В скафандре заговорило радио.
— Не надо пока, Разер, — послышался голос Джеффера. — Возвращайся. Тебе не в чем будет нести… Нести… Бус?
— Мед.
— Мед. Бус, что ему для этого нужно?
— Для этого и предназначены мешки.
Разер развернулся к ГРУМу, увеличил тягу, еще прибавил, удержал колесико в таком положении пару вздохов, затем выгнулся назад и устремился к шлюзу. «Неплохо, — подумал Кенди. — Конечно, он же не совсем новичок. Он уже летал с этими ластами-веерами».
Мальчик откинул шлем (но не выключил реактивные двигатели!). Дебби начала было привязывать ему на спину пачку грубых мешков, но тут же на нее наорали, и она примотала их к его груди, то есть в том месте, куда он мог дотянуться.
В это время Кенди наблюдал, как Разер снова покидал шлюз. На этом запись закончилась. Кенди ждал.
Громадный зеленый тор постепенно приобретал отчетливые очертания, по мере того как Разер все ближе и ближе подлетал к нему. Листва его оказалась значительно темнее листвы интегральных деревьев. Ветви словно обросли пушистыми комочками: листья топорщились, чтобы уловить побольше солнечного тепла. За поворотом показались оттенки красного и оранжевого цветов: свернутые в трубочку, словно дюзы ракеты, растения изумительной красоты.
Рябившая туманная дымка также приобрела форму: это были вовсе не испарения, а мириады частичек, снующих над растениями, то ныряющих в бутоны, то выныривающих обратно. Сейчас мошки бросили свои рогообразные чашечки и устремились к Разеру.
Они окружили его яростно гудящим черным облаком.
— Ученый! Я в центре. Очень плохо видно. Эти медовые Щершни…
— Ищи рыжеватый цвет, — послышался голос Буса.
Оранжевый и ярко-ярко-красный. Оранжевые рожки, напоминающие вытянутые чаши, и красные трубы. Разер подлетел поближе.
Медовые шершни последовали за ним. Тысячи птичек, все размером с его большой палец, на месте носа крошечное острие, напоминающее гарпун, почти неразличимая глазом рябь крылышек. Даже сквозь шлем он слышал их сердитое жужжание.
— Вот, кажется, что-то такое рыжее… Бус, это многогранник, залитый чем-то примерно на полметра в глубину и весь покрытый крошечными треугольными дырочками. Он растет между этими… рожками.
— Эта штуковина не растет там, она просто прикреплена. Ты захватил с собой нож?
— Нет. Подожди-ка, у меня здесь на ноге мачете. Должно быть, Марка.
— Срежь медоносицу и положи в мешок. Покрепче завяжи горловину.
Разер взмахнул мачете. Медовица повисла в воздухе. Разер вытащил мешок, расправил горловину и накинул его на медовицу.
— Есть? Завяжи мешок покрепче. Ну как?
— Сделано. Мои перчатки все в каком-то липком рыжем веществе.
— Стет. Теперь продолжай делать то же самое, пока у тебя не закончатся мешки. И не пытайся лизнуть мед.
— Как, это с закрытым-то шлемом?
— Вообще не пытайся его попробовать. Это самоубийство.
Глава восьмая МЕДОВАЯ ТРОПИНКА
Мир Голдблатта. Скорее всего, Мир Голдблатта начал свое существование в качестве напоминающего Нептун тела в кометном облаке, окутывающем парные звезды. Затем тело было захвачено спустя несколько миллионов лет после того как родилась сверхновая. Коллапсирующее ядро сверхновой, испуская внешнюю кривую асимметрично по отношению к захваченному магнитному полю, вероятно, набрало скорость кривизны, почти совпадающую со скоростью обращения прото-Нептуна. Лишенный своей орбитальной скорости, Мир Голдблатта начал падать, следуя по круто эксцентриковой орбите, проходящей как раз рядом со звездой Левой. Сила приливов Роша искривила его орбиту, превратив ее за несколько оборотов в круг.
Вполне возможно и то, что орбита Мира Голдблатта и связанный с ней газовый тор совпадали все биллионы лет своего существования. Тем временем звезда Левой постепенно остывала (нейтронным звездам неоткуда брать энергию), создавая тем самым относительно стабильный температурный баланс в Дымовом Кольце.
Заметим, что предел Роша никогда не может достичь своей абсолютной величины. Он колеблется в зависимости от плотности орбитального тела. Газовый гигант обычно подпадает под свой предел Роша. То же получилось и с этой планетой. Но каменно-металлическое ядро ее все-таки осталось плотным. Возможно, Мир Голдблатта мог выходить за рамки этой переменной, но газовый гигант лишился доли своего газа, и эксцентриситет орбиты уменьшился.
Сейчас масса планеты превышает земную не более чем в два с половиной раза…
Сэм Голдблатт, планетолог С кассет Дерева Граждан, 1426-й год по исчислению ГосударстваДжеффер провел пальцем по пульту, и перед ними вновь возникло окно. К этому времени они значительно приблизились к Сгустку, сейчас вдоль их пути тянулась вереница параллельных полосок.
— Бус! — обратился к лесорубу Джеффер. — Каким деревьям вы отдаете предпочтение?
— Тем, что поменьше, обычно, но давайте рассмотрим их поближе. — Бус расстегнул ремни кресла и прошел на корму. — Джеффер, ты не откроешь эти двери?
— Сейчас. — Он нажал на кнопку. — Бус, ты что, не веришь камерам?
— Я предпочитаю верить своим глазам. Повернись кругом, хорошо?
Он, прижимаясь к стене, зашел в шлюз. Остальные последовали за ним.
Джеффер начал разворачивать ГРУМ. Одно из деревьев на экране, перемещающееся сейчас с передней камеры на боковую, начало мигать, вокруг него вдруг образовался зеленый светящийся ободок, который то исчезал, то снова появлялся.
Рядом никого не было.
— Но зачем? — прошептал Джеффер.
На стволе, ближе к внутренней кроне, появилась мигающая точка. Вдруг она исчезла…
Возле уха Джеффера, словно из небытия, возникла чья-то рука, он Даже чуть не вскрикнул от неожиданности.
— Вот, — произнес Бус, указывая на одно из деревьев. — Тридцать кломтров, на первый взгляд, совершенно здоровое дерево.
— А вот это тебе как? — Джеффер ткнул пальцем в дерево, которое за несколько мгновений до этого окружал яркий ободок.
— Вроде ничего. Весит оно, по крайней мере, раза в два больше этого. Придется помучиться, чтобы доставить его к Рынку, но тогда и древесины будет побольше, кроме того, у нас есть ГРУМ… А почему именно это?
— Предчувствие. У тебя есть какие-нибудь возражения?
К ним подошел Клэйв.
— Джеффер, ты что, показываешь здесь свою власть?
Я…
— Председатель здесь я, ты — капитан ГРУМа, Бус — лесоруб. Дерево выбирает Бус.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
