Однажды она вернулась с обеда домой, не успела переступить через порог, как раздались крики:
— О, Весна, тут такое было!
Роса и Капель сидели на стремянках в холле. Они рисовали на стене родовой узор: ветви елей и остролиста.
— Что случилось? — спросила Весна.
— Чаровница! Мы начали расписывать стену, а она пришла, — принялась рассказывать Капель.
— Ты бы видела её лицо, — хихикнула Росинка, — вся такая гордая, взглянула на нас, ахнула и выронила сумку.
— Глаза стали круглые-круглые, — продолжила Капель.
— Она вам что-то сказала? — спросила Весна.
— Ага. Спросила, что мы делаем со стеной, — Роса уже еле сдерживала смех, — ну мы и объяснили, что стена была слишком скучная и чаровническая, а мы её делаем веселой и горницкой. Она постояла немного, посмотрела, а потом говорит: “Только не на моей половине холла”, и ушла к себе.
— Так дверью хлопнула, что у меня рука дернулась, и я чуть банку не опрокинула, — пожаловалась Капель.
Весна подошла ближе. Стена и вправду была чаровнической: не просто белая, а мерцающая маленькими искорками, словно в краску добавили частички слюды. Так блестит чистый свежевыпавший снег. И на нём теперь раскинулись еловые лапы и ветви остролиста с красными ягодами — родовой рисунок Твердоскалов. Осталось только повесить топоры напротив входа, и дом станет воистину горницким.
Глава 37
А еще Весна загорелась одной идеей.
Борьба с жарой.
С каждым днём пекло всё больше и больше. Весна старалась лишний раз не выходить из дома с полудня до вечера, надевала одежду из самой тонкой ткани. Ей даже от волос было жарко, и она приноровилась заплетать косы короной вокруг головы, чтобы они не касались тела.
Но и дома не было спасения от южного зноя.
У Камнекрутов было попрохладнее, там открывались окна с разных сторон, создавая сквозняк. И вентиляторы худо-бедно справлялись. Конечно, в особо жаркие дни всё это не спасало. Тётушка даже расставляла тазы с водой и развешивала мокрые простыни.
В магазине так сделать было нельзя. В торговом зале вентиляторы больше шумели, чем приносили пользы, а окна выходили на юг, и после полудня их приходилось завешивать плотными шторами. На втором этаже жар шёл от крыши, и Весна не представляла, как будет спать в такой духоте. А самое обидное то, что, входя в дом, Весна первым делом оказывалась в холле, зачарованном Агнесс. Воздух там был прохладен и свеж, издавал чудесный цветочный аромат. А потом она заходила в свой магазин и словно в растопленную баню попадала. От такого контраста переносить жару было еще сложнее.
Несколько дней Весна страдала, но вдруг её озарило — нужно усовершенствовать вентиляцию: обеспечить приток воздуха в комнаты с помощью труб и охлаждать его морозящими кристаллами. И ничего в этой идее Весна не видела несбыточного, наоборот, не понимала, почему никто до этого не додумался. Ладно люди, что от них хотеть, ладно чаровники, они и так щелчком пальцев могут превратить пекло в свежесть морского бриза, им это всё не интересно, но горники-то! Что с ними случилось на юге, с этими великими конструкторами и изобретателями? Они создали чудесные механизмы, позволяющие путешествовать по всему миру, чуть ли не летать, и, переехав в человеческий город, словно забыли свои знания. Горники веками жили в скалах и под землей, работали в шахтах — казалось бы, они всё должны понимать в кондиционировании и фильтрации воздуха и применить здесь свои знания и опыт. Но нет, местные горники предпочитали бороться с жарой какими-то примитивными физическими методами, не используя технический потенциал. А всего-то надо (Весна набросала схемку на двух листах бумаги) провести вентиляционные трубы, нагнетать в них воздух — хоть теми же вентиляторами, добавить несколько обычных морозящих кристаллов, тех же самых, которые используются в холодильных шкафах для хранения продуктов, сделать вытяжки — ничего сверхъестественного.
Весна обсудила эту идею по переговорному аппарату с папой, а потом с дядюшкой. Первый подкинул несколько дельных советов, а второй был в таком замешательстве, что не придумал, как возразить. Выходило, что нужно разрабатывать систему вентиляции сразу на весь дом. Дядюшка знал, где можно купить необходимое оборудование и материалы. Морозящими кристаллами у Весны было забито пол сундука, как знала, что пригодятся.
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Весна бодро бегала по дому с рулеткой и дорабатывала схему в соответствии с реальными размерами помещений. Когда привезли трубы, Весна решила начать с самого главного: на втором этаже в её будущей спальне пробурить в наружней стене отверстие для забора воздуха. Проводить трубу можно было через окно или сделав отверстие в наружней стене, и Весна решила что второй вариант предпочтительнее: не нужно выводить колена трубы, переделывать оконную раму, трубу можно сделать под самым потолком, и она не так будет бросаться в глаза.
Сверлильный инструмент у неё был, отличный бур на огненных кристаллах, что справится и с гранитом. Она взяла его и влезла на стремянку. Внизу на подхвате, стояли близнецы и с горящими глазами следили за ней. Они и сами были не против посверлить, но Весна не решилась доверить им такую важную часть работы. Она нажала на маленький рычаг, и бур с визжанием закрутился. Решительно направила его в стену, и раздался взрыв. В руки будто ударила молния, пронзив болью и спазмом. Она выронила бур, он упал и, кажется, пробил пол. Весну качнуло, и она полетела со стремянки вниз.
Глава 38
Взрыв оглушил Агнесс на несколько минут, как будто в солнечное сплетение ударил. Когда очнулась, то поняла, что перемудрила с защитным контуром, надо будет обязательно исправить, а то в другой раз такой отдачи можно и не выдержать. Зато Агнесс детально увидела, где пытались взломать контур. Она поспешила в “горницкую” половину дома, поднялась на второй этаж, вбежала в комнату с распахнутой дверью.
Весна лежала около стены прямо на полу, рядом валялась стремянка и какие-то инструменты. Глаза её были закрыты, похоже, она потеряла сознание. Её руки были черными по локоть, будто в копоти. Испуганный малолетний горник прижимал окровавленное полотенце к её виску. Со страхом посмотрел на чаровницу. Агнесс упала на колени, стянула перчатку и коснулась шеи Весны, почувствовала, как бьется жилка пульса. Повернула её голову на бок и отодвинула руку мальчика с тряпкой. На виске была здорово содрана кожа и текла кровь.
— Что случилось? — спросила Агнесс и достала из воздуха свежее махровое полотенце, подложила его под голову Весне. Еще одно приложила к ране.
— Она упала со стремянки, — объяснил мальчик, — бур взорвался, и она упала. Мы её еле-еле подхватить успели, но все равно головой ударилась. Вот теперь лежит. Серд за лекарем побежал.
— Бур, что такое бур?
— Вон он, — мальчик мотнул головой в сторону инструмента, лежащего на полу, почерневшего и раскуроченного, — стены им сверлят.
— Она сверлила наружную стену? Зачем? — неверяще посмотрела на него Агнесс.
Мальчик пожал плечами.
— Ремонт делала, — коротко пояснил он.
— О, боги, — прошептала Агнесс.
Расстегнула пару верхних пуговиц на рубашке у Весны — она опять была одета в какую-то жуткую мужскую одежду. Потом щелкнула пальцами, с них сорвались три огонька и зависли над раной, провела руками над нею. Сразу увидела отпечаток защитных чар, которыми был окутан весь Дом. К счастью для любительницы ремонтов, активная защита была настроена, главным образом, на воздействие извне, сработали всего лишь “Удар черной молнии” и “Сонная паутина”, да и то в четверть силы. “Черная молния” — черная, потому что без вспышки света, наносит физический урон и может сбить сердечный ритм, даже привести к остановке сердца, но к счастью здесь часть удара принял на себя бур.
Сонные чары замедлили пульс Весны, поэтому кровотечение из раны не было таким сильным, как могло. Агнесс решила сон пока оставить, пусть полежит ещё без сознания, меньше почувствует боли. Стянула вторую перчатку и подняла руки, на ладонях сами собой зажглись язычки пламени. Горящими руками она осторожно дотронулась до раны. Весна вздрогнула, но глаза не открыла. Огоньки забегали по её коже. Кровотечение остановилось, рана постепенно сама собой затягивалась, подернулась коркой, как будто ей уже несколько дней. Мальчик, прильнул ближе, вздохнул:
