А в это время в ночной темноте, взметая комья земли, мчались к линии границы конники. Скользя по оттаявшим низинам (ибо наступала оттепель), бежали вожатые со своей собакой, Можно было хорошо представить себе, что всем четверым, посланным на границу,— и лейтенанту БоЙченко, и кавалеристу Андрееву, и сержанту Сажневу, и рядовому Пустовалову — всем им было нелегко. Задыхаясь от бега, напрягая в движении навстречу вероятному врагу все свои физические силы, весь душевный порыв, они были готовы ко всему. Готовность — самое главное в пограничнике, Ведь на границе всякое бывает...
Но все кончилось благополучно. Возвратившись с границы, пограничники доложили, что из—за кордона к нам прорвался... кабан, дикий кабан. Ясные следы его на снегу, да грубые кабаньи шерстинки на проволоке, на ближайших кустах указали путь его движения.
Так и не узнали гости, какую бурю переживаний пришлось испытать их хозяевам в час праздничного обеда.
Между тем, программа гостевания шефов шла своим чередом. Начался концерт молодежной художественной самодеятельности. Комсомольцы, под магическим влиянием своего «худрука» Вани Копия, остроумного парня, мастера на все руки, на все голоса, свершали чудеса — читали, пели, танцевали. Слушая пение, любуясь танцами, молодые солдаты границы вспоминали, должно быть, свою дослужебную, еще нерасцветшую юность, предвкушали будущие свои шаги потом, после службы, в этом мире любви и возможных встреч. Глаза пограничников горели... В них был отсвет вечно живой, вечно юной мечты. А может быть и сейчас вот возможна такая встреча, ведь разливается же песня о том, что «солдатское сердце — не камень...»
Итак, программа шла своим чередом, а мы со старшиной заставы Петром Лашиным уединились в комнату службы. Иногда сияние молодых на старшее поколение наводит грустную тень, но мы со старшиной не чувствовали никакой печали, а наоборот, радовались за молодых пограничников.
Беседа пошла вначале о пользе общения с шефами, о пограничной жизни вообще, а затем разговор, естественно, коснулся события, только что взволновавшего всю заставу — ложной тревоги с кабаном...
— Не всегда она, положим, бывает ложной...— Лашин подошел к висевшим на стене фотоснимкам.— Вот видите, на этом фото — ходули с кабаньими копытами внизу? Это было два с половиной года назад. На таких вот ходулях нарушитель перешел следовую полосу. Попробуй ночью разобрать — настоящие это кабаньи следы или ложные. Матёрый был нарушитель. Поводил он нас порядочно — много сил потратили. И нашему Игнатову с собачкой «Амуром» здорово досталось тогда... Все—таки поймали!..
— Народ у нас хороший, понимающий,— по доброй улыбке Лашина можно было подумать, что это отец говорит о своих детях, хотя старшине и не полагается быть слишком добрым. Ведь наша застава лопатинская, и она должна быть кругом геройской. Мешает, правда, неопытность, молодость. Всей душой хотели бы героями стать, а опыта—то, умения не хватает.— Лащин помолчал.— Но это дело поправимое — научатся. Есть чему поучиться на границе, и правило действует: сам научился — другому помогай. Видели нашего Юрия Крылова? Успевает везде: и командир передового отделения, и секретарь комсомольского бюро, а как сержант помогает и другим командирам отделения. Так и передаются опыт, знания от одного к другому — по цепочке...— Лашин опять помолчал.— Хорошая эта цепочка, я бы сказал, целая эстафета. А вот, когда на боевом расчете упоминаем имена Лопатина и Гласова, а правофланговый, как полагается, отвечает: «Пали смертью храбрых...», эта эстафета, я бы сказал, приобретает особенный смысл... Старшее поколение передает, так сказать, в наследство молодому свое геройство. Пограничники нашей заставы это очень хорошо понимают...
VI...Наутро мы уезжали с заставы. Перебирая в памяти все события и встречи прошлого дня, нам хорошо понятен стал смысл и содержание лозунга: «Будем достойны лопатинцев». Вся жизнь пограничников пронизана им насквозь.
Вспомнились и рассуждения старшины Лашина об эстафете. Да, это геройская эстафета, эстафета героев! В конечном счете дело не только во внешнем проявлении нашей вечной, неумирающей памяти о павших героях, не в том только, что именем Лопатина названы улицы, площади в Коврове, во Львове, что мемориальные доски напоминают нам о вехах его жизни, Главный смысл эстафеты в том, что память эта превращается в геройские нужные дола сегодняшнего дня; что в Ковровском экскаваторном заводе, в цеху, где работал когда—то Алексей Лопатин, бригада его имени перевыполняет план; что во Львовско—Волынском угольном бассейне, в передовой шахте № 6, называемой именем Лопатина, шахтеры, спускаясь под землю, с каждым днем выдают на—гора все больше и больше угля; что молодые солдаты, пришедшие на заставу имени Лопатина, день и ночь, всеми своими делами в охране границы, всеми своими стремлениями только и думают о том, чтобы быть достойными этого славного имени.
Таков смысл неувядающей славы, и эстафета героев будет долго—долго передавать из поколения в поколение прекрасные заветы верности советского человека долгу и чести. Вспомним в связи с этим о сыновьях Алексея Лопатина. Те самые Славик и Толя — невольные свидетели обороны героической заставы, в младенчестве проведшие в ее подвале под артиллерийским обстрелом столько горьких дней, только чудом уцелевшие, несмотря на кровавый, ужасный бой, теперь уже повзрослели. Толя через два года кончает Суворовское училище, а Вячеслав — уже курсант пограничного военного училища. Они переписываются с воинами застав, и старший — Вячеслав Лопатин не скрывает своей мечты через два года, после окончания училища, приехать служить на заставу имени героя—отца.
Еще один километр пути, еще один поворот машины на подъеме и мы с высоты оглядываемся в последний раз на заставу имени лейтенанта Алексея Лопатина. Неизвестно почему, но мысль нас переносит в будущее. Что будет года через два? Представляется нам ясный солнечный летний день и то же высокое крыльцо Лопатинской заставы. Со ступенек спускается стройный, отличной выправки молодой офицер. Он рапортует прибывшему командованию и формулу рапорта, как полагается, четко заканчивает: «Начальник заставы лейтенант Лопатин». При этом, кто бы там ни был, проникнется высоким волнующим чувством: «Ведь это же не лейтенант Алексей Лопатин, а сын его Вячеслав Лопатин! Это ведь новое поколение, пришедшее на смену поколению героев, поколению Октября!»
Г.КУЗОВКИН
НЕ ВЫШЛО!
РАССКАЗ
Ночь на исходе. Рассвет медленно карабкался по ступенькам хмурого осеннего утра. Наступал один из трудовых дней страны. Разными думами и чаяниями встречали его вставшие со свежими силами труженики сел и городов. Миллионам людей он сулил что—то новое, хорошее, радостное. Пусть утро хмуро — оно светло и ясно в сердцах людей. Шагая по стране от Чукотки до Бреста, оно весело, звонко играло побудку, с каждым шагом поднимая на вахту легионы огромной армии труда и счастья.
