другое. Великовозрастные детишки готовы за дозу рассказать любые тайны своих близких, там целый архив и не только на аристократов, но и многих чиновников, коды связи, схемы передачи денег и товара, всё продуманно и никто не докажет нашу связь, — проговорил он.
Подумав несколько секунд, я посмотрел на Кабана и сказал:
— Ты сможешь найти место, в которое никто, кроме нас попасть не сможет, и где он сможет написать всё подробно, дней десять жизни ты себе купил, а сейчас ты должен поспать, — сказал я, вкладывая одну таблетку с изображением костей ему в рот и заставив его проглотить её.
— Отвезёшь его, а пока он наслаждается райскими кущами, нужно тут всё прибрать. Как будем избавляться от тел? — спросил я.
— Тут есть печь на угле, сейчас раскочегарю, а с утра уже и костей не останется, — произнёс Кабан.
Два часа мы потратили на уборку следов, после чего отогнали машину бандитов за окраину и тихо спустили её в болото, которое полностью поглотило автомобиль. Дальше закинув пленника с Кабаном в неприметные гаражи, где был оборудован специальный подвал, глубоко под землёй, я отправился в Академию. Там провёл положенный час, восстанавливая свои силы, после чего сразу отправился к месту, где содержались привезённые с моей вотчины нападавшие. По дороге глянул на телефон и обнаружил пропущенные звонки от Егора, отправленного в мою вотчину, раз звонил вечером, значит, есть основания, и я перезвонил, несмотря на очень позднее
