Все было по науке! Посещение комплекса психоинформационных изменений, где тебя встречают внимательные вежливые люди в белых халатах, и ты выходишь из Больничного Центра внешне прежним, но духовно иным. Ты с брезгливостью смотришь на то, что еще часы назад составляло основу твоего существования, ненавидишь друзей и беспамятно любишь врагов; веришь в то, что было лживым всегда, без притворства ощущая духовные помойки своим идеалом.
Эта участь ожидала их всех.
Генерал Стан не боролся со своими политическими и идейными противниками. Он просто делал их подобными себе. Он создавал пирамиду из убитых личностей, полагая встать на ее вершине живым и в полный рост.
А ведь все и шло к тому.
В последнее время нейробиология в стране развивалась успешнее других наук. Кен Рост даже получил Нобелевскую премию за свои работы…
Предстояло драться не столько за свободу других, сколько за свое личное освобождение.
Давид снова вспомнил рукопись Влаха Скавронски, и каждая фраза ее теперь наполнялась особым смыслом.
«И когда блесна врезалась в брюхо палача, острыми крючками разрывая его ожирелые внутренности, и тиран лягушиного народа закачался на темном зеркале воды, первыми вспрыгнули на белое и скользкое брюхо самые преданные, самые приближенные, а потому твердо уверенные в кончине своего повелителя.
Вспрыгнули и длинными квакающими тирадами оповестили всех, что тиран мертв, что зло — наконец-то! — побеждено, что это они, они, они! — а не кто-то. другой — с риском для жизни готовили покушение на диктатора, приближая тем самым эру свободного кваканья; а страшные могильщики уже полосовали шкуру тирана, и тайно делились будущая власть и прошлое его богатство…»
«Черта с два! — подумал Давид. — Хватит! Народ не допустит. Мало драться за свободу, надо программировать будущую жизнь, чтобы свобода не застала человека врасплох. Недостаточно быть готовым умереть, надо еще быть готовым жить, и жить так, чтобы не вскарабкались на твою шею будущие кровососы, уже готовящие программу твоего нравственного перевоспитания в своих личных целях».
За дверью кабинета послышались голоса.
Давид собрался.
Из кабинета, аккуратно прикрывая за собой дверь, вышел человек в сером костюме. Давид выждал, пока человек скроется за поворотом, и шагнул к двери. Дверь была заперта изнутри. Давид постучал. Уже знакомый ему голос брюзгливо проворчал:
— Вы мне дадите немного поработать на себя, Барт?
С поворотом ключа Давид резко ворвался в комнату, тесня противника в ее глубину. Прикрыв за собой дверь, он заставил хозяина сесть в кресло. Темная паутина чулка мешала ему разглядеть лицо противника.
— Что вам угодно? — спросил хозяин кабинета.
— Нам? — Давид судорожным вздохом выровнял дыхание. — Нам хочется узнать, что нам здесь уготовили!
Давид всмотрелся в хозяина кабинета. Казалось, тот не был смущен. Напротив, он усмехнулся и закинул ногу на ногу.
— Перестаньте играть в гангстера, Ойх! Давайте поговорим спокойно. Если вам обязательно что-то нужно для самоутверждения и уверенности, то пистолет будет лучше. Он лежит в верхнем ящике стола, и вы можете убедиться, что он заряжен.
И снимите свой дурацкий чулок! Вы напрасно думаете, что он скрывает ваше лицо!
Давид зашарил в с толе, наткнулся на холодную рукоять пистолета и проверил обойму. Пистолет был заряжен.
Он сел в кресло, направив пистолет на собеседника, свободной рукой сорвал с головы чулок и спросил:
— Откуда вы меня знаете?
— Мы с вами встречались, Ойх. Я работал у Кена Роста в Шайхате: Помнится, вы частенько посещали доктора…
— Постойте! — Давид всмотрелся в собеседника. — У доктора был помощник, и он носил фамилию Лонг…
— Увы, — вздохнул собеседник. — Он сейчас ее носит.
— Вы изменились, — признался Давид. — С вашего
разрешения, я оставлю пистолет у себя. Он и в самом деле придает человеку некоторую уверенность. Доктор сел свободнее.
— Я чувствую, что вы жаждете от меня подробностей, — сказал он. — Вам совершенно ничего не известно?
— Почему же? — возразил Давид. — Кое-что я услышал сегодня. Вы изволили громко беседовать с неким серым человеком. Кое-что мне подсказали таблички на дверях кабинетов. Кое-что я домыслил сам. Как у любого писателя, у меня живое воображение.
— Тем лучше, — деловито отозвался Лонг. — Мы можем говорить открыто. Все эти государственные тайны мне надоели до тошноты. Что вы слышали о проекте «Кузнецы грядущего»?
— Ничего.
— Перед вами один из кузнецов. Вам хочется узнать, что это за проект?
— Разумеется.
— Вы когда-нибудь задумывались, что такое личность? Что отличает одного индивидуума от другого? Объем накопленной информации? Склад характера? Не отрицаю. Но этого недостаточно. Наряду с этими признаками личность определяется системой приобретенных социальных ориентиров, если хотите — социальных рефлексов. Измените их, и личность станет другой. Теперь вы понимаете, в чем состоит суть проекта?
— Кажется, понимаю.
Лонг удовлетворенно хмыкнул.
— Название проекту дал лично генерал Стан. Занимаясь проблемой человеческой личности, мы пришли к выводу, что преступника можно изменить. Не перевоспитать — это слишком долгий путь, — а именно изменить. Для этого достаточно сменить социальный индекс личности. Хотя бы частично. Представляете, Ойх? Честный человек окажется способным на чудовищные подлости, закоренелый грешник станет ангелом, нежный монолюб обратится в растленного полигама, а у сексуального маньяка и насильника простая мысль о чужой женщине будет вызывать обморочное состояние. Для этого не надо закладывать в мозг новой информации, сойдет и уже накопленная. Достаточно изменить социальные ориентиры личности.
— Но это безнравственно! — не выдержал Давид.
— Наука сама по себе вненравственная категория, — прищурился Лонг. — Если бы люди соблюдали средневековую мораль отказались от потрошения трупов и изучения человеческой анатомии, они бы до сих пор подыхали от аппендицитов.
— Так вот на что клюнул Стан!
— Вы думаете, коммунисты бы отказались от перевоспитания своих жуликов?
— Но вы-то взялись не за жуликов! Вы рубите цвет нации!
— Пустое, Ойх. Это говорит система ваших социальных ориентиров, не более. Стоит вам побывать в нашей лаборатории, и вы с негодованием будете воспринимать подобные оценки других.
— Это хуже, чем физическая смерть! Лонг вздохнул.
— Знаете, о чем меня только что просили? Мне предложили осуществить социальную переориентацию группы руководителей ФНО, захваченных жандармским легионом во время последних боев.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});
