не веришь!
— Верю, — кивнул я. — Давай в воду.
— Опять топить будешь? — на нее стало жалко смотреть.
— Посмотрим, как вести себя будешь. Ну!
С видом узника обреченного на казнь, громадная разумная тварь зашла в воду по пояс и обернулась.
— Теперь садись и отмокай. Волосы тоже намочи. Будем от вони избавляться. Ты когда мылась то в последний раз?
— Мылась? — Она задумалась. — Да не припомню уже. Пару спячек назад, наверное.
— О как. Так ты не дракон, почтенная. Ты свинья!
Прикусив от обиды губу, мать драконов уселась на дно и надулась. Выждав минут тридцать я выволок ее на берег и уложил на живот на мелководье.
— Руки в стороны, ноги врозь! Хвост… тоже в сторону.
Вылив на спину дракону треть бочки, я окунул гигантскую швабру в воду и дело пошло! По техрегламенту машина должна постоять в мыле какое-то время, чтобы загрязнения хорошенько разъело. Так что было решено от него не отступать. Инструкции не дураки пишут. Правда о драконах там не слова.
Щетина у щетки оказалась жесткая, пена поднялась славная. Игнорируя визг и недовольство, я тщательно прошелся по спине, ногам, плечам, хвосту и ягодицам. Бурые разводы поплыли по воде. Пришлось намылить еще на раз. Живот, ноги и бока я тоже прошел щеткой, но нежные места она закрыла руками. Пришлось усесться верхом снять щетку с черенка и поработать более деликатно. Промыть чешую руками, учитывая возраст немытости, просто нереально. Правда орган мой заметно потяжелел в процессе омовения, но я не обращал на это внимания. Он просто лежал на ее животе.
Вроде бы и все… остались только волосы. Подтащив чудовище к скалистому выступу, я усадил ее на дно, а сам уселся на камень. Намылить голову с первого раза не получилось. На это дело ушли остатки мыла и бочку пришлось сполоснуть. Лорена, в бытность свою человеческую, очень любила, когда эту процедуру проделывал я. Да и Аленка тоже. Но тут было не до церемоний. Отогнав приятные воспоминания, я тщательно выбрал все колтуны, не смотря на крики и ругань. Пришлось окунуть ее несколько раз, чтобы смыть моющее средство как следует. Уж больно мыльным оно оказалось.
— Все! — выдохнул я. — Иди поплавай.
Взглянув на меня обиженно, она нырнула под воду и оттолкнулась от скалы. Я, конечно, предпочел бы принять ванную в покоях маяка по возвращении, но быть на море и не окунутся… К тому же вспотел, пока драил эту грязнулю. Сполоснув бочку еще раз, я худо-бедно намылился и ополоснулся. Сверху вода была почти горячей, а по дну тянуло холодком. Только я подумал, что здесь тоже могут водиться всякие животные, как моя подопечная, подняв столб брызг, кого-то уже сожрала. Я подумал, что недостаточно хорошо промыл крылья, но махнул на это рукой. Для первого раза достаточно.
Наплававшись и набив брюхо, мать драконов вернулась ко мне. Теперь ее чешуя просто сияла на солнце, отливая полированной бронзой.
— Чему ты радуешься? — спросил я.
— Вода, солнце. Хорошо.
— Ну да, тут не поспоришь… еще немного и будем собираться.
— Как… — она нахмурилась. — Случки не будет?
— Чего?
— Случки… Я думала мы за этим здесь. Или нет?
— В пещере я не хочу показывать свои возможности. Моим друзьям это может не понравиться, а я ими дорожу. А здесь мы для того чтобы смыть с тебя вековую вонь. Только и всего.
— А может… разок хотя бы? А то у меня это…
— Зачесалось что ли? — она вроде как смутилась.
— Так оно и не переставало, — мать драконов опустила взгляд. — Я ж после спячки всегда такая. Жуть как хочется.
— И долго это будет продолжаться?
— Пока яйца не отложу.
— От меня у тебя никого не будет, — предупредил я прямо.
— Да причем тут ты… оно само.
— Как у курицы что ли?
— Вроде того… — она совсем поникла. — Из них никто не родится. Приходится жрать…
— Так ты их и так и так сжираешь.
— Не всех же. И не всегда. Если драконов станет слишком много им будет нечего есть. Мы живем долго, но не все впадают в спячку. Обычно я оставляю середнячков, или тех кто особенный.
— Как Ольга? — догадался я вдруг.
Она нехотя кивнула.
— Значит, поддерживаешь баланс популяции… Интересно.
— Я таких слов не знаю.
— Ладно, вела ты себя хорошо. Да и друг мой не против…
— Какой еще друг? Тут еще кто-то есть?
До нее не сразу дошло. Пришлось встать из воды и познакомить их заново. Мать драконов, осмыслив мои слова, немедля скользнула на мелководье и перевернулась на спину. Чистой она смотрелась куда приятнее. Обстановка не располагала к суете, так что привычного ей напора на сей раз не было. Мягко покрыл, мягко вошел… хоть и туго. На сей раз это было хотя бы по доброй воле. После часа сладкой маеты в ласковых прибрежных волнах, под хриплые стоны рогатого чудовища, я так же мягко кончил. Хотя нет, это было на удивление бурно, обильно и… волнительно. Но виду не показал.
Выждав, когда она перестанет содрогаться, я окунулся в море, обсох на ветру и принял прежнюю форму. Встряхнув одежду от песка, дождался, пока она омоет свои причиндалы. Бочку и швабру забрали с собой. С Ольгой встретились в небе над пещерой и вернулись уже вместе. Небо снаружи хмурилось, назревала гроза. Дабы не заиметь неприятностей, я поставил проницаемый барьер. Он пропускал только воздух в обе стороны. Ни вода ни пыль сквозь мерцающую пелену не проникали.
Мать драконов шаткой походкой добралась до своего места и завалилась спать, обняв хвост. Дюваль оказалась права, причину вони мы устранили. Остался только один вопрос: как скоро выветрится запах технического мыла?
Глава 14. Одни расстройства
Горячий душ и относительно ласковые руки Венге смогли расслабить мое уставшее тело. Она чуяла запах блуда, но никак не могла понять где и с кем я успел нагрешить. Тайну сию раскрывать я не желал. Из круглого окна башни отлично проглядывалось место где завалилась спать мать драконов. Снаружи тянуло приятным свежим ветерком, так что окно на ночь закрывать не стал. Когда Венге утолила свою плотскую жажду, я задремал, разомлев. Однако, чувство тревоги и голоса снаружи, время от времени врывались в мой безмятежный сон. Поняв, что продлить блаженство уже не получится, я стал прислушиваться. Странно, диалог был мысленным и я его участником не являлся. Голоса принадлежали Ольге и второму дракону. Мать и дочь решили таки выяснить отношения…
— … почему на тебе нет ошейника?
— Потому, что я служу
