Между пассажирской и грузовой территорией порта был маленький бар «Slow boat». Подход к нему с пассажирской территории был свободен, а с грузовой надо было идти через калитку в сетчатом заборе, возле которой, под навесом, маялся часовой. Стен как таковых у бара не было — их заменяли бортики высотой с барную стойку, и было видно, что внутри довольно людно. Я уже нагулялся по жаре, поэтому мысль освежиться чем-нибудь эдаким мне не показалась крамольной.
Интерьер бара был выдержан в тропическом стиле, с плетеной мебелью и тростниковым потолком. У стойки пили эль двое военных в камуфляже непривычной расцветки, с красными беретами, сложенными и заткнутыми под погон. Там же пили пиво пятеро матросов, говоривших по-французски. Видать — с «европейца». Ещё несколько матросов занимали два столика и говорили с выраженным британским акцентом — его ни с чем не спутаешь. А вот за баром находились китайцы, двое. Лет по тридцать, наверное, хотя европейцу сразу понять трудно — может, и ошибаюсь, — крепкие, мускулистые.
Подошёл к стойке, облокотился.
— Что могу сделать для вас? — спросил один из барменов.
Точно китаец, акцент такой, что как на лбу написано.
— Пинту лагера, пожалуйста, — попросил я.
Бармен не глядя снял с крючка над головой высокую гранёную кружку, приставил её к стальному крану и ловко наполнил почта без пены. Бросил передо мной зеленоватый кружок, явно вырезанный из листа какого-то растения, поставил на него кружку. Я попробовал — было не хуже, чем то, которым угощал Арам, только немного горчило. Посмотрел на круглую табличку на кране — «Hoffmeister». Тоже немецкое, судя по всему. На втором кране была табличка «Queenstown Pride». Снизу, буквами помельче, было написано «Finest British Alc. Since 0008». Понятно, Британское Содружество тоже пивоварничает вовсю. Судя по цвету напитка и отсутствию пены, все сидящие англичане пили именно эль. Дальше от меня были ещё два крана — с тёмным пивом и сидром.
Бармен повернулся, нагнулся, достал из-под стойки пластиковую банку с какими-то орехами, зачерпнул оттуда деревянной лопаточкой около пригоршни, высыпал их на деревянную розетку и поставил передо мной.
— Спасибо, — поблагодарил я и спросил: — Что это?
— Орехи. Местные орехи. Вкусно! — разрекламировал орехи бармен.
Я закинул орех в рот — действительно неплохо, особенно к пиву. То ли на миндаль смахивает, то ли на фундук. Что-то среднее.
С моря раздался гудок, и все посмотрели в ту сторону. Из-за волнолома показался рыбацкий сейнер, входящий в гавань. Небольшой, метров двадцать в длину, сидящий в воде чуть выше ватерлинии.
Я спросил у бармена, куда можно добраться пассажиром из этого порта. Оказалось, что небольшие суда ходят примерно раз в неделю в Виго, испанский порт Евросоюза, Куинстон и Роки-Бэй Британского Содружества, и ещё в американские Форт-Линкольн и Форт-Рузвельт. Билеты довольно дорогие, но штормы не в сезон здесь довольно редки и путешествие безопасней наземного. Однако в сезон дождей, который длится три месяца, регулярные морские рейсы прекращаются. В это время здесь часты быстро образующиеся и очень сильные штормы, которые небольшие местные суда преодолевают с трудом, если преодолевают вообще. Жизнь в порту на сезон дождей почти замирает.
Впрочем, насколько я понял со слов бармена, замирает и дорожное сообщение. Грунтовые дороги размокают, местная почва превращается в расплывающуюся красную глину, и машины вязнут в ней по ступицы. Существует всего две одноколейные железные дороги: одна ведёт в Американские Штаты и захватывает там почти все основные города, вторая — вдоль побережья Евросоюза. Остальные обходятся так.
Подошедший за новой порцией эля морячок услышал наш разговор и рассказал, что два года назад они в конце года вышли в рейс — очень уж выгодный фрахт был. Шли из Ньюпорта в Форт-Вашингтон с орденским грузом и добрались до порта еле живыми, с избитыми надстройками, сорванным такелажем и водой в трюмах. Не удержавшись, я поинтересовался у морячка, почему у американцев все города называются фортами, да ещё имени президентов? Тут в беседу влез один из вояк в камуфляже и сказал, что форты — это для того, чтобы ощущать себя героями-первопроходцами, а президенты — для патриотизма. «Земля храбрых…» и всё такое. Даже проиграл на губах первые ноты американского гимна. Затем добавил, что американская территория здесь — единственная, которой ещё никто никогда не угрожал, по крайней мере — Американским Штатам. У Техаса и Конфедерации есть кое-какие проблемы с Латинским Союзом, но у непосредственно Штатов — отродясь ничего не было. Тишь, гладь да божья благодать. Но всё в фортах.
Военные в камуфляже оказались морскими пехотинцами, но уже просто британскими, не королевскими. Ея Величество осталась на той стороне «ворот» и с этой стороны ни на что не претендовала. Пару месяцев назад их по замене перебросили на территорию метрополии из Кейптауна.
Как мне удалось узнать, раньше территория Мыса принадлежала Дагомее, аккурат до тех пор, пока семь лет назад в дельте Замбези не нашли алмазы. И дагомейское правительство немедленно и совершенно добровольно подписало с Британским Содружеством договор об аренде Мыса на двести лет. Британцы построили там городок, укрепили Мыс против вторжения и начали активную добычу. Но начались трудности.
На самом деле дагомейское правительство в самой Дагомее никого не интересует и никаким влиянием не пользуется, но юридически имело право договор подмахнуть, что и сделало за небольшую, в общем-то, мзду. Этого хватило, чтобы британцы на законных основаниях ввели туда войска. Место было беспокойным. Многочисленные мелкие и крупные банды постоянно пытались прорваться на Мыс с целью грабежа или политически мотивированного грабежа — мол, вернём наши земли, проданные правительством предателей, и все такое прочее. Само правительство после этого просуществовало несколько месяцев, как, впрочем, и все последующие — больше года никто не продержался. Заправляли в Дагомее всевозможные племенные вожди и мелкие царьки, которые были готовы поддержать только одного правителя — самого себя.
Восточной границей Дагомея соприкасалась с Британской Индией. На эту территорию переселялись с помощью английских агентов жители Индии из Старого Света. Там находилось какое-то количество британских войск, и были сформированы местные части колониальной лёгкой пехоты. Там тоже частенько случались стычки с бандами из Дагомеи — численности как войск, так и всего населения не хватало для того, чтобы всерьёз перекрыть границу. Местность была сложная, в основном горнолесная, что делало невозможным применение военной техники в серьёзных объёмах. Поэтому основная тактика борьбы с бандами заключалась в действии патрулей и отрядов аэромобильных войск. Один из военных, Иан, до Кейптауна прослужил год в Порт-Дели, вот он и поделился опытом.
Тогда я немного расспросил их, что они знают о Русской Армии. Выяснилось, что репутация у неё серьёзная. Численность РА доходила до пятнадцати тысяч человек, в составе двух бригад и двух отдельных полков, и они контролировали самую сложную границу в этом мире. До тридцати процентов их бойцов посменно работали по найму на других территориях.
Обычным наёмничеством это не было — правительства территорий платили в казну армии, а за это целые подразделения РА брали на себя какую-то конкретную задачу. В Техасе они брали на себя проводку множества конвоев и периодически участвовали в рейдах вдоль границы с Латинским Союзом. В Бразилии занимались поиском и уничтожением тайных баз наркоторговцев и бандитов в устье Амазонки. По соглашению с Британским Союзом, которому уже не хватало своих немногочисленных войск для обеспечения всех интересов снова зарождающейся империи, участвовали в десантах на территории Халифата Нигер и Судан с целью уничтожения нарождающегося пиратства. Британцы обеспечивали десант с моря, а все сухопутные операции спланировали и провели бойцы из РА, благо пиратство доставляло и русским территориям немалые проблемы.
В общем, по отзывам бриттов, Русская Армия представляла собой в этом мире значительную силу, и кроме того — была самой опытной. Почти на восемьдесят процентов она состояла из участников боевых действий ещё в Старом Свете, в ней уже служили молодые солдаты, родившиеся в Новой Земле, прошедшие выучку у старших, и самое главное — только РА никогда не простаивала. Соответственно, таким опытом похвалиться здесь не мог никто. Как следствие опыта, русские несли мало потерь. Зачастую сам факт присутствия подразделения РА где-нибудь сразу решал все вопросы в их пользу или пользу их союзников.
В последнее время Орден начал относиться к ним с подозрением и ставить палки в колёса при любой возможности. Появилось мнение, что РА ведёт столь активный военный образ жизни, чтобы максимально натаскать личный состав в боях, а затем замахнуться на какие-то другие задачи, более амбициозные. Только вот какие?
