Спустя неделю после инцидента я спокойно и непринужденно иду по району старшей школы. По идее я не могу спокойно здесь ходить, но у меня для этого, к сожалению, есть серьезная и законная причина. А еще по идее я должен был уже седмицу как грустить из-за полученных санкций. Но этого не произошло по удивительной для меня причине, на решение по драке двух семиклассников решили собрать дисциплинарную комиссию управления ИАЛ. Не просто сделать выговор, внушение, провести душещипательную беседу с серьезными дядьками, не отпустить с миром, так как я вообще не виноват в случившемся, нет, решили провести заседание дисциплинарной комиссии. Причем не просто комиссии уровня средней школы, которая образуется из учеников от седьмых до девятых классов, а самого серьезного, все лицейского уровня. Меня кстати хотели позвать в комиссию средней школы, и я был согласен, ведь это было бы достаточно интересным и не очень обременительным общественно полезным действием, но я не подошел по возрасту, туда как правило брали с пятнадцати лет. Я уже пару раз ломал устоявшиеся традиции и хотел сделать это еще раз, но меня мягко остановили, а я и не настаивал, притворился скромным.
В чем проблема комиссии от управления? А в том, что ее просто так не собирают и она может рассматривать даже преступления вплоть до средней тяжести, чего комиссия из школьников делать не имеет права. А это значит, что мне кто-то на полном серьезе хочет пришить что-то, для чего нужен орган подобного уровня. Столкнувшись с этой ситуацией я буквально впал в прострацию. Всю прошлую жизнь я учил всякие ненужные здесь факты, по типу принципа разделения властей, подведомственность дел таких категорий исключительно суду и так далее, но здесь это либо не работает, либо работает в ограниченном варианте. Утешает лишь то, что решение комиссии управления ИАЛ можно обжаловать в суде. Но вот незадача, я четырнадцатилетний и подобным должен заниматься мой представитель, которым и является управление и как найти себе другого представителя и при этом объяснить, зачем он мне вообще нужен я пока не имею ни малейшего понятия. Надеюсь на то, что таким мне заниматься не понадобится из-за благоразумия вышеназванного органа.
В общем, сейчас за маской спокойствия и непринужденности я прячу ужасно нервного четырнадцатилетнего парня, который из-за стресса может сделать что-нибудь действительно грандиозное и невероятно глупое. Например в какой-то момент я на полном серьезе рассуждал в возможности ликвидации членов комиссии. И осознание невозможности осуществления таких мыслей и моментальной замены пострадавшего заседателя на здорового меня не особо останавливало. Главное сейчас это спокойствие, ведь моей вины в случившимся нет, да и человеку, которого хотят обвинить в чем-то серьезном не будут позволять гулять без ограничений. Поэтому спокойствие, только спокойствие.
Читая про себя своеобразную мантру я зашел в злосчастное здание управления ИАЛ и пошел по неизвестным извилистым коридорам. По итогу я оказался в пустом просторном кабинете, похожем на зал для приема граждан в каких нибудь государственных органах. Может этот кабинет и выполняет подобные функции, но узнать я об этом не могу, не у кого. Сейчас я здесь один, что неправильно, ведь я пришел за минуту до начала заседания. Видимо хотят меня промариновать, чтобы окончательно проникся важностью и серьезностью момента.
Спокойствие, что не делается все к лучшему, зато есть время рассмотреть «зал суда». На небольшом подиуме стоял массивный стол с несколькими комфортабельными офисными креслами. По бокам от него в сторону двери были поставлены еще два стола, на одном из которых стоял компьютер. А посередине всего этого великолепия стояла одинокая табуретка на колесиках. Табуретка! На колесиках! Вы можете представить себе более неудобный предмет мебели? По крайней мере сразу в голову ничего не приходит и я догадываюсь кому предназначено это место.
Мои сомнения развеяли зашедшие в кабинет тройка клерков в сопровождении Сан Саныча и еще одного молодого паренька, наверное старшеклассника. Мой МБУ говорит о том, что они опоздали на двенадцать с половиной минут, либо это собрание не очень серьезное либо им на меня плевать. Через минут двадцать станет понятно по какой причине комиссия соизволила задержаться.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
– Добрый день
– Добрый день молодой человек – даже не повернув голову бросил впереди идущий белый воротничок – прошу занять свои места – продолжил он, поместив свое седалище по центру за главным столом. А его взгляд, который пару раз переводился с меня на табуретку и обратно, показывал где это самое «свое место». Пока я устраивался на своем великолепном ложе, паренек сел за компьютер и включил его, видимо будет вести протокол. Сан саныч же в свою очередь сел за противоположный стол и, в отличии от меня, за нормальное кресло со спинкой.
– Так, давайте начнем заседание дисциплинарной комиссии при управлении ИАЛ – тяжелый вздох и выразительный взгляд показывает отношение этого мистера к данному мероприятию и мне это не нравится. Не должен так вести себя собранный, беспристрастный и компетентный судья, так себя ведет скорее замученные очередным мелким поручением клерки, и тон его последующей речи, к сожалению, играет в пользу второй версии – комиссия в составе председателя дисциплинарной комиссии Наумова С. К, и двух членов дисциплинарной комиссии Токарева В. А. и Кузнецова Ф. Т. рассматривает заявление фехтмейстера Александра Александровича о нарушении учеником лицея, Красновым Сергеем правил внутреннего распорядка, а именно срыв учебного процесса и нанесение вреда здоровью другому ученику Скворцову Артёму – на этом моменте белый воротничок, которого оказывается зовут Наумов С. К и который является председателем дисциплинарной комиссии, зачем-то прервал свой невероятно интересный монолог. Объяснять обвиняемому что происходит видимо не собираются, как и объявлять о порядке рассмотрения заявления, как и объяснять всем здесь присутствующим об их правовом положении. Что-то это мероприятие вызывает у меня все больше и больше опасений. И еще непонятно как мне обращаться к остальным. По фамилии? Переведя взгляд на паренька я понял, что пауза была предназначена нашему секретарю, потому что после его кивка некий Наумов продолжил вводную часть заседания.
– Заявление рассматривается в присутствии осужденного Краснова Сергея и заявителя Александра Александровича, комиссия просит заявителя прокомментировать свое обращение – Сан Саныч при этих словах приосанился, пару раз глубоко вздохнул и с решительным взглядом начал вещать. Как будто повел эскадрон кавалерии в самоубийственную атаку на нацистов с собой во главе, а не начал обсуждать злостное поведение малолетки.
– Уважаемая комиссия, содержание моего заявления заключается в следующем – после такого “грандиозного” вступления нашему фехтмейстеру понадобились пару глотков воды, и только после этого он начал рассказывать нам о своей писульке – пятнадцатого декабря в ходе проведения тренировки по фехтованию один из моих учеников, Краснов Сергей нарушил правила проведения тренировок и используя физическую силу умышленно нанес другому ученику вред здоровью средней тяжести – и ради двух предложений тебе нужна была подготовка как перед дебатами с президентом?!
– У осужденного есть вопросы по сути высказанного Александром Александровичем? – чего? Всмысле у осужденного есть вопросы? Во-первых, я максимум подозреваемый, это и в начале речи Наумова резануло слух, но я скинул это на формализованную устоявшуюся начальную речь, которую повторяют не задумываясь. Но с тем, что председатель повторяет это существительное в моем отношении я категорически не согласен! Во-вторых, кто из нас двоих комиссия?! Почему это я должен задавать вопросы находить бред в словах заявителя?! Спокойствие! Спокойствие. Все хорошо. Как любила повторять моя мама в прошлом мире, все, что ни делается, все к лучшему. Хотя так говорила вся страна после девяностых, нескольких мировых кризисов, 2014 года, бесконечных санкций и пандемии.
