– Привет, Андрюша! Долго жить будешь.
– Это радует. А откуда ты знаешь?
– Только что думала о тебе…
– Приятно, что хоть кто-то обо мне думает, хотя и руководствуется при этом меркантильными интересами.
– Ну, не преувеличивай, Андрюша. Не такими уж и меркантильными…
– Короче, Тань, ты как хочешь, а я таки решил этого скандального журналюгу сцапать!
– Основание?
– А это как в том анекдоте: «…Ну не нравишься ты мне!»… Вот и Крапивин этот мне жутко не нравится. Так легко мужик взял – и разбогател! Что, скажешь, не подозрительно это?
– Подозрительно, Андрюша, еще как подозрительно! Бери его, бери, а я тоже приеду и в лоб спрошу этого типчика: что он делал на территории гаражей в момент убийства Говорова? Запись с камеры у меня есть, посмотрим, что он нам напоет!
– Тогда все, еду в редакцию – брать его.
– Андрюш, будь другом, как возьмешь, звякни мне, я подрулю.
– Да не вопрос. С двух сторон мы его точно прижмем!
Мельников отключился, а я допила кофе и начала собираться: пока Крапивина еще не взяли, мне надо продолжать расследование. Отправлюсь-ка я сейчас… разыскивать девушку Олесю, бывшую возлюбленную Никиты. Что-то она выпала из сферы моего внимания, а ведь особа-то интересная. Поскольку трясти мне больше все равно некого… Пока что. Что говорила о ней Вероника Станиславовна? Сейчас вспомню… Вот так примерно: «Фамилия у нее такая странная, не то Рудых, не то Рыжих… Они даже жили года два в гражданском браке… Пришла к парню и живет себе… Выгнал Никитушка эту нахалку – и дело с концом!.. За то, что она ему изменила, Никитушка мне сам рассказывал. Не могу, говорит, простить ее. А ведь два года вместе прожили!.. Но она не сама ушла. Увели ее, причем со скандалом. На весь подъезд скандалила! Уходить, видите ли, не хотела. Кричала: «Люблю! Не бросай меня, Никита! Я без тебя жить не смогу, с балкона брошусь!..» И ведь правда, рвалась к балкону, дурища. Пришлось даже милицию вызывать, связали ее… Да, эта Олеся такой психованной оказалась, такой дурой! Никитушка месяц после этого случая в себя приходил, так переживал… Она ведь тогда кричала на весь подъезд: «Ты еще пожалеешь! Я тебе такое устрою! Тебе не жить!..» Ой, а я-то как переживала! Едва с инфарктом не слегла… Ей мелкое хулиганство оформили, оштрафовали и отпустили. Что еще можно с такими припадочными сделать? А потом, когда Никитушка начал с другой девушкой встречаться, Олеся их подкарауливала и скандалы учиняла – прямо на улице. Они и расстались, Никита и его новая девушка… Я уж боялась, что эта… психическая… не даст ему жизни… К тому времени, когда Никитушка со Светкой познакомился, Олеся, придурочная девка, успокоилась – или уехала куда-то? Черт ее знает, только в его жизни она больше не появлялась… Такие на себя руки не накладывают! Только другим жизнь отравляют…»
Да, примерно такими словами Вероника Станиславовна и рассказывала о бывшей пассии своего сына. И ведь что получается: если эта мадемуазель так остро отреагировала на то, что ей дали хорошего пенделя, вполне вероятно – она и сожгла своего возлюбленного. Ну, типа: «Так не доставайся ты никому!» А что? Очень даже может быть: девушка нервная, психически неуравновешенная. От таких только и жди неприятностей.
Я достала фотографии, взятые у заказчицы. Вот она, эта «придурочная», рядом с Никитой, прижалась к его боку, театрально выставив вперед одну ножку. Я еще в первый день отметила: у этой высокой искусственной блондинки смазливая мордочка, но, в общем-то, ничего особенного в ней нет. Взгляд заносчивый, но глаза не умные, а какие-то хитрые. Как же мне ее теперь найти? Заказчица даже фамилию ее точно не помнит. «Не то Рудых, не то Рыжих…» Ну и где мне искать эту рыжую?
Может, Вероника Станиславовна все-таки сможет мне помочь? Я набрала ее номер…
– Здравствуйте, Танечка! У вас для меня новости?
– Пока нет, извините. Продолжаю следить за вашей снохой, но, к сожалению, безрезультатно. Я вот что хотела у вас спросить: знаете вы адрес девушки Олеси, с которой ваш сын встречался еще до Светы?
– Олеси? Откуда? Нет, конечно. Не знаю и знать не хочу! – безапелляционно заявила женщина.
– Вероника Станиславовна, это мне нужно для дела.
– Но я действительно не знаю, где она жила, я вообще ничего о ней не знаю. Зачем она вам, Танечка? Вы Светку, Светку трясите!
– Да трясу я Светку, будьте уверены, как грушу трясу… Но Олесю тоже проверить не мешает: она была очень обижена на вашего сына, вы сами это говорили…
– Была, еще как была! Но ведь это случилось давно, еще до Светки. Неужели вы думаете, что она до сих пор таит зло на Никиту?
– Как знать? В моей практике бывало и такое. Одна дамочка замочила бывшего возлюбленного спустя пятнадцать лет после разлуки: так и не смогла смириться с тем, что он достался не ей. Поэтому я должна проверить все версии.
– Хорошо, я постараюсь что-нибудь раскопать в бумагах Никиты. У него есть записные книжки – много книжек… Старые, но я их храню. Память все же…
– Вот-вот, посмотрите их обязательно и, если что-то найдете, – звоните мне в любое время.
– Да, разумеется.
Я положила трубку и посидела еще какое-то время в раздумьях, но больше ничего путного мне в голову почему-то не пришло. Значит, остается только ждать от заказчицы хоть каких-то сведений…
Она позвонила часа через два и радостно воскликнула:
– Танечка! Есть! Нашла…
– Что?
– Вот, в записной книжке: «Рудых Олеся. Телефон такой-то…»
– Это очень хорошо.
– Вы не представляете, Танечка, сколько я их перелистала, прочитала… И ведь нашла!
– А больше там ничего нет? Адреса, например, или хотя бы ее отчества?
– Нет, только эта запись, – радостно доложила Вероника Станиславовна. – А что, этого мало?
– Не знаю. Возможно, телефон она давно уже сменила. Ладно, хоть фамилия мне стала известна, попробую поработать с этими данными.
Я нажала на рычаг телефона и, когда раздался длинный гудок, набрала номер, продиктованный заказчицей. Мне долго никто не отвечал, и я уже было решила, что номер – дохлый, как вдруг в трубке послышался недовольный женской голос:
– Кого надо?
Да, неприветливая дамочка, хотя, судя по голосу, довольно-таки пожилая. Вряд ли этот скрипучий голос принадлежит Олесе.
– Простите, мне надо поговорить с Олесей Рудых, – как можно вежливее попросила я.
– А ты кто?
Я опешила. Почему со мной говорят так бесцеремонно? Но проводить воспитательные меры было недосуг.
– Одноклассница, – лаконично ответила я.
– Фамилию назови, одноклассница? – продолжала пытать меня неприветливая тетка на другом конце провода.
– Иванова, – честно сказала я, – Таня Иванова.
В самом деле, зачем врать? Да и придумывать что-то другое просто не было времени.
– О! Танька! Привет! Это мама Леськи. Помнишь меня? Давненько же ты не звонила, зараза! Куда пропала-то? Небось замуж выскочила?
Я опешила еще больше прежнего. Эта фамильярная мадам со всеми так обращается или мне одной такой почет? Мое молчание собеседница расценила по-своему:
– Все, проштрафилась ты, Танька, с тебя – бутылка!
– Хоть две, – ошалело согласилась я, – только Олесю к телефону позовите.
– Ага, щаз-з-з, разбежалась! Как я тебе ее позову? Она ж отдельно живет, с этим недомерком! Бросила мамашку-то, зараза!
Ну, вот, теперь и мне не так обидно: у этой мадам все – «заразы», даже собственная дочь.
– А телефон ее дадите? Или адрес?
– Телефон дам, чё ж не дать-то? Но ты, Танька, все равно ко мне загляни! Это ж надо: десять лет носу не казала, зараза! Я тебе, помнишь, обещала пенделей надавать? И надаю!
В этом-то я точно не сомневалась: такая надает!
В следующий момент мамаша Олеси начала диктовать мне номер телефона дочки. Я запомнила его, поблагодарила тетку и быстро положила трубку, пока мне не пообещала сделать еще какую-нибудь гадость, например, надавать подзатыльников. Да уж, ну и маман у моей очередной подозреваемой!..
Я набрала продиктованный ею номер. Через несколько мгновений ответил мужской голос. Ага, похоже, это и есть недомерок, с которым ныне живет «моя одноклассница» – Олеся.
– Шлушаю, – прошамкал голос. Очевидно, его обладатель говорил с набитым ртом.
– Здравствуйте, я – одноклассница Олеси, Таня. Позовите ее, пожалуйста, к телефону.
– Хах, – ответил голос, что, очевидно, означало «сейчас».
Через минуту в трубке послышался радостный молодой женский голос:
– Танька, серьезно, это ты?
– Я, – честно призналась я, и это было сущей правдой.
– Ой, ну, дела! Сто лет тебя не слышала! Как ты? Где? Кого-нибудь из наших иногда видишь?
– Я… – нормально. Слушай, Лесь, надо бы встретиться. Дело у меня к тебе. Важное.
– Ой, ну, ты деловая! Говорят, ты в серьезной фирме работаешь… Зарплата-то какая? Хорошо платят, или как и везде?
– Не жалуюсь. Слушай, Олеся, серьезно, нам надо срочно увидеться. У меня действительно очень важное дело.
