— Это не для меня, — сказала Алиса, — это для дедушки.
— Ах, ты еще и лжешь! — возмутилась бабушка. — Ни один дедушка не будет есть эскимо. Эскимо — это мороженое для прогульщиков и второгодников!
Алиса побежала прочь.
«Бабушка не представляет, — думала она, — что у нас нет ангины, свинки, коклюша и скарлатины, что я купаюсь в проруби и поднимаюсь на Эльбрус. Но ведь бабушка не поверит… И то, что на второй год у нас не оставляют, она тоже не подозревает».
Если бы Алиса знала в тот момент, как она ошибается!
Буквально через сто метров Алиса увидела нужного человека. Нужному человеку было лет двадцать. Он медленно шагал по улице и жевал мороженое.
— Где вы его купили? — спросила Алиса.
— В такую погоду… — начал было молодой человек, но увидел отчаянные глаза Алисы и быстро ответил: — У метро. Деньги есть?
— Спасибо! — Алиса бросилась в том направлении, какое указал молодой человек.
Киоск был открыт. У стекла выставлены в ряд пачки, но Алиса не знала, какое из них — эскимо. И сколько оно стоит. Поэтому довольно робко протянула рубль в окошечко и сказала:
— Мне одно эскимо, пожалуйста.
Толстая женщина в белом халате поверх пальто открыла крышку холодильника, вынула оттуда совсем маленькую, невзрачную на вид пачку, из которой торчала плоская деревянная палочка, и начала считать сдачу. Она пододвинула мелочь Алисе, но та не уходила.
— Ты что? — спросила продавщица.
— Скажите, а у вас коробка есть? — спросила Алиса.
— Зачем коробка?
— Мне домой надо отнести, дедушке на день рождения. Я боюсь, что оно растает. Я вам все деньги оставлю. Мне не нужно.
— Нет, вы только поглядите! — громко сказала продавщица, как будто выступала перед большим залом. — Ребенок о дедушке заботится, себя без мороженого оставляет, а я должна с нее деньги за пустую коробку брать! Да за кого вы меня принимаете? Держи свои деньги, дай мне сюда свое мороженое!
Продавщица отобрала эскимо у Алисы, вытащила из-под прилавка довольно большую коробку из-под торта и положила в нее кучу дымящихся кусков сухого льда. Потом спрятала в лед целых пять пачек эскимо, закрыла коробку, завязала ее и сказала:
— Бери, вот тебе еще пачка, сама съешь. И не суй мне свои деньги. Пускай мне внук на день рождения мороженого принесет!
И как ни старалась Алиса отдать продавщице деньги, ничего из этого не вышло. Так и вернулась она в будущее, прижимая к груди холодную коробку, а в кулаке сжимая горстку мелочи.
Когда Алиса вышла из временной кабины, она очень удивилась.
В зале было человек пятьдесят. Среди них ее папа, мама, Всеволод Михайлович, врачи, ученые, техники и даже директор Института времени.
— Алиса, ты жива! — закричала мама, схватив ее в объятия.
— Осторожно! Коробку раздавишь.
— Я же говорил, что ничего не случится, — сказал директор института. Но голос его дрожал от волнения.
— Как вы успели сюда прийти? — спросила Алиса. — Меня ведь не было самое большее полчаса.
— Ты, по-моему, не умеешь читать, — сердито произнес директор института, — видишь надпись: «Не включать. Испытания».
— Я виновата, — сказала Алиса, — но мне так хотелось сделать подарок Всеволоду Михайловичу на день рождения.
И она протянула коробку. Дед открыл коробку, из нее повалил белый пар.
— Эс-ки-мо! — изумился дед. — Девочка, дорогая моя девочка… — Больше он ничего не смог выговорить от волнения.
Тут Алиса поглядела в окно и увидела, что деревья одеты в молодую листву.
— Что такое? — удивилась она.
— Сейчас май, — ответила ее мама. — И мы полгода живем в ужасе.
— Это экспериментальная машина для исследования времени. Тебе казалось, что прошло полчаса, а ты отсутствовала полгода, — объяснил директор института.
К сожалению, эта история так просто не кончилась.
На следующий день Алиса пошла в школу.
Светило солнце, пели птицы, летали майские жуки. Зацветала сирень.
В классе ее ждали. Но она ничего не успела рассказать — ее сразу же вызвал директор школы.
Директор ждал Алису в оранжерее. Сам он преподавал генетику и притом был крупным профессором по генному конструированию, так что его растительные питомцы были сами на себя не похожи.
— Алиса, — спросил директор, — знаешь ли ты, что прошло полгода с тех пор, как ты в последний раз пришла в школу?
— Мне очень трудно в это поверить, — ответила Алиса. — Но все об этом говорят.
— А знаешь ли ты, — продолжал директор, как будто не услышав ответа, — сколько всего интересного и важного узнали за это время твои товарищи по классу?
Он сорвал с куста анютиных глазок нечто похожее на огурец и протянул Алисе. Она послушно откусила от этого зеленого, которое оказалось на вкус самой обыкновенной морковкой.
— Да, — ответила Алиса, — знаю, и мне очень жалко, что я так много пропустила.
— Что же будем делать? — поинтересовался директор. — Думаю, тебе придется остаться на второй год в третьем классе. Немного отдохни от своего путешествия, почитай, позанимайся сама, а со следующего сентября пойдешь снова в третий класс.
— Нет, — сразу ответила Алиса.
— Но почему?
— Я не могу остаться без моих ребят, — сказала Алиса. — Они все мои друзья. Я догоню. В конце концов, я уже взрослый человек.
— Взрослые люди, — резонно возразил директор, — не лазят без спроса в сломанные машины времени и не сводят с ума своих родителей. Считай, что вопрос закрыт. Ты свободна, Алиса Селезнева.
Алиса послушно вышла из оранжереи и, понурив голову, побрела в класс.
— Ну что там? — спросил ее друг Пашка Гераскин. — Ругался?
— Хуже, — ответила Алиса. — Оставил на второй год.
Все ребята ахнули.
— Ни в коем случае! — сказал Пашка. — Я этого не допущу.
— Как же ты не допустишь? — спросила Машенька Белая. — Если наш директор решил… — И она, грустно вздохнув, добавила: — Но без тебя, Алиса, наш класс станет не тем.
— А я знаю, что сделаю, — сказал Аркаша Сапожников, самый умный ученик в классе.
Он включил свою пишущую машинку и начал диктовать. Все окружили Сапожникова и смотрели на лист бумаги, который медленно вылезал из машинки.
— «Заявление, — говорил Аркаша. — Директору школы. Сейчас я веду большую научную работу, и мне совершенно некогда заниматься текущими учебными делами. Очень прошу оставить меня на второй год. С уважением Аркадий Сапожников, третий класс».
— Это что же получается! — закричал Пашка Гераскин. — Значит, Сапожников будет учиться с Алисой и дальше, а мы к ним в гости будем ходить? Где моя пишущая машинка?
Он тут же включил пишущую машинку и принялся ей диктовать.
Сестры-близнецы Маша и Наташа Белые тоже кинулись к своим пишущим машинкам, а Джавад сказал:
— Нельзя повторяться, это вызовет подозрения. Я скажу все честно.
В этот момент в класс вошла молоденькая учительница Каролина Павловна и, поздоровавшись, принялась с грустью разглядывать Алису.
Аркаша тихо подошел к столу и положил перед учительницей свое заявление.
— Ничего не понимаю, — сказала Каролина Павловна, — какую такую работу ты ведешь, которая тебе мешает учиться?
— А вот мое заявление. — Пашка Гераскин принес листок бумаги.
— «Директору школы, — прочла вслух Каролина Павловна. — Я должен признаться вам, что только сегодня понял, что весь год недостаточно вдумчиво занимался и материала за третий год совершенно не усвоил. Поэтому мне очень хочется еще раз прослушать весь курс третьего класса. Надеюсь, что мне не откажут в моей просьбе. С уважением Павел Гераскин».
— Как? — удивилась Каролина Павловна. — Значит, ты меня обманывал? А я всегда думала, что тебе интересно на моих уроках.
— Интересно, — сказал Пашка, — вот я их еще раз и прослушаю.
Заявления одно за другим ложились на учительский стол.
— Невероятно! Я сойду с ума! — воскликнула Каролина Павловна, собирая со стола листочки. — Такого не было не только в истории нашей школы, но и в истории человечества.
И с этими словами она быстро ушла из класса.
А когда шум в классе немного утих, Алису и Пашку избрали от класса разведчиками, чтобы они подкрались к оранжерее, где уже заседал учительский совет, обсуждая необычные события в третьем классе.
Когда ребята подкрались к оранжерее и спрятались за кустами, совет уже кончался. Говорил директор. Он держал в руке стопку заявлений.
— Мы воспитываем в нашей школе самостоятельных людей и всегда стараемся уважать их мнение, даже если это только первоклассники. Если сегодня по разным причинам весь третий класс хочет остаться на второй год, мы не можем подозревать, что все дети делают это из лени или нежелания трудиться. Таких в наше время почти не осталось. Следовательно, мы должны удовлетворить их просьбу. Но, с другой стороны… — Директор сделал паузу, а Пашка прошептал Алисе на ухо:
