– Сейчас почувствуешь.
Он положил коробочку и флягу в сундук. Потом снова повернулся к ней, не вставая с колен.
– Джен, - тихо спросил он, - а что это у тебя в кармане?
– Где? - спросила она. В первый миг она не поняла, о чем это он. Потом вспомнила о бомбе. Она сразу перестала соображать. - Э-э… я не знаю, - беспомощно выдавила она.
– Ты не знаешь, что у тебя в кармане? - удивился Мило. Нагнувшись к ней, он протянул руку. Джен не сопротивлялась, и он осторожно вытащил бомбу из кармана. - Так что это за штука, про которую ты не знаешь, а, амазонка?
"О Богиня-Мать, - думала она, глядя, как он держит ее на ладони, - только бы не отвинтил крышку…"
– Отдай, - потребовала она, протягивая руку. - Тогда скажу.
Мило долго колебался, но в конце концов вернул ей цилиндр.
– Ну? - тихо спросил он.
Что- то происходило с ней. Джен поняла, что это действует таблетка. Она начала чувствовать себя… почти превосходно. Все волнения и заботы -даже горе - сползали с нее, точно струпья с заживающей раны. Она чувствовала одновременно приподнятость и приятную истому во всем теле.
– Так скажи мне, Джен, - настаивал Мило тем же тихим, ободряющим голосом.
"Почему бы не сказать ему правду? - подумала она. - Какая разница?" Но в последний миг она все-таки решила не говорить. Вместо этого Джен только шепнула в ответ:
– Это священный амулет. Все, что осталось у меня от Минервы. Подарок матери.
– Матери?
– Моя мать была старейшиной Минервы. Ваши аристы не знают об этом… я скрыла от них… ты же не скажешь, нет?
Она откинулась на матрас, приподнялась на локте. Теперь ее неодолимо влекло в сон. Восхитительное состояние.
– Я не скажу им, - успокаивающе отвечал Мило. - Но что это за штука?
– Я устала, - сонно проговорила она. - Хочу спать.
– Сейчас, амазонка. Только скажи, зачем она.
– Священный амулет.
– Это ты уже говорила. Но почему?
– Жезл власти. Один из нескольких, отданных нашим прабабкам Богиней-Матерью. - Чувство вины, которое испытала Джен, произнося такое богохульство, было столь слабым, что его можно было не принимать в расчет. - Я поклялась матери, что сохраню его. Как зеницу ока.
– Понятно, - медленно проговорил Мило. - Но как тебе удалось протащить его на борт?
– Спрятала.
Она изо всех сил старалась не закрыть глаза. Джен казалось, будто она тонет в какой-то необыкновенно мягкой и уютной постели. Она снова чувствовала себя как ребенок; спокойствие изливалось на нее из какого-то неизвестного источника.
– Но как? Ведь твою одежду наверняка уничтожили.
Джен хихикнула.
– Спрятала… в себе.
– А-а, - сообразил он. - Ну конечно.
– Теперь - спать, - пробормотала она и уронила голову на матрас. Через секунду Джен уже спала.
Мило остался на месте, не сводя с нее глаз. Когда он уверился, что она крепко спит, он нащупал цилиндр и снова вытащил его из кармана. Некоторое время он задумчиво рассматривал его, потом положил на место. Рухнув на свою кровать, он сосредоточился, пытаясь побороть неодолимую похоть, которую вызывало в нем присутствие Джен. Наконец он заснул, и впервые за много десятилетий ему приснилась Миранда.
***
Чувство блаженства не покинуло Джен, когда она проснулась, разве что стало несколько слабее. Она села на кровати. Мило уже не спал. Он был одет и тоже сидел на краю кровати, не сводя с нее глаз.
– Ну как, лучше?
– Да, - ответила она. - Спасибо.
Джен огляделась. Свет снова горел. Потом она вспомнила, что случилось перед тем, как она заснула, и схватилась за карман. Бомба была на месте.
– Не волнуйся, - сказал он. - Я не украл твою драгоценную реликвию.
Она почувствовала, что краснеет.
– Что это за таблетку ты мне дал? - спросила она, меняя тему. - Какой-нибудь наркотик времен Старой Науки?
– Да, продукт Старой Науки, но вовсе не наркотик, - стал объяснять он. - Как я пытался объяснить тебе еще ночью, на самом деле наркотик, благодаря которому тебе становится легче, производится в твоем мозгу. Таблетка содержит вещество, которое стимулирует зону мозга, ответственную за производство наркотика.
Джен нахмурилась, пытаясь понять его слова. Как и прежде, она не была уверена - плетет он небылицы или действительно верит в эту чепуху.
– Так говоришь, в моем мозгу есть наркотик, который вызвал это прекрасное ощущение? - спросила она зевая. - Но почему же я раньше не испытывала его?
Мило украдкой вздохнул.
– Ты не могла испытать его во всей силе, потому что твой мозг никогда не выделял достаточное количество необходимого для этого энцефалина - "наркотика" - в твою нервную систему.
Взгляд Джен по-прежнему выражал недоверие. Мило спросил:
– Тебе известен наркотик под названием морфин?
– Да. Его делают из мака. Это дар Богини-Матери. Он снимает боль…
– Так вот, очень давно ученые обнаружили, что нервная система человека обладает своеобразным морфином, что объясняет, почему люди иногда получают серьезные травмы и не чувствуют боли - по крайней мере, некоторое время. А дальнейшие биохимические исследования мозга помогли открыть и другие вещества, аналогичные не только наркотикам и анальгетикам, но и разным средствам, влияющим на психическое состояние. Стало ясно, что человеческая мысль - это конечный продукт самого настоящего химического коктейля. Определение всех химических компонентов. и определение их функций заняло много лет, за которые попутно было сделано несколько весьма занимательных открытий в области человеческой природы. Ты ведь знаешь, что такое депрессия?
– Да, конечно. Это когда чувствуешь себя печальным и несчастным.
– У тебя это часто бывает?
– Ну, не часто, но бывает… Особенно в последнее время…
Он улыбнулся.
– Но не сейчас, правда? Хотя положение твое не из приятных, тебе хорошо, по крайне мере спокойно - так ведь?
Подумав, она согласилась. Мило продолжал:
– Это вызвано воздействием гормона, который я тебе дал. Но ты физиологически не способна испытывать такую депрессию, как многие люди, жившие до Первичного Стандарта, благодаря изменениям, которые произошли в генах твоих предков. В догенетическую эпоху многие были подвержены так называемой маниакальной депрессии. Это состояние считалось болезнью - результатом либо физического, либо психического изъяна. "Нормальным" тогда считалось не испытывать подобного состояния духа; "нормой" же называлось эмоциональное равновесие с врожденной склонностью к основополагающему чувству благополучия и смутного оптимизма, что, конечно, зависело от внешних обстоятельств.
– Но это же вполне естественно, разве нет? - спросила Джен.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
