мы «заниматься не станем»), иголочки там под ногти загонять или яйца в тисочки зажимать. Мы другое придумаем, интересней.
Сразу видно, горит человек на работе, любит свое дело. Походит к процессу с фантазией, а инструменты называет с ласкательными суффиксами. Не тиски, а тисочки. Не иглы, а иголочки.
— Может с дыбочки начать, чтобы суставчики на место вправить. Она же не только боль приносит, но и позвоночный столб на место ставит. Остеохондрозы и ревматизмы лечит. Эти же болезни отчего? Правильно, от того, что суставчики не на месте стоят, а после дыбочки, они все по местам становятся. Вот и уходят костные болезни.
Вот не палач Хват, а прямо Авиценна. Одно понятно, мучить будет с любовью. А мастер каземата продолжал:
— Я тут все подготовлю, а завтра ко мне на процедуры. Часиков в 10 утра устроит? Я поспать любитель, совсем не жаворонок. Поэтому мне не просто встать нужно, но еще и проснуться, — хихикал он, а я подумал, что у юмора, оказывается, не только национальность имеется, но и специализация по профессии. Ему вот смешно, а я ничего веселого в этом не видел. — Согласен? Ну и славно.
Я согласен не был, но давно усвоил, что с моим мнением никто считаться не будет. Вот такая обратная сторона Ключника.
Глава 9: Новые мучения. Часть 3
— ААААааааАААА, — громко и с чувством орал я на дыбе, матерился так, что сапожники записывали бы за мной, пусти их кто сюда. А как иначе, дыба она знаете ли какая дыба? Дыба и не иначе. Тут любой запоет. Но те, кого пытают, хоть знают, как эти муки прекратить. Достаточно исповедоваться и смысла далее мучить нет. Понятно, что в расход, но это лучше, чем терпеть такую боль. А я вот не знал. Спроси меня Хват о чем-нибудь, все выложу. Но он не спрашивал, он открывал во мне Восприятие.
Оказывается, а это мне во время экзекуций с гордостью рассказывал Хват, у дыбы были античные истоки, ее начали использовать еще древние римляне. Они таким образом наказывали рабов и преступников. В средневековые времена дыбу проапгрейтили и она пришлась по душе инквизиторам.
У самого орудия пыток имелось два типа конструкции. В одном варианте ложе, состояло из валиков и досок. Человека привязывали веревками за лодыжки и запястья, эти веревки крепились к валикам. По мере прокручивания валиков натяжение становилось более сильным, тело растягивалось, причиняя ужасную боль. Могли и суставы разорвать, если переусердствовать.
Второй вариант — вертикальный. На два столба крепилась перекладина между ними.
Руки жертвы связывались за спиной, за них подвешивали. К ногам крепили груз, руки выворачивались так сильно, что выходили из плечевых суставов. Подвешенный мог висеть на переломанных руках очень долго.
— На Руси орудия пыток тоже были распространены, — вещал Хват энциклопедическими данными. — Дыбу у нас начали использовать с 13 века, до нее особенным спросом пользовались колодки для заковывания. Растягивание на дыбе распространилось при Иване Грозном. Когда он ввел опричнину, молодцеватые ребята не смущались прибегать к самым жестоким пыточным методам. Пытание на дыбе использовали и при Петре Первом, чтобы получить информацию от тех, кто не хотел выдавать ее добровольно.
До 17 века орудие сие использовали для наказания воров. С татя снимали рубаху, а порой и портки, кисти вязали за спиной, ноги тоже спутывали веревками, чтоб не дергал ими. Хотя, какими веревками, тогда применяли жесткие ремни. Мужика, а порой и бабу вешали, как висельника, но не за шею, понятно дело. Один палач наступал на ремень, а другой поднимал жертву, а чтоб больнее было — рывками. Потом жертва подолгу висела с вывихнутыми верхними конечностями. Даже после смерти человека, такая казнь служила благим целям. Посмотрит вор на убиенного, призадумается, а оно мне надо? Воспитательные цели, я бы даже сказал, профилактические. А порой еще татя или там другого ирода еще и кнутами секли, да так, чтобы кожа лоскутами спадала и солью посыпали. Мы так, конечно, не станем делать, нам оно не нужно. Да и зверство это. Или еще, раскаленными клещами ребра ломали или под ногами костерок разведут. Тут еще к боли страх добавляется, кому же не будет боязно огня.
Я же отвечал только матами и гласной буквой «А» баритоном, срывающимся на тенор. Вот на хера, мне Хват эти истории рассказывает? Тут уже и не понять, что больше пытка — дыба или его голос, повествующий об всем этаком.
На процедурах, которые ежедневно мне устраивали по три часа — не более, дабы психику не сломать, я продержался ровно шесть дней и семь часов с тринадцатью минутами. После этого случилось счастье для меня, а не для Хвата. Ему-то что, он работу любимую работает, с чувством, толком, расстановкой. А тут ему еще и пациента халявного подогнали. Ему кайф.
А вот для меня все закончилось счастливым финалом с хеппи-эндами. Очередная боль и злость разбудили Восприятие. Этот факт ознаменовался тем, что веревки на моих руках и ногах вспыхнули ярким пламенем и осыпались золой. Огонь был синий, градусов под 800. Хват отскочил, как ужаленный. Боли побоялся. Для других расстараться он всегда готов. Но сам, как профессионал понимал и знал, что такое боль не понаслышке. Он мне как-то на одной из процедур так и сказал:
— Вот, если бы меня пытать собирались, а я бы знал какую ценную информацию, до пытки бы поделился. К чему это геройство, все одно расскажу, так для чего муки терпеть-то? Не люблю я боль. Одно дело, когда кому-то ее устраивать, совсем другое — когда терпеть. Это каждый экзекутор с первых дней работы усваивает. Поэтому палачей и не попытаешь, они сразу готовы к сотрудничеству.
Вот такое дуализм житейских стандартов. Но я опять не туда повел повествование. Яна, она, конечно, садистка и сука еще та, но нельзя не отдать ей должное. Сработал ее метод. Хотя может и не сука. Просто для нее важней результат, а не способы его достижения. Она готова по головам пройтись, лишь бы выполнить задачу, которую она же себе и поставила. И все же — сука. Хммм, надо бы определиться с этим.
Глава
