Варламов даже про тошноту забыл.
— Доктор сказал, что я почти здоров, — в панике пробормотал он. — Надо только полежать до обследования.
— А ты ему больше верь, — хмыкнул негр. — Охмуряют нашего брата. Ну и как жизнь в России?
— Помаленьку, — хмуро ответил Варламов и сглотнул. — Извини, меня тошнит.
Сосед что-то сказал, но Варламов не расслышал — закрыл глаза и стал бороться с очередным позывом к рвоте. Он чуть не заплакал: одинокий, беспомощный, и занесло в эту Америку. Ещё и в самом деле умрёт, и тогда откатят в морг, а потом наскоро закопают. Или сожгут: как у них поступают с трупами?
Тошнота отступила, оставив в горле противную горечь. Поднимать веки не хотелось. Варламов лежал, чувствуя себя опустошённым, и постепенно погрузился в сон, где блуждал по белым коридорам, которые становились всё темнее и темнее.
Кто-то постучал в мутно-белую стену сна, и Варламов открыл глаза. Перед кроватью стояла Джанет, зелёные глаза смотрели встревожено.
— Привет, Юджин! Ты как?
— Сносно, — попытался улыбнуться Варламов. — Доктор говорит, что мне повезло, организм сильный. Пролежу здесь пару дней до обследования.
Джанет поглядела по сторонам, и на лице выразилось смятение. Потом стиснула губы.
— Ты поедешь домой, — голос прозвучал напряжённо. — Здесь не лучшее место для выздоровления. Медсестра будет приходить делать уколы. До машины дойти сможешь?
— Не знаю, — вздохнул Варламов. Он почувствовал такое облегчение, что снова чуть не заплакал. — Пока чувствую себя слабее цыплёнка. Но попробую.
Он спустил ноги с кровати, стыдливо поправил пижаму и попытался встать. Качнуло так, что пришлось ухватиться за Джанет, та ойкнула от неожиданности.
— Лучше держись за моё плечо, — пробормотала она.
Плечо оказалось жёсткое, с выступающими ключицами, но довольно надёжное. Чернокожий сосед хрипло рассмеялся:
— Подержись за неё парень. Небось не даст, когда выздоровеешь.
Щёки Джанет порозовели. Выйдя из бокса, миновали ряд одинаково-белых коробок, а в холле подбежал санитар с коляской. До стоянки Варламова довезли, там он с трудом перебрался в машину. Усевшись, вытер заливший глаза пот.
— Это надо же, — хмуро улыбнулась Джанет, включая двигатель. — Второй раз тебя таскаю. На этот раз хоть по уважительной причине. Попробуй отдохнуть, пока едем, а то на второй этаж я тебя не затащу.
— Извини, — грустно сказал Варламов. — От меня одни неудобства.
Джанет странно поглядела, они поехали.
Дома Варламов стиснул зубы и взобрался по лестнице сам, хватаясь за перила скользкими от пота ладонями. Когда рухнул на кровать, стены комнаты тошнотворно подвигались взад и вперёд, но потом застыли. Сердце постепенно успокоилось, только нестерпимый зуд мучил по-прежнему.
Появилась Джанет со стаканом воды, и Варламов с жадностью выпил. Джанет выглядела скованно — постояв, села на кровать:
— Доктор сказал, что тебя надо обязательно вымыть. Чтобы удалить токсины с кожи. Но тебе до ванной не добраться. Давай, я оботру губкой. Ничего, если постель намочим, всё равно надо менять.
— Не стоит, — пробормотал Варламов. — К вечеру отдохну, сам вымоюсь.
— Ну, нет! — в голосе Джанет прорезалась решительность. — Ты весь в поту. И раз доктор сказал, значит так надо. Я не хочу, чтобы у меня в доме появился ещё один хронически больной. Снимай пижаму, а я принесу воды.
Делать было нечего. Варламов стянул мокрые от пота пижамную куртку и штаны, остался в трусах и лёг ничком, чувствуя себя неловко. Джанет принесла таз с водой и стала водить влажной губкой по спине. Варламов чуть не застонал от облегчения, зуд стихал. Джанет пошла сменить воду.
— Ляг на спину, — приказала она, вернувшись.
От прикосновений губки по телу разливался покой. Варламов даже прикрыл глаза от удовольствия, а когда открыл, встретился с напряжённым взглядом Джанет. Она отодвинулась.
— Вот и всё, — голос прозвучал глухо. — Молодец. А теперь ляг на край, я попробую сменить постель.
Она вошла в свою комнату и упала на кровать. Сердце сильно билось: что с ней? Боязнь заразиться? Или вид мужского тела так подействовал на неё?.. Тебе должно быть стыдно, Джанет. Он открыл глаза и увидел, как ты глядишь. Но может быть, не заметил? Ведь ещё болен — доктор сказал, что был на краю могилы. Неужели он мог умереть? Такое красивое, полное сил тело… Ты не должна так думать, Джанет. Не должна так смотреть. Ты помогла больному, вот и всё. К тому же ты знаешь — его жизнь ещё висит на волоске. Она полежала, стиснув зубы, и отправилась готовить обед.
Варламов проспал без сновидений вечер, ночь и утро — наверное, сказывалось действие лекарств. Когда проснулся, то обнаружил на придвинутом к кровати столике термос с бульоном, и другой — с горячим чаем. Вспомнил вчерашний день и улыбнулся: оказывается, Джанет могла быть заботливой. С трудом добрался до ванной, омыл тело под душем (за ночь опять появился зуд) и вернулся в постель. Когда допивал чай, в дверях появился Грегори.
— Доброе утро, Юджин. Как себя чувствуешь?
— Получше. — Варламов поставил кружку. — Доставил вам хлопот, извините.
— Ничего. — Грегори тоже выглядел бледно. — Если не помогать друг другу, то в нынешнем мире не выжить. А к тебе гостья.
Он посторонился. В комнату вошла девушка с каштановыми волосами, в светлом платье с голубыми цветочками и с чемоданчиком в руке.
— Я Айлин, — лучезарно улыбнулась она, — ваша медсестра. Время делать укол. Лягте на живот и оголите попку. Не бойтесь, это не больно.
— Ну, — хмыкнул Грегори, — не буду мешать.
Он вышел, а Варламов послушно перевернулся на живот и приспустил пижамные штаны, хотя и чувствовал неловкость перед юной девушкой. Кожу протёрли холодным, послышалось слабое шипение, боли действительно не было.
— Всё, одевайтесь, — так же весело сказала Айлин. — На что жалуетесь?
— Только слабость. — Варламов поспешно натянул штаны.
— Ничего, выживете, — пообещала Айлин, закрывая чемоданчик. — Ещё один укол сделаю после обеда. Пока.
Она упорхнула, а Варламов с довольным вздохом растянулся на постели. В болезни нашлась и приятная сторона — женская забота, которой он долго был лишён… Опять появился Грегори, косолапо подошёл к кровати и уселся на стул.
— Я звонил Рэнду, — Грегори затруднённо выговаривал слова, — тот сказал, что пока обошлось. Если бы той ночью случился шок, ты бы не выжил. Доктор удивлён, при такой сильной реакции люди обычно погибают… А в России много болезней из-за «чёрного света»?
Варламов почувствовал озноб, как близко подступила смерть! Пусть не клыками волков и пулями поклонников Трехликого, но Тёмная зона едва не достала его…
— Болезни, по-моему, такие же, как у вас. И тоже кое-кто выжил в зонах поражения.
Грегори помолчал.
— Болдуин говорит, — сказал он, — что ты… повстречал кого-то в лесу. Выходца из Тёмной зоны. Даже ввязался в драку из-за него.
Варламов вздохнул, вот так он выполняет просьбу Уолда. Хотя едва ли тот вернётся в потайную комнату, куда приходил читать Библию, Торо и книги по биологии.
— Да, — нехотя подтвердил он. — Выглядел этот человек как головешка, и имел странный дар: поджигать руками. Сказал, что даже чёрные волки боятся его… И ещё сказал, что это у него появилось после войны. Большинство людей в Тёмных зонах погибли, но некоторые получили странные дары.
— Да, — вздохнул Грегори. — Необычное было применено оружие. Если это оружие… Знаешь, Юджин, меня не оставляет впечатление, что кто-то сделал великое открытие. Отыскал ключ к энергии, которая могла принести людям огромную пользу, но вместо этого причинила огромный вред. Так всегда бывает с большими открытиями, вспомни о ядерной энергии… Ладно, поговорим потом. Тебе надо отдыхать.
Он встал и, покачиваясь сильнее обыкновенного, вышел.
Варламов вздохнул, думать ни о чём не хотелось. Он поуютнее устроился под одеялом и снова заснул.
Джанет приехала с работы и явилась с надоевшим бульоном. Потом заглянул Грегори, явно не прочь продолжить беседу, но раздался звонок. Грегори достал вездесущий дисплей.
— Это твой друг Майкл у дверей. Впустить?
— Да, пожалуйста, — попросил Варламов.
Грегори прикоснулся к дисплею:
— Пойду, покажу дорогу.
Сирин вошёл с пришибленным видом, с отёками под глазами.
— Ты как, Евгений? — спросил вполголоса. — Я слышал, приключения были на охоте, а потом ты заболел, едва концы не отдал.
— Было дело. — Варламов вздохнул. — Но теперь всё хорошо. Доктор сказал, что могу хоть жениться. Оказывается, у меня гены хорошие. Что стоишь, Михаил, садись.
Сирин оглянулся и сел на край кровати.
— Вот и славно. Я же говорил, ты здесь устроишься. Хоть за тебя совесть грызть не будет.
