Но он и не подумал отпустить ее. И никакой другой мужчина на его месте не отпустил бы, ощущая пробегавшую по ее телу чувственную дрожь. Напротив, все это лишь раззадоривало его.
— Не противься, — хрипло прошептал Макс, касаясь губами рта Кристин. — И не обманывай себя, ты меня хочешь... Д твое упрямство выглядит по-детски.
Сам он тоже сгорал от желания, Кристин это чувствовала. И ей все труднее было контролировать себя. А когда Макс, поддерживая ладонью затылок, принялся покрывать частыми поцелуями ее лицо, Кристин и вовсе распрощалась со способностью владеть собой.
Все произошло слишком внезапно. Макс не оставил ей времени ни для размышлений, ни для оценки ситуации. Он просто сделал то, что, по-видимому, давно назревало между ними, ни о чем не спрашивая и ничего не говоря, кроме просьбы не противиться.
Если бы он знал, что я не в состоянии ему противиться, он бы об этом и не просил! — промелькнуло в затуманенном внезапной вспышкой страсти сознании Кристин.
Она была ошеломлена тем, как быстро охватило ее желание. Прежде такого не случалось. Во всяком случае, существовал какой-то промежуток времени между началом ласк и дальнейшим развитием событий. А тут... Фактически не успела Кристин сказать, что не намерена затевать с Максом эротическую игру, как тут же в нее и включилась.
С губ Кристин сорвался сдавленный стон — это Макс, не прекращая поцелуев, скользнул ладонями вниз и подхватил ее тяжелую упругую грудь. В следующую минуту, пронзенная новым мощным импульсом желания, Кристин потянулась к нему всем телом. Забыв обо всем на свете, она обвила его шею руками и сама подставила губы для поцелуя. Макс не замедлил накрыть их своими.
Никогда еще Кристин не испытывала такого острого возбуждения. В каком-то смысле оно даже было болезненным. Все ее чувства обострились до крайности. Она вдыхала запах одеколона и аромат разгоряченной мужской кожи, и эта смесь, пьянившая ее сильнее выпитого коньяка, пробуждала к жизни каждую клеточку тела.
В объятиях Макса Кристин казалась самой себе маленькой и хрупкой. И даже размеры собственной груди больше не волновали ее, потому что прикосновения к ней Макса доставляли ни с чем не сравнимое наслаждение. Кристин осознавала, что находится в полной его власти, более того — готова с радостью исполнить все его пожелания. Потому что такого блаженства ей еще не доводилось испытывать никогда в жизни.
Но самое главное — она жаждала большего. Это было единственным, что Кристин понимала сейчас, кроме осознания своей полной беспомощности в вопросе взятия ситуации под контроль. Она настолько не владела собой, что даже постанывала во время поцелуев, раз от разу становившихся все более продолжительными.
В какой-то момент Макс властно прижал ее к своим бедрам, она физически ощутила, какого предела достигла его страсть и окончательно утратила способность думать. Зато в ней властно заговорила женщина, и именно этим объяснялось все дальнейшее.
Сама себя не помня от прилива вожделения, Кристин принялась расстегивать пуговицы на рубашке Макса, но на полпути оставила это занятие и забралась ладонью под ткань, прижав ее к обнаженной, поросшей волосками коже. Однако продолжалось это недолго. В следующее мгновение Кристин продвинула руку дальше, остановившись на маленьком, плотно сжавшемся соске. Своеобразной наградой ей стал вырвавшийся у Макса хриплый стон, сопровождавшийся конвульсивным содроганием всего тела. И все это сделала ее ласка!
От осознания того, что она тоже имеет над Максом власть, Кристин бросило в жар. У нее закружилась голова, и все словно покачнулось перед глазами — стены, стеклянный купол, кусты, магнолия...
Кристин зажмурилась, потом почувствовала, что Макс тянет вниз молнию на спинке ее платья. Через минуту с этим было покончено. Затем он сгреб подол, одним движением стащил платье через голову Кристин и обежал ее жадным взглядом.
— Боже, какая же ты красивая!..
Странно, но в эту минуту она поверила в его искренность. И, наверное, поэтому не стала возражать, когда Макс принялся расстегивать крючки на ее бюстгальтере. Спустя несколько мгновений он подхватил ладонями обнажившиеся упругие выпуклости и стал жадно покрывать поцелуями. Потом прильнул губами к соску...
Кристин даже вскрикнула, таким острым было пронзившее ее наслаждение. Но не успело еще утихнуть Под куполом оранжереи эхо ее голоса, как она вскрикнула вновь, еще громче, потому что Макс легонько сжал сосок зубами. Так Кристин еще никто не ласкал, и она поразилась тому, какие изысканные ощущения может доставить столь несложное действие.
— Я хочу тебя, — сдавленно из-за распирающего его желания произнес Макс, подняв лицо. — А ты? Ты хочешь меня?
Кристин смотрела на него во все глаза. Из ее груди рвалось учащенное дыхание. Говорить было трудно, поэтому она лишь опустила веки.
Но Макс и без слов прекрасно все понял. Сорвав с себя пиджак, он быстро расстелил его на траве под магнолией.
— Здесь нам будет удобно... — Потом принялся стаскивать с себя рубашку и брюки.
Эта заминка способствовала возвращению к Кристин остатков здравого смысла. Она вдруг увидела себя словно со стороны — стоящей в одних трусиках и туфлях в обширном пустынном зале бывшей оранжереи рядом с поспешно освобождающимся от одежды дирижером камерного симфонического оркестра. Что-либо более странное даже трудно было себе представить.
— Макс...
Он поначалу даже не услышал ее, настолько спешил раздеться.
— Макс, так нельзя...
Он поднял голову.
— Что?
Кристин обхватила себя руками за плечи.
— Сюда могут войти.
Макс покачал головой.
— Во всем здании нет ни единого человека, кроме охранника. Но ему не позволено покидать пост.
Растерянно оглянувшись по сторонам, Кристин сказала:
— Все равно мы не должны... Пожалуй, я пойду...
В то же мгновение Макс оказался рядом с ней.
— Скажи, что это шутка! Я никуда тебя не отпущу. Слышишь? Никуда! Иди ко мне!.. — Он вновь прильнул к губам Кристин в глубоком страстном поцелуе, потом подхватил ее на руки и направился под магнолию. — Сейчас здесь только мы с тобой, солнышко... Только ты и я...
— Ты обещал! Вселил в меня надежду, что этот кошмар скоро кончится! И что я слышу? Одни отговорки и никаких результатов!
Макс даже трубку отодвинул от уха, опасаясь за судьбу барабанной перепонки.
И как с ней Хью живет? — мелькнуло в его голове. Чуть что, сразу в крик. Эмоциональность — это хорошо, но всему же есть предел.
Звонок Патти разбудил его в семь утра. Причем она прекрасно поняла, что Макс еще спит, но даже не извинилась. Просто наскоро произнесла нечто в том духе, что, мол, боялась в другое время не застать. И добавила, что вчера звонила и в «Магнолию», и домой, но все безрезультатно.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
