Солдаты не проронили ни звука. Как потерпевшие поражение призраки, они, прикрываясь поднятыми щитами, попятились к зарослям деревьев. Издав долгий стон, Вэланд повалился на спину. Раскинув руки и ноги, он неподвижно лежал, пока совсем не стемнело и звезды не замерцали сквозь полог ветвей. Ему было холодно, но он лежал не шелохнувшись. Над ним пролетали летучие мы-ши, рядом пес жадно пожирал кровавую мешанину. Перед глазами проплывали картины событий этого дня. С тех пор как Вэланд стал свидетелем убийства своей семьи, он все время мечтал о мести. Он представлял, какое удовлетворение при этом испытает. И вот это произошло, но ничего особенного он не чувствовал.
Вэланд перешел реку выше по течению и отправил пса вперед на разведку. Возвратившись, пес дал понять, что солдаты ушли. В темноте сокольнику потребовалось немало времени, чтобы разыскать могилы своих родных. Опустившись на колени возле холмиков, заросших травой, он зажег пять свечей. Их дрожащие огоньки вызвали видения. Вокруг него стояли его родичи: обеспокоенная мать, глядящая на него укоризненно, торжествующий дед, Эдит, все такая же растерянная и напуганная.
Их невозможно вернуть к жизни. Даже сотня убитых нормандцев не сможет их воскресить. Ведь только память соединяет мир живых и царство мертвых. Он вернулся, чтобы сберечь эту связь, но сейчас ему стало понятно, что он не сможет долго укрываться в лесу. Мир, казавшийся ему таким бескрайним, когда он был ребенком, с каждым годом становится все теснее. Однажды нормандцам уже удалось его схватить. Раньше или позже это может повториться, и, чтобы выжить, ему придется двигаться дальше, через горы на запад, в неизвестные земли.
Вэланд чувствовал себя бесконечно одиноким. Впервые за много лет он тосковал по обществу людей и вдруг подумал об остальных беглецах. Если они четко следовали его указанию, то остановились на привал в нескольких милях отсюда вверх по течению реки. Опираясь на лук, Вэланд поднялся и постоял, склонив голову.
Дорогие мать и отец, дед, брат и милые сестры, простите меня. Я должен уйти. Не знаю, куда приведет меня моя дорога, но вряд ли я когда-нибудь снова вернусь сюда. Я никогда вас не забуду. Куда бы я ни отправился, я всегда буду хранить память о вас.
Прихрамывая, он пошел прочь. На краю участка Вэланд остановился, чтобы в последний раз оглянуться. Свечи горели в темноте крошечными огоньками. Когда они сгорят, ничто уже не подскажет случайному путнику, что здесь когда-то жила семья. Слезы навернулись ему на глаза, и, тяжело вздохнув, он продолжил свой путь.
VIII
Геро и Ричард плечом к плечу сидели под одним одеялом возле догорающего костра. Радульф храпел с другой его стороны, а Валлон стоял в дозоре среди деревьев, росших выше на скале.
Геро учил Ричарда, как вычислить географическую широту с помощью астролябии по положению Полярной звезды на небе. Но Ричарду все так и не удавалось найти нужную звезду.
— Не эта, а та, что дальше, справа, — объяснял Геро. — Между Большой Медведицей и Кассиопеей есть созвездие, похожее на букву «W».
— Кажется, вижу, — сказал Ричард. — Я, правда, думал, что она должна быть ярче.
— Теперь держи астролябию неподвижно и точно выставь визирную линейку.
Ричард, повернув линейку, прищурился.
— Дай я посмотрю. — Геро забрал у него астролябию. Он определил точное положение звезды на шкале лимба прибора.
— Хм, погрешность больше десяти градусов.
— А что такое градус?
— Это дуга, равная одной триста шестидесятой части земной окружности.
Ричард призадумался.
— Ты хочешь сказать, что земля круглая?
— Конечно. Вот почему линия горизонта изгибается, когда обозреваешь море с высокого места.
— Я видел море лишь раз, когда мы плыли из Нормандии. Меня тошнило на протяжении всего пути. — Ричард нахмурился. — Если земля круглая, мы, должно быть, живем на ее вершине. Иначе мы бы упали с нее.
— Осы ползают по яблоку со всех сторон и не падают.
— У них больше ног, чем у нас. Они могут ходить вверх тормашками по потолку.
— Должно быть, есть сила, которая притягивает нас к земле, — возразил Геро. — По всей вероятности, это та же самая сила, которая заставляет стрелку моего компаса указывать на юг и север.
Ричард вздохнул с нескрываемым восхищением.
— Как же много ты знаешь! Расскажи мне еще что-нибудь.
Геро задумчиво наблюдал за звездами, окружающими Полярную звезду. Радульф громко всхрапнул и зачмокал губами.
— Лучше ты мне кое-что скажи. Почему ты пошел с нами?
— Я должен был уйти. В замке я не мог распоряжаться даже своим будущим.
— Я не то имел в виду. Валлону явно нет никакого дела до твоего будущего. Должно быть, твое бегство как-то связано с выкупом?
— А он разве не сказал тебе?
— Времени для разговоров не было. До вчерашнего вечера я даже не знал, что готовится побег.
— Ну хватит уже, — сердито проворчал Радульф.
Ричард пододвинулся ближе и зашептал:
— Леди Маргарет смогла убедить Валлона возглавить экспедицию в Норвегию. Сначала мы должны достать деньги. Мы идем на юг к еврейскому ростовщику. Но мне не велено рассказывать тебе куда именно. Валлон говорит, что чем меньше людей об этом знает, тем безопаснее для всех нас.
Хотя Геро и ожидал услышать нечто подобное, ответ его ошеломил.
— Валлон не собирается в Норвегию. Зачем ему рисковать жизнью, чтобы спасти человека, которого он и в глаза-то не видел, чей брат к тому же пытался нас убить?
— Валлон сможет использовать часть полученных средств, чтобы вложить их в товар и получить выгоду от его продажи во время путешествия.
— Это говорит только о том, что ты его совершенно не знаешь. Он солдат, а не купец. Это хитрая уловка, чтобы сбежать. Он получит деньги, и только ты его и видел. Тебе следовало поговорить со мной перед тем, как решиться на побег.
— Но он поклялся.
— А кто бы не поклялся, чтобы спасти свою шкуру? Возьми хотя бы Вальтера с его ложью. Каждый человек врет, когда ему это выгодно. Уж я-то знаю, о чем говорю.
— Ты?
— С самого начала наше путешествие не было таким, как тебе кажется.
— Что ты имеешь в виду?
И тут Геро понесло.
— А ты задавался вопросом, зачем господин Косьма согласился добиваться освобождения Вальтера?
— Ты сам сказал, что он хотел перед смертью побывать в Британии.
— У Вальтера есть кое-что, что Косьме было нужно, то, что он предлагал ему в обмен на свою свободу.
— И что же это такое?
— Скажем так: где-то на востоке находится царство, равного величию которого не было со времен Цезаря.
