черт.
Я знаю только то, что видела по телевизору и слышала, как об этом говорили другие девочки, когда училась в школе.
Мои щеки вспыхивают.
— Думаю, да.
— Не забудь помыться перед… актом. — Она быстро засовывает ночную рубашку в сумку. — В первый раз всегда больно. Постарайся не плакать.
Это совсем не тот разговор, который мне хотелось бы с ней вести, но я послушно слушаю.
Она собирается быстрее, ей тоже явно некомфортно, но все же она продолжает:
— Если ты будешь притворяться, что тебе это нравится, все закончится быстрее. Просто притворись, что у тебя оргазм.
Я пыталась мастурбировать, но никогда не могла довести себя до оргазма, поэтому решила, что мне все равно придется имитировать это.
— После этого прими теплую ванну. Это поможет уменьшить боль.
— Да, мама.
— Мужчинам также нравится, когда ты их хвалишь.
— Хорошо.
— Никогда не пили его. У них напряженная работа, и они будут вымещать это на тебе.
Я киваю и, убрав с туалетного столика, бросаюсь в ванную за туалетными принадлежностями.
Миссис Асланхов подходит и останавливается в дверях с печальным выражением лица.
— Мне нравилось, что ты была здесь. Без тебя дом опустеет.
— О, мама, — выдыхаю я, эмоции поднимаются в моей груди. Я подхожу и обнимаю ее. — Спасибо тебе за все, чему ты меня научила. Я постараюсь навещать тебя.
Она похлопывает меня по спине.
— Не забудь добавить корицу в медовый пирог.
— Не забуду. — Слеза скатывается по моей щеке. — Я буду звонить так часто, как смогу.
Она кивает, отстраняясь, и, шмыгая носом, возвращается в спальню, чтобы собрать последнюю мою одежду.
Атмосфера между нами становится напряженной, когда мы несем мой багаж вниз по лестнице.
— Будь хорошей женой, Тиана. Заставь меня гордиться тобой, — шепчет она, прежде чем мы добираемся до кухни.
— Я сделаю все, что в моих силах, мама.
Ее глаза встречаются с моими.
— Постарайся родить ребенка как можно скорее. Это даст тебе то, ради чего стоит жить.
Я снова киваю.
Потирая мое плечо, она говорит:
— У тебя все будет хорошо.
Звучит так, словно она пытается успокоить саму себя.
— Я буду часто звонить, — напоминаю я ей.
Когда мы заходим на кухню, Армани встает.
— Это было быстро.
— Лучше вам уйти, пока мой муж не вернулся домой. Уверена, он не в восторге от того, что сделка с мистером Макаровым сорвалась, — говорит миссис Асланхов, уже провожая нас к входной двери.
Я еще раз обнимаю ее и, чувствуя грусть от того, что уезжаю вот так, выхожу из дома. Холодный ветер обдувает нас, пока мы идем к арендованной машине.
После того, как багаж загружен в машину, я смотрю на дом, где провела свои подростковые годы. Помахав рукой миссис Асланхов, я с трудом сглатываю комок в горле, затем забираюсь на пассажирское сиденье.
Вот и все. С этого момента я завишу от Армани.
От этой мысли мне становится не по себе, и пока он задним ходом выезжает с подъездной дорожки, я украдкой бросаю на него взгляд.
Как всегда, он выглядит спокойным и собранным. Сменив боевую форму на костюм, он стал в миллион раз красивее.
Его взгляд встречается с моим, прежде чем он продолжает ехать по улице.
— Ты в порядке?
Я переключаю внимание на другие дома, думая, что, возможно, вижу этот район в последний раз.
— Да. — Нервничая из-за своего будущего с Армани, я спрашиваю: — На что похожа Венеция?
Теплая улыбка расплывается на лице Армани.
— В отличие от здешних мест, наши улицы — это водные каналы. Есть тротуары, но большинство людей передвигаются именно по каналам. — Его взгляд скользит по мне, прежде чем он продолжает: — Это небольшой город, так что ты привыкнешь видеть одни и те же лица каждый день.
Мои губы кривятся в улыбке.
— В Венеции есть машины?
Армани качает головой.
— Нет, в городе это запрещено. Передвигаться можно только на лодке или пешком. — Его улыбка становится шире. — Думаю, тебе там понравится. Ты познакомишься поближе с моей мамой и тетей, и тебе не придется быть одной, когда я буду уезжать на работу.
— Не беспокойся обо мне.
Мы подъезжаем к аэродрому, где нас ждет частный самолет. Только когда он выключает двигатель, говорит:
— Это моя работа — беспокоиться о тебе.
Работа. Это последнее, чем я хочу быть.
Глава 17
Тиана
К тому времени, как мы приземляемся в Венеции, я совершенно измотана всеми этими путешествиями.
Наш багаж погружен на лодку, и вскоре мы мчимся по воде к городу, который станет моим домом.
Уже почти одиннадцать вечера, и, когда мы сворачиваем на узкий пролив, я смотрю на маленькое кафе, где стулья стоят на столах. Все выглядит волшебно, старинные здания залиты мягким, теплым желтым светом.
В поле зрения появляется мост, и когда мы проезжаем под ним, я запрокидываю голову, и на моем лице расплывается улыбка.
По сторонам канала мерцают огни, как светлячки, а проезжая мимо многоквартирного дома, я вижу пару, сидящую на балконе и наслаждающуюся бокалом вина.
— Здесь так красиво, — шепчу я, охваченная благоговением перед этим городом мостов и каналов.
— Я покажу тебе все завтра, — говорит Армани, не сводя глаз с моего лица.
Моя улыбка становится шире, а в груди клокочет волнение. Я никогда по-настоящему не путешествовала. Два раза, когда я покидала Россию, были моими недавними поездками в Академию Святого Монарха. Мне не удалось хорошо рассмотреть Швейцарию.
— Спасибо. Буду очень признательна.
Лодка причаливает к зданию, где по обе стороны от широкой двери стоят деревья в горшках. Также есть балкон с цветами, что делает это место похожим на сказку.
— Мы дома, — бормочет Армани, встав.
Дома.
Мой взгляд возвращается к красивому зданию, а затем я окидываю взглядом водный путь, заполненный припаркованными гондолами и маленькими лодками. Атмосфера кажется расслабленной и умиротворяющей.
Никогда за миллион лет я не мечтала о таком прекрасном доме.
Армани протягивает мне руку, и когда я кладу свою ладонь в его, он помогает мне выбраться из лодки. Ко входу ведут ступеньки, а рядом с небольшим причалом к столбу привязана лодка.
Мы забираем наш багаж, и пока Армани говорит что-то по-итальянски мужчине, я подхожу ближе к двери. Я смотрю, как катер набирает скорость, затем перевожу взгляд на Армани.
Его глаза изучают мое лицо, прежде чем он открывает дверь и придерживает ее открытой для меня.
Я делаю глубокий вдох, затем вхожу во внутренний двор, который вырывает воздух из моих легких.
О Боже мой.
Здесь так много
